Но было бы неправильным совершенно сбрасывать со счетов подрывные операции западных спецслужб, прежде всего ЦРУ и СИС, по расшатыванию устоев Советского Союза и союзных с ним государств, которые проводились настойчиво и целеустремленно в течение длительного времени. План «Лиотэ» и другие ему подобные проекты, несомненно, способствовали поражению Москвы в сорокалетней «холодной войне», в результате чего с политической карты мира исчез коммунистический гигант и его союзники.

Можно только сожалеть, что усилия наших агентов, с риском для жизни добывавших такие важные документы, пропали даром.

Что касается Вано, то он умел находить «жемчужины» в потоке сведений, отсеивал информационный щебень. Он подобрал ключи даже к государственному архиву в местечке Кью. Диапазон его интересов был весьма широк. Временами казалось, что он спешит, чтобы многое успеть сделать, чтобы выложиться, пока позволяют годы, здоровье и, конечно, благоприятные обстоятельства. Так продолжалось до середины февраля 1967 года, пока агенты МИ-5 не появились на пороге его дома.

Пресса сразу же, конечно, подняла шум, началась очередная кампания шпиономании, но как-то быстро выдохлась. Из газет мы узнали, что на допросах, когда следователи касались выполняемых разведывательных заданий и старались узнать, кто его направил в Англию и кто снабжал информацией, Вано неизменно отвечал: «Это, господа, некорректный вопрос».

Сообщение об аресте Вано болью отозвалось в сердце, словно речь шла о тяжелой болезни самого близкого родственника. Мы следили по западной прессе за перипетиями этого дела, и — думаем, с нами согласятся — приятно было читать даже в злобной статье такие признания: «Удовлетворение от того, что квалифицированный и профессиональный агент, действовавший под отличным прикрытием и имевший почти неограниченные возможности для того, чтобы причинить ущерб безопасности страны, оказался за решеткой, было омрачено тем, что подлинные его хозяева так и остались неизвестными следствию».

И далее: «Несмотря на то что МИ-5 на протяжении полутора лет вела за ним слежку, разведывательная служба до сих пор не знает содержания шифровок, адресованных, видимо, в Москву, и масштабов ущерба, причиненного им безопасности Великобритании. Контрразведка не смогла схватить его при выполнении актов шпионажа во время поездок по стране и раскрыть шифр, которым он пользовался для передачи и получения важнейшей информации. Русский шпион унес тайну своей, видимо обильной, шпионской деятельности в тюремную камеру после того, как вчера в суде «Олд Бейли»[8] он был признан виновным».

Другие источники, в частности наша «легальная» резидентура в Лондоне, сообщили, что если бы сотрудники службы безопасности не застали Вано при приеме кодированного текста, когда ворвались в его квартиру, то он вообще мог и не предстать перед судом, настолько тонко вел работу. Единственно, что еще обнаружила МИ-5 во время обыска в квартире, так это список четырех мест, пригодных для проведения тайниковых операций, составленный, видимо, Вано. Одним из таких мест оказался бар в Плимуте, получивший кодовое наименование «Грета».

В ходе судебного процесса в «Олд Бейли» инспектор специальной службы Уилмор Хамели заявил: «Этот человек русского происхождения находился под наблюдением от года до полутора лет, и мы пришли к выводу, что он занимается не только бизнесом». В виду отсутствия серьезных улик контрразведка смогла предъявить Вано только обвинение в совершении действий, «представляющих собой подготовку к нарушению закона о государственной тайне», и не инкриминировала саму передачу и сбор материалов, которые могли бы нанести ущерб безопасности Великобритании. Срок тюремного заключения был определен в 18 лет. Местонахождение Вано после суда тщательно скрывалось.

Что еще установила контрразведка? Довольно мало. То, что Вано по делам бизнеса выезжал во Францию и ФРГ и в 1965 году побывал в Москве и Киеве, выступая в качестве переводчика делегации лондонских организаций, ведущих борьбу за права советских евреев. Это выглядело вполне логично, так как по прибытии в Англию он занял солидное положение в одной из таких наиболее активно действовавших организаций — в объединении «Совесть».

