— Вам будет приятно узнать, что вы, ребята, собираетесь написать книгу. В течение следующих четырех недель вы и ваш партнер собираетесь совместно написать новеллу. Вы сами можете выбрать жанр. Можете выбрать, будет ли она основана на реальной истории или станет новой, оригинальной работой, основанной на ваших собственных идеях, которые вы придумаете вместе. В этом задании буквально нет никаких правил.

Твою. Сука. Мать.

Она ожидает, что мы напишем книгу за месяц до окончания школы? Нас так чертовски скоро выпустят, и она хочет, чтобы мы потратили усилия на написание книги сейчас, когда так близки к финишу? Эта женщина, блядь, сошла с ума. Я оглядываю класс, и, похоже, никто больше не осознает, насколько абсолютно безумна эта идея. Все мои одноклассники смотрят друг на друга, болтая со скоростью света; у них хватает наглости на самом деле казаться взволнованными.

Я окружен сумасшедшими.

Затем это поражает меня, как удар молнии в висок. Я сижу рядом с Чейз. Джарвис ожидает, что я напишу с ней гребаную книгу.

— Мисс Джарвис? Какой длины должна быть книга? — спрашивает Элисон Бойкрафт.

— Обычно все, что превышает пятьдесят тысяч слов, представляет собой роман. Для вас это может показаться огромным объемом текста, но вы будете удивлены, как быстро эти слова появятся на бумаге. Кроме того, вы разделяете работу со своим партнером, поэтому разделяете и количество слов. Двадцать пять тысяч слов каждый за четырехнедельный период — это вполне выполнимо, ребята.

— Некоторым людям требуются годы, чтобы закончить книгу, — говорит кто-то другой. Джеймс Ноубл. Мне никогда не нравился этот ублюдок — у него слишком идеальная прическа, — но теперь я чувствую к нему теплоту. Парень поднял хороший вопрос.

— Я не жду идеальную рукопись, — отвечает Джарвис. — Не нужно ее редактировать. И не нужно даже корректировать. Речь идет не о написании следующего мирового бестселлера, а о начале, середине и конце. Этот проект о том, чтобы начать что-то трудное, довести его до конца и проявить немного творчества в середине. Обещаю, если вы вложите в это свое сердце и душу и будете работать в команде, это будет очень весело.

Я знаю, что лучше не спрашивать об этом, но все равно задаю вопрос.

— А если мы захотим действовать в одиночку? Можем ли мы выполнить это дерьмовое задание самостоятельно?

Джарвис улыбается.

— Нет, Пакс, нельзя. Это совместный проект. Я ожидаю, что оба студента будут участвовать и вносить свой вклад в полной мере и в равной степени. С таким уникальным и смелым стилем письма, как у тебя, я буду знать, если ты не будешь играть по правилам. — Она прислоняется спиной к стене в передней части класса, скрещивая руки на груди. — В чем дело? Я думала, вы с Пресли лучшие друзья. Пресли, разве это не так?

Рядом со мной Чейз откладывает ручку и ерзает на стуле.

— О, нет. Пакс и я друзья. Большие друзья. — Улыбка, которой она одаривает меня, может расколоть мир надвое. Я чувствую себя так, словно меня только что пнули прямо в живот. — Он просто не любит сотрудничать. Любит, чтобы все было по его. Так ведь?

Я обхватываю руками ее горло и сжимаю. Однако даже в том мысленном образе, который я рисую в своей голове, девушка реагирует не так, как должна. Она, блядь, смеется. Я ничего не говорю в ответ. Одариваю натянутой, несчастной улыбкой, которая никого не обманет.

— Хорошо. Полагаю, тебе просто нужно научиться быть командным игроком, Пакс, — говорит Джарвис. — С этого момента мы будем проводить наше время в классе, работая над этим заданием. И я ожидаю, что по крайней мере четыре часа вашего времени вне класса вы тоже посвятите написанию. Я предлагаю вам сделать это в библиотеке, если хотите. Быть вместе, чтобы строить планы и задавать друг другу вопросы, действительно поможет…

Она болтает о том, как эта ее катастрофическая идея сработает. Я не обращаю на это ни малейшего внимания. Потому что слишком занят перечислением всех способов, которыми смогу избавиться от этого дерьмового задания.

