— Вы…Ты меня совсем не знаешь…

— Всё, что было в прошлом, останется там. Я хочу жить только настоящим, вместе с тобой, Ивонет. — Его рука потянулась к ней, и девушка попятилась, упёрлась в переборку с картой. На миг стало страшно, что он может накинуться, что начнётся что-то ужасное. Но Маркус осторожно взял её лицо в ладони и заставил смотреть в свои глаза.

— Не принимай поспешных решений. Подумай. То, что я предлагаю, не услышала от меня ни одна женщина. Я действительно очарован и в самом деле хочу, чтобы ты осталась и стала моей. Я сделаю тебя счастливой. И от чего бы ты ни бежала, я смогу тебя защитить, только позволь и доверься.

— Даже если скажу, что я убийца? Что собственноручно и безжалостно зарезала двух человек?

— Даже если бы ты вырезала целое поселение. Оставайся со мной и стань моей женщиной.

Ивонет видела, как капитана ломает, как он не привык унижаться и чего-либо просить, как сложно ему даются слова. Он и правда желал её, жаждал прикасаться, но позволял себе только смотреть. Смотреть так, как никто и никогда на нее не смотрел. Взглядом, полным любви и страсти. Это так подкупало, что на мгновение она растерялась. Щёки вспыхнули. Дремлющая женская натура пробудилась, затмив на мгновение образ Янара. Бесчувственного сухаря. Откуда-то вновь всплыли злость и обида. И тогда на ум пришла глупая, иррациональная мысль: а что, если Маркус её судьба? Что, если боги всё время вели её к нему? Что, если желание избавиться от дара ошибочное и ей стоит протянуть руку на его призыв и уплыть с ним в неизвестные дали, где Минфрид никогда её не найдёт…

Но как понять злодейку-судьбу и во всём разобраться?

Пока тысячи мыслей и вопросов ураганом проносились в её голове, девушка поняла, что Маркус желает её поцеловать. Его голова склонилась ниже, дыхание участилось, а тело стало каменным.

Было страшно, неимоверно страшно. Но Ивонет приняла для себя решение. Возможно, поцелуй действительно поможет ей определиться и потушить боль. Да и, наверное, не важно, чьи губы теперь будут касаться её. Она уже испорчена, и теперь не имеет смысла строить из себя святую невинность. Её использовали самым грязным образом, она запятнана до конца своих дней на теле и на душе. И даже кровь мерзавцев этого не смыла.

Ивонет привстала на носочки и соединила свои губы с чужими.

Капитан, не веря ни глазам, ни ощущениям, замер. Но, после того как Ивонет обвила его шею руками, притянул её к себе и углубил поцелуй.

Неспешно, мягко, нежно, он стал исследовать её границы. Руки перешли на шею, талию, коснулись груди. Мягко сжали и вернулись к лицу.

— Нет…

Ивонет отвернула голову, и новый поцелуй скользнул по щеке.

— Маркус, прости… — Собственный голос казался ей жалким, но отклика на его поцелуй в душе не произошло. Да, тело ощутило трепет и волнение. И, кажется, даже было готово нарушить все правила морали с капитаном судна, но не более. В душе ярким пламенем горел огонь для другого. Вернее, огонь Янара, неосязаемый, но очень жаркий, вероломно заселивший каждый уголок её души.

— Маркус, я не могу…

Но мужчина, кажется, потерялся в своих ощущениях и перестал её слышать. Он вновь пытался поймать губы Ивонет своими и прижаться плотнее.

— Маркус! — девушка сильно толкнула его в грудь. — Перестань!

Тяжело дыша, с трудом сфокусировав взгляд, Маркус, как пьяный, шагнул назад. Качнул головой, словно не веря, что она ему отказала, и потер лицо:

— Уверена?

Ивонет кивнула, смыкая на груди шнуровку, что успел распустить мужчина.

— Я, наверное, пойду…

— Подожди. — Мужчина схватил со стола бутылку и, отхлебнув из неё, направился к выходу. — Можешь остаться тут до утра, только закройся изнутри. Никто тебя не потревожит. А утром я ещё раз спрошу о твоём решении.

Улыбка вышла восковой. Он отсалютовал бутылкой, подмигнул и покинул свою каюту.

Ивонет думала, что будет терзаться виной и мыслями о случившемся, но, как только голова коснулась подушки, она уснула. То ли накрыло от переживаний, то ли кровать капитана оказалась невероятно уютной. В любом случае, она провалилась в пустоту без каких-либо снов.

