Наиболее подробно гипотеза о поздней датировке произведения Гильды была разработана А. Энскомбом[349]. Отправной точкой для него послужило, во-первых, утверждение Гильды о том, что «пылание огня, поднятого рукою восточных святотатцев... слизало... почти что всю поверхность острова до западного океана»(24). Энскомб сделал из этого следующий вывод: англосаксонские и валлийские хроники впервые упоминают о том, что англосаксы дошли до западного берега Британии в 607 году, следовательно, сочинение Гильды не могло быть создано до начала VII века. Кроме того, Гильда утверждает, что «погребения тел...и места страстей» мучеников «отняты у граждан зловещим рубежом варваров» (10). Между тем каких-либо данных за то, что Веруламий, и тем более Карлеонна-Уске (с которым Энскомб отождествляет «город легионов» у Гильды) был взят англосаксами до начала VII века также, как указывает Энскомб, не имеется[350]. Приняв такую датировку, Энскомб уже с легкостью стал находить в «О погибели Британии» намеки на события VII века — союз валлийского короля Кадваллона с Пендой, королем Мерсии, на ересь монофелитов и т. д.[351].
Впрочем, несмотря на предложенную им явно абсурдную датировку, Э. Энскомб высказал много интересных и разумных предположений относительно места написания «О погибели» и некоторых других аспектов[352].
Точка зрения Энскомба не получила широкого распространения, и в XX веке уже мало кем поддерживалась. Среди крупных авторитетов, придерживавшихся поздней датировки труда Гильды, можно назвать, пожалуй, только Артура Уэйда-Эванса[353] и, с некоторыми оговорками — П. Грожана. На основании того, что в «Анналах Камбрии» помимо «первой» битвы при Бадоне (516) упоминается и «вторая» — в 665 году, Уэйд-Эванс сделал вывод, что на самом деле битва была только одна, и датой написания «О погибели Британии» (сорок четыре года спустя после битвы) следует считать 708 год. Как отмечает Т. О'Салливан, недоверие Уэйда-Эванса к Гильде было не в последнюю очередь обусловлено теми выпадами против бриттской церкви и бриттских властителей, которые содержатся в «О погибели Британии». Со стороны А. Уэйда-Эванса, валлийца по происхождению, это была естественная реакция на распространенное в конце Х1Х-начале XX века прославление превосходства германской расы, в том числе англосаксов, и принижение политической и культурной роли Уэльса[354].
Низкая оценка труда Гильды высказывается также в работах французских исследователей первой половины XX века, в частности, Э. Фараля и Ф. Лота. Характеризуя «О погибели Британии», он писал: «Страницы, посвященные Римской Британии, свидетельствуют о невежестве и изумительной тупости. Несчастный Гильда не знал ни Цезаря, ни Тацита, ни вообще никого. О введении христианства он очень мало осведомлен. Если он знал достаточно хорошо об императоре Максиме, то это потому, что он читал Орозия и "Житие святого Мартина" Сульпиция Севера»[355]. Ф. Лот считал Гильду предшественником Гальфрида Монмутского и прочих авторов фантастических «историй» «артуровской» Британии. Книга Гильды «приучила умы, и особенно умы его соотечественников, к тому, чтобы рассматривать историю бриттов как область, где фантазия может свободно развернуться. Без Гильды не было бы, без сомнения, ни Ненния, ни Гальфрида Монмутского»[356]. Основываясь на этих мнениях авторитетных ученых, автор обзорной истории Бретани Э. Дюртель де Сен-Совер писал: «Сегодня все более и более признается, что историческая ценность "О погибели Британии"» чрезвычайно мала и что ей практически нельзя доверять. И однако, этот труд имел огромное влияние, которое как раз и вытекало из того, что современные критики называют ее "романтическим, туманным, декламаторским стилем"»[357].
Отношение к Гильде в английской историографии также было неблагоприятным, и не только благодаря А. Уэйду-Эвансу. В значительной степени такое восприятие Гильды было обусловлено тем, что он считался «кельтским» историком, чье сознание затуманено по определению. Например, Р. Д. Коллингвуд, говоря об описании Гильдой посольств в Рим, пишет, что «в литературной форме эта история — "триада" в традиционном валлийском стиле, — ее можно было бы назвать "Три Стона Британии", но эта триада была раздута в целую проповедь»[358]. Гильда, подчеркивает Коллингвуд, — не историк; в своем тенденциозном произведении он смешивает факты и фантазию.
К. Э. Стивене, автор известной работы о Сидонии Аполлинарии[359], в нескольких своих работах попытался более благожелательно отнестись к Гильде и в значительной степени оказался ответственным за изменение отношения к нему. В частности, он попытался проанализировать упомянутое у Гильды количество городов Римской Британии — 28 и пришел к выводу, что указанное число близко к истине и даже может быть основано на каком-либо позднеримском официальном источнике[360]. «Разве мы не можем с полным правом полагать, — с удивлением замечает Стивене, — что этот писатель, которого столько бранили и которого историки теперь снова используют, дал нам тут какую-то долю правдивой информации?»[361]
Развивая свой более оптимистический взгляд на свидетельства Гильды, Стивене опубликовал в 1941 году статью «Гильда премудрый», которая оказала большое влияние на последующую историографию о Гильде[362]. В ней он подробно анализировал исторические главы сочинения Гильды. По его мнению, источником для глав 4-13, где речь идет о римском господстве в Британии, послужила «История против язычников» Павла Орозия. Остальные главы основаны на устном предании, но в них много подлинной информации, хотя в ряде случаев (например, сообщение о «призыве к Аэцию»)[363] неверно расположенной автором во времени. «Можно считать, — пишет Стивене, — что рассказ Гильды разумен и понятен, и его можно использовать для оценки гораздо более сомнительных традиций Ненния и [Англосаксонской. — Н. Ч.] хроники. Его ошибки обусловлены тем, что материалы, на основании которых он работал, — неадекватные исторические источники и сомнительные традиции — давали возможность ошибиться. Причина этих ошибок — та сознательность, которую он вложил в составление рассказа из подобных материалов. Он рискнул — и ему не повезло... Он рискнул (как он сам признается) предложить дату и... место для мученичества святого Альбана... Он рискнул объединить датированный документ 446 года с традицией о безуспешном "призыве". Если бы он меньше думал, ему бы больше верили. Эта статья — попытка... оправдать перед критически настроенными историками "премудрость" человека, которого можно справедливо считать их предшественником», — заключает Стивене[364].
В 1966 году появилась работа американского филолога Р. У. Хэннинга «Воззрение на историю в ранней Британии: от Гильды до Гальфрида Монмутского»[365]. Гильде целиком посвящена вторая глава, далее автор анализирует влияние Гильды на более поздних авторов — Беду, Ненния, Гальфрида Монмутского, причем не только с точки зрения использования ими Гильды как исторического источника, но и с точки зрения воздействия самой исторической концепции Гильды. При этом работа Гильды едва ли не впервые была рассмотрена на широком фоне позднеантичной и раннесредневековой историографии. По мнению Р. Хэннинга, одной из основных задач Гильды-историка было объяснение варварских вторжений. Он проявил типичную для своей эпохи озабоченность вопросами, связанными с падением Римской империи, и разноплановый интерес к нациям, которые стали наследниками империи[366].