Вскоре она заставляет нас работать, предлагая провести мозговой штурм основного посыла наших историй, а также наметить сюжетную линию. Вокруг нас все начинают действовать, лихорадочно обсуждая то, что они собираются написать. Я смотрю на ручку в своих руках, прикусывая внутреннюю сторону щеки так сильно, что идет кровь. Медный привкус покрывает мой язык.

— Я голосую за загадочное убийство, — бормочет Пресли. — Модель «Кельвин Кляйн» едет в Сингапур на съемки, и ее находят жестоко убитой и изрубленной на куски в запертом гостиничном номере.

Завуалированный стеб о модели «Кельвина Кляйна». Как чертовски умно.

— По-моему, это больше похоже на фантазию, — рычу я. — Ты можешь писать все, что захочешь. Я не буду работать с тобой.

— Джарвис не предоставляла тебе большой выбор. Могу ошибаться, но не думаю, что ты ей очень нравишься.

— Я никому не нравлюсь. В этом весь смысл. Я здесь не для этого. И не для того, чтобы творчески кастрировать себя, работая с другими людьми. Наши стили письма несовместимы. — Я поворачиваюсь к ней, прищурив глаза. — Ты вообще умеешь писать, или записалась на это занятие только для того, чтобы поиздеваться надо мной? Потому что я не буду тратить время с тобой, если ты ни хрена не понимаешь, что делаешь.

— Это продвинутый класс литературного творчества. Мне пришлось представить две разные работы, прежде чем Джарвис позволила мне присоединиться к классу. Она описала мои работы как динамичные, с уникальным и зрелым голосом. Я знаю, что у меня все хорошо.

Я скривил верхнюю губу.

— Не могу дождаться, чтобы увидеть ту банальную чушь, которую ты ей скормила, чтобы заслужить такой комплимент.

— Отлично. Я отправлю их тебе по электронной почте. — Она ухмыляется. — «П» точка «Дэвис» на странице Вульф-Холл, верно? Инициал, фамилия.

— Я пошутил, — шиплю я. — Я не хочу читать твою поэму о бедной маленькой городской девочке, которая всегда мечтала иметь пони. Хочу, чтобы ты перевелась из этого класса. Это не было частью сделки.

Ее игривая улыбка немного тускнеет. Девушка качает головой.

— Вообще-то, думаю, что останусь. Я собираюсь завершить этот проект в меру своих возможностей. Всегда хотела присоединиться к этому классу, но не сделала этого, потому что боялась тебя. И теперь, когда не боюсь…

— Мы это уже обсуждали. Ты, блядь, должна свалить.

Она тихо смеется.

— Я отлично справилась со всеми заданиями по английскому языку. Меня уже приняли в Сару Лоуренс. Все, что я хочу сделать, это заработать несколько дополнительных баллов, чтобы сделать следующий год как можно более легким, а затем убраться к черту с этой горы. То, что я записалась на то немногое, что осталось от этого занятия, не имеет к тебе никакого отношения. Или ты и я…

— Нет никаких нас с тобой.

Она снова смеется, на этот раз громче, сопровождая звук пожатием левого плеча. Кажется, ее даже не волнует, что я одариваю ее своим самым лучшим взглядом «Я-спущу-шкуру-с-твоей-кошки-и-насру-в-твой-почтовый ящик».

— Я здесь только ради оценки, Пакс. Помимо нашего маленького соглашения, заключенного прошлой ночью, мне не нужно, чтобы я тебе нравилась. Не нужно, чтобы ты был добр ко мне. Мне даже не нужно, чтобы ты со мной разговаривал.

— И как, черт возьми, мы должны написать целую книгу вместе, если не будем разговаривать друг с другом?

Она барабанит пальцами по обложке учебника, слегка прищурившись, глядя на меня.

— Я выберу жанр и напишу первую главу. Отдам ее тебе в конце урока, и ты сможешь просто продолжить.

— Это будет катастрофа.

— Если ты хоть наполовину такой писатель, каким себя считаешь, это должно быть легко, не так ли?

Иисус прослезился. Как она может быть такой… такой… невыносимой?

— Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе выбрать жанр и написать первую главу? Ты не в своем уме. Первая глава — самая важная глава в книге…

— Спорно.

— Неважно. — Я отмахиваюсь от ее небрежной маленькой ухмылки. — Я не собираюсь писать чертов любовный роман, Чейз. Ни за что, черт возьми.