Незнакомец сажает Чейз на пол у окна в дальнем конце комнаты. Она приходит в себя — черт, она была без сознания? — как раз в тот момент, когда я проскальзываю в класс. Чейз по-настоящему подпрыгивает, когда видит этого чувака. Они сердито смотрят друг на друга, ни один из них не обращает никакого внимания на тот факт, что они не одни. Я ныряю в одну из старых готических ниш, образованных в каменной кладке. Идеальное место, чтобы спрятаться и подслушивать разговор.

— Ты действительно самая тупая сука, с которой я когда-либо сталкивался, — рычит парень. Его тон едкий, грубый от сигаретного дыма. — Ты думала, что я не пойму? Думала, не узнаю?

— Узнаешь что, Джона? Я ничего не говорила!

— Папа звонил и посылал мне сообщения без остановки. Он знает, что что-то происходит. Спросил, не случилось ли чего-нибудь странного той ночью. Хотел знать, не поссорились ли мы.

Чейз опускает голову, трет виски, отшатываясь от этого типа, как будто он сам чертов дьявол.

— Просто… отвали, хорошо. Я не сказала ему ни слова. Он просто слишком заботлив.

— Я не верю ни одному слову, которое слетает с твоих уст.

Чейз встает на ноги. Не похоже, что она вообще должна стоять. Девушка выглядит еще более нетвердо стоящей на ногах, когда этот засранец хватает ее за руки и трясет.

— Джона, отпусти меня, — шипит она.

Моя кровь начинает кипеть в венах. Раскаленная докрасна стена гнева обрушивается на меня, красная пелена застилает зрение. Следующее, что я помню — какой-то идиот шипит две короткие фразы, которые ставят весь этот бардак в тупик.

— Ты слышал ее. Отпусти ее на хрен.

Идиот… это я.

Это не было сознательным решением. Что касается моего мозга, то он не отдавал никаких приказов выходить из ниши, но каким-то образом, по какой-то причине, я сейчас стою посреди компьютерной лаборатории с сумкой у ног и руками, сжатыми в кулаки. Что за чертовщина?

Возмущенное выражение лица незнакомца соответствует моему замешательству.

— Кто ты, черт возьми, такой? — спрашивает он.

— Он… никто. Просто парень из моего класса по творческому письму, — быстро говорит Чейз.

Серьезно, черт возьми?

Просто парень из класса по творческому письму? Мило. Вы спасаете жизнь девушке и даете ей одни из лучших оргазмов, которые она когда-либо испытывала, и это благодарность, которую вы получаете. Просто отлично.

Джона мрачно оценивает меня.

— Хорошо. Ну, шевели задницей, Креативный Писатель. Это тебя не касается.

— О, но вообще-то касается.

Он хмурится.

— Каким образом это может быть твоим гребаным делом, братан?

— Потому что я решил, что это мое дело. Это все, о чем тебе нужно беспокоиться.

— Ха. — Его лающий смех сочится насмешкой. — У меня нет привычки беспокоиться о…

Чейз выбирает именно этот момент, чтобы попытаться вырваться из хватки парня. Девушка пытается, но этот Джона крепче сжимает ее.

— А-а-а, Джона! Мне больно!

Нет.

Ни за что… блядь… ни за что.

Я реагирую.

Я моргаю, а в следующее мгновение сжимаю руку на горле засранца, его спина прижата к экрану проектора в передней части класса. У меня есть смутное ощущение, что Чейз в безопасности и стоит на своих двоих, вне досягаемости этого парня, но я, честно говоря, понятия не имею, как она туда попала. Все это не имеет смысла.

— Отвали… на хрен… — рычу я. — Она не хочет идти с тобой. И совершенно ясно дала это понять. Тебе пора уходить. Если только не хочешь осмотреть нашу новую клинику. Она оснащена по последнему слову техники.

Джона пытается убрать мою руку со своего горла, но безуспешно. Мне повезло. Он чертовски большой парень, должно быть тренируется. Если бы тот захотел — а парень определенно хочет, — и я бы его предупредил, у нас была бы настоящая драка. К счастью, я застал его врасплох, и у меня чертовски крепкая хватка на его горле.

Нахмурившись, он пытается высвободить мою руку, что только заставляет меня крепче сжимать.

— Ладно, ладно, чувак. Ты своего добился, — хрипит он.

— Добьюсь, когда ты потеряешь сознание.