Проснулась рано, когда заря только пустила по водной глади за окном розовые блики. Ивонет сладко зевнула, потянула носом и почувствовала аромат разнотравья. Приподнялась на локтях и с удивлением обнаружила на прикроватной тумбе кружку с дымящимся напитком: мята, мелисса и сушёные ягоды.

Сонную негу как рукой сняло. Ивонет метнула испуганный взгляд к двери. Но она, как и прежде, была заперта на засов.

Но как тогда напиток оказался здесь?!

Ответ она получила, когда встала и вышла на балкончик.

— Маркус?! — Там действительно был капитан корабля, невозмутимо потягивающий красное вино из пузатого сосуда. При этом сам капитан выглядел не лучшим образом. От него остро пахло хмельным. Помятый, уставший, но невероятно невозмутимый. Словно ничего выдающего в том, что он стоит на своём балкончике и любуется восходом, нет.

Ивонет проследила взглядом по канату, уходящему на палубу выше, и вопрос, как он здесь оказался, отпал сам собой. Осталось понять, как в таком состоянии он не сорвался вниз. Ивонет заглянула за поручень и ужаснулась.

— Надеюсь, чай был не при тебе, когда ты решил воспользоваться «чёрным ходом»?

— Ну что ты, я спустился и просто открыл внешнюю дверь, не больше. Было бы жаль подвергать чай неоправданному риску.

— Действительно, — усмехнулась Ивонет, сложив руки на груди. То ли Анивьер обладал удивительной аурой располагать к себе, то ли она устала бояться, но девушка понимала, что рядом с капитаном, даже в таком неустойчивом состоянии, она в безопасности.

— Пришёл вновь со своим предложением?

— Нет, — медленно качнул головой капитан, и его волосы, прихваченные шнурком, рассыпались по плечам. — Пришёл понаблюдать, как ты спишь. Девушка в моей кровати, это так… соблазнительно.

Нахальная ухмылка не тронула его глаз.

— Корабль на причале, а твой приятель ждёт тебя возле трапа. Уходи.

— Маркус… — Ивонет почувствовала укол вины. Хотя она до конца не понимала, в чём провинилась, ей было больно смотреть на мужчину. Она хотела коснуться его плеча, выразить участие, но он резко обернулся:

— О, прошу, без драмы! Я понимаю, что тебе трудно со мной проститься, — его брови несколько раз игриво подпрыгнули, — но ты должна понимать, Ивонет, что я слишком вольная пташка, чтобы любить только одну. Не горюй, я уверен, когда-нибудь ты проломишь дыру в гранитном сердце того, кто тебе мил. И да, я слукавил, когда сказал, что только я способен о тебе позаботиться. Твой «брат» прекрасно с этим справится. Я даже не сомневаюсь.

Анивьер буквально выпихнул Ивонет из своей каюты, отсалютовал ей бутылкой и послал фривольный поцелуй, вызвав у матросов язвительные смешки и липкие, заинтересованные взгляды.

Чтобы скрыть смущение, Ивонет поспешила к трапу и увидела Янара с Лимой на плече. Они уже спустились с корабля, и стихийник беседовал с низкорослым мужчиной, у которого борода доходила чуть ли не до колен. Ивонет спустилась по шаткому мостику в тот момент, когда мужчины пожали друг другу руки и бородач, напоминающий гнома, скрылся в толпе.

— Янар…

— Доброе утро, принцесса, — отрешённо бросил стихийник, поднимая с земли мешок с их вещами. — Надеюсь, тебе удалось поспать? Путь долгий, и отдых будет нескоро.

Ивонет нахмурилась и не сразу сообразила, к чему это уточнение. Но когда протянула руки к Лиме, та, назвав её предательницей, перебежала на другое плечо стихийника и замерла. Догадка больно ужалила. Он правда подумал, что она…

— Послушайте, Маркус…

— Маркус?

— Капитан Анивьер, — вспыхнула Ивонет, — любезно предложил мне свою каюту, не более, а сам ночевал… — Девушка запнулась: где ночевал капитан, она не знала. Да и не хотела знать. А ещё меньше всего хотелось оправдываться в том, чего она не совершала. Да и не к чему это. Лиму понять можно, она обиделась на то, что Ивонет не пошла её искать и не взяла с собой. Но Янар! На что ему обижаться? Она первый раз за столько дней спала не на жёстких досках в затхлой темной каморке, а на просторной, мягкой постели. Пусть и чужой. Или он думает, что она способна…