Здесь мы должны подтвердить, что Вано в составе делегации действительно приезжал в Москву, и эта поездка явилась волнующим возвращением на родную землю после почти полувекового пребывания на чужбине. Добавим также, что он съездил в Ленинград — хотел увидеть город, где прошла его молодость, и в Краснодар — там обошел места былых сражений времен гражданской войны.

Оперативный сотрудник в Москве, встретивший Вано, сразу узнал его по красочному описанию, сделанному Жанной: высокий, кряжистый российский мужик. Слово «старик» как-то не вязалось с его внешним видом. В облике — достоинство, благожелательность. На первой встрече Вано минут десять не мог произнести ни слова, настолько сильное волнение охватило его. Он только тряс сотруднику руку, влажными глазами смотрел на него, пока, наконец, не выдохнул:

— Премного благодарен, что поверили в меня.

А потом, когда чуть успокоился, тихо сказал:

— Не обращайте внимания, это сейчас пройдет. Минутная слабость. Я безмерно счастлив снова побывать в России. — Глубоко вздохнул и перешел на деловой тон: — Давайте работать. Хочу многое успеть.

Поработать предстояло немало. Позиции Вано в Англии были прочными, и предполагалось передать ему на связь еще одного источника в Плимуте, приобретенного в свое время Гордоном Лонсдейлом. К тому же руководство решило снабдить Вано портативной радиоаппаратурой, чтобы передавать в Москву срочную и наиболее важную информацию, обучить его пользоваться ею и шифровальному делу.

Отправляясь в Англию, Вано сказал на прощанье, что сил у него еще много, обстановку в Англии постоянно изучает, заводит новые полезные связи, приглядывается к некоторым возможным источникам информации. Он заверил: «Словом, сиднем не сижу. Обрел, как говорится, второе дыхание. Есть еще порох в пороховницах. Есть огромное желание быть полезным своему народу. Это неправду говорят, что, мол, старый конь глубоко не пашет. При поддержке России и ради нее я еще поборюсь. Ну а если что случится непоправимое, буду держаться до конца».

Порядочность и заботливость в отношениях с источниками информации, с добровольными помощниками и рядовыми бойцами незримого фронта — это, пожалуй, неизменное кредо нашей внешней разведки. Когда человека посылают на трудное задание, откровенно предупреждают и о грозящих опасностях.

И вот арест Вано, суд и тюремная камера.

На чужой земле, вдали от Родины и от своих. Да, Москва помнила о нем и неустанно предпринимала меры, чтобы вызволить его из неволи. Прежде всего пытались выяснить место содержания Вано, которое англичане держали в строгой тайне. Подключили несколько источников, но приходилось вести поиск чрезвычайно осторожно, чтобы не привлечь внимание контрразведки. Время шло. А пробиться сквозь завесу секретности никак не удавалось. Наконец от одного из источников поступила весть: на следующий день после состоявшегося процесса в суде «Олд Бейли» сердце Вано не выдержало пережитых волнений. Он скончался в тюремной камере. К сожалению, место захоронения неизвестно.

Как бывалые «морские волки» находят свой последний приют в морской пучине, так порой и безвестные разведчики-нелегалы за рубежом обретают погребение в море неизвестности: ни венка возложить, ни букета цветов. Памятником остаются разведывательные операции и добытая с риском для жизни секретная информация.

Центру стало известно, что даже после осуждения Вано МИ-5 не прекратила вести расследование масштабов его работы и поиск людей, которые снабжали разведчика секретной информацией. География следственных мероприятий, проводившихся ранее в пространстве между Лондоном и Плимутом, расширилась и была перенесена во Францию, Бельгию и ФРГ. Но английская контрразведка так ничего и не узнала.