— Что?.. — Слово застревает у него в горле, прерываемое давлением, которое я оказываю на его пищевод. Кровь начинает подниматься к поверхности его кожи, окрашивая сначала его шею в темно-фиолетовый оттенок, а затем челюсть, и щеки. Царапаясь, он пытается оторвать мою руку, но мои ноги раздвинуты, ступни расставлены, и это не первое мое гребаное родео. Его веки трепещут, глаза закатываются назад.

— Пакс? Стоп! Достаточно. Он того не стоит. Хватит, Пакс! Эй, Я СКАЗАЛА, ХВАТИТ!

Чейз толкает меня. Я едва ли двигаюсь на миллиметр, но очень хорошо чувствую, как ее руки касаются моей руки и моего бока, и как будто яростное напряжение внутри меня, резиновая лента, которую натягивают, натягивают и натягивают, лопается. Я ослабляю хватку и поворачиваюсь, делая три гигантских шага прочь от ублюдка. Мне нужно оставить некоторое пространство между нами. Не могу гарантировать, что я все еще не врежу ему кулаком в челюсть.

— Господи! — Джона кашляет, сплевывая на покрытый ковром пол компьютерной лаборатории. — В чем, черт возьми, твоя проблема, чувак?

— Я из многочисленных источников слышал, что девушкам не нравится, когда их заставляют делать что-то против их воли. — Ирония поражает меня. О, разве я сейчас не кажусь таким хорошим парнем, произнося свою речь хорошего парня? Я измывался над девушками за пределами того, что другие люди могут считать правильным. Причинял много боли и страданий. Мне насрать на чувства девушки. Дело в том, что в прошлом мне нравилось быть источником несчастий многих девушек. Но чего я никогда не делал, так это не прикасался пальцем к девушке без ее разрешения. Никогда не использовал свою большую силу или вес, чтобы вывести девушку из строя и заставить ее делать то, чего она не хочет.

Я чудовище. В этом нет двух вариантов. Монстр с одним жестким ограничением.

Резко развернувшись, я сталкиваюсь с Джоной, пронзая его насквозь прищуренным взглядом.

— Уходи. Сейчас. Пока твой день не стал по-настоящему плохим.

— И что ты сделаешь? Вызовешь полицию? — Джона морщится, потирая горло. — Ты действительно думаешь, что мне не все равно? — Он поворачивается к Чейз. — Теперь слишком поздно распространять ложь обо мне, Рыжая. Я был умен. Я ждал, пока… — Его взгляд скользит вверх и вниз по ее телу. — Не думай, что можешь отказаться от нашей сделки сейчас. Это все, что я хочу сказать, ясно? Они никогда не поверят тебе без каких-либо доказательств. Копы ни хрена не сделают, чтобы помочь тебе сейчас.

Мою кожу покалывает. Адреналин бурлит во мне, толкая, толкая, толкая меня на что-то безрассудное. Мне удается подавить растущую потребность убить этого ублюдка. И я смеюсь.

— Ты видишь здесь копов, придурок? Беспокойся об угрозе, которая стоит прямо перед тобой. Со мной нет никакого гребаного правосудия. Убирайся отсюда нахуй прямо сейчас, пока я не вырвал твой гребаный язык.

Лицом к лицу, глаза в глаза, на самом деле между мной и этим парнем не так уж много общего. Он большой. Тренируется. Хотя могу сказать, что он просто подтягивается, чтобы хорошо выглядеть в футболке. Вся эта мускулатура только для показухи. Это не функциональная мышца, в отличии от моей. Я мог бы раздробить каждую кость в его гребаном лице, если бы захотел. Точно так же, как я хорошо прочитал его, Джона тоже понимает все обо мне. Он моргает, и я вижу, как в его глазах появляется слабый проблеск разума. Парень смотрит на меня, впервые полностью сосредоточившись на мне, не переключая постоянно свое внимание на Чейз, и я не вижу в нем ничего, кроме безумия.

— Как тебя зовут? — тихо спрашивает он. — И не трудись отказывать. Я могу…

— Пакс Дэвис. Я живу в доме у горной дороги, на полпути вниз по склону. Приходи и найди меня в любое время. У меня всегда будет время поговорить с тобой, ублюдок.

Джона снова моргает. Слишком медленно. Обрабатывая информацию. Он бросает взгляд на Чейз, что-то мерзкое и голодное мелькает на его лице.