— Значит так, ублюдок, есть всего два варианта: первый, ты сейчас очень быстро и честно отвечаешь на все вопросы, и я постараюсь уговорить ее, тебя не трогать. Второй, она возвращается, и ты до конца своих недолгих дней будешь пускать слюни, как тот дурак, который посмел плюнуть ей в лицо. Там в подвале нашли труп слышащей из Ордена, и одаренную девочку, так что от неё, теперь, тебя могу защитить только я, и только если ты будешь нам действительно полезен. Понял? Выбирай! Решение за тобой.

Выйдя из приемной, Лалтхи с трудом прошла несколько шагов по коридору, бессильно прислонилась к стене, а потом сползла вниз. Сила, одолженная снадобьем, окончилась. Голова её болела и кружилась, живот скрутило тошнотой, в глазах плыли разноцветные круги. Кажется, она на какое-то время потеряла сознание и пришла в себя на кровати в больничном покое Ордена.

Сначала пришёл озабоченный целитель Яцо, мягко выговорившей ей, что ей следует быть осторожней со снадобьями Халтаха. Потом Щъён, который почему-то был мрачнее тучи. Он вновь прочитал лекцию про заботу, о себе и чём-то там ещё, чего Лалтхи не запомнила. Совсем вечером объявился Вьйн, выглядевший таким довольным, словно получил повышение и прибавку к жалованию. Вместе с ним была и Шайли, вид у неё был чуть менее довольный, но всё же.

— Наши птички поют, словно бы на дворе весна. Мы уже арестовали два десятка их сообщников. И кстати собрали у них пяток таких же штук, какую я Вам показывал утром — сказал следователь — Они Вас, так бояться, что готовы рассказывать всё. Я распоряжусь, что бы Вам доставили копии протоколов.

— Приносите, а сейчас оставьте меня — устало сказала Лалтхи.

А утром заявился усталый Халтах. Старик был не столько даже озабочен состоянием освобожденной девочки, сколько тем, что потерял ту странную штуку в небе из виду, а Лалтхи не сможет ещё несколько дней указать ему направление, воспитанницы, привлеченные для этого, увы, оказались бесполезны.

Стоило контейнерам оказаться на поверхности, как их огромные чрева раскрылись, выпуская из себя тысячи роботов. Словно диковинные насекомые разбежались и разлетелись они по, некогда безмолвной, долине и она наполнилась шумом двигателей и визгом буровых установок. Они сверлили шурфы, погружая в них буры, снабжённые тысячами сенсоров. Они отсняли и изучили каждый сантиметр поверхности, поднялись на каждую вершину и забрались в каждую пещеру и трещину. Они оплели долину, из центра которой едва были видны окружающие её горы, сетью из сотен тысяч датчиков. Но этого им словно бы было мало, они перебрались в соседние долины и вновь занялись там своим делом. В воздух поднялись парящие беспилотники, в дополнение к спутникам, следящие за горами, предгорьями и даже удаленными равнинами. Вся собранная информация стекалась к ИИ поселения, который после нескольких часов расчётов пришел к однозначному выводу о не оптимальности этого места для строительства поселения и отправил отчёт своим хозяевам для принятия решения. Однако вместо приказа о перемещении, который он подробно объяснил и предложил отдать пользователю, внезапно пришло распоряжение об оценке степени защищённости долины от нападения без использования воздушно-космических сил. Ответ на этот вопрос оказалось дать отнюдь не сложно, не только эта, но и соседние долины были неприступны, если конечно врагу не удастся построить в них туннель.

По меркам машины прошла целая вечность до ответа. Пользователь потребовал преступить к развертыванию поселения здесь, и построить туннели связывающие эту долину с соседними, организовав при этом систему обороны, способную быстро перекрыть любой из туннелей, изолировав противника в захваченной им долине. Более того, несмотря на наличие пригодной для дыхания атмосферы, поселение зачем-то развёртывали под землёй в толще наиболее плотных пород, рассчитывая на полноценное ракетное нападение из космоса. При всём, при этом, предполагался режим колонизации, подразумевавший доставку оплодотворенных яйцеклеток с развитием из них детей на месте, но первые дети должны были почему-то поступить в возрасте нескольких месяцев всего через год (в то время как полёт с земли занимал минимум сорок два). Но и это было ещё не всё, поселение предполагало строительство довольно большого кластера для взрослых колонистов, (откуда бы им здесь взяться?), и значительных производственных мощностей, рассчитанных, кроме всего прочего, на производство оружия.

Умей машина удивляться, у неё бы отвисла челюсть, столь наглого игнорирования экономических выкладок, на долгой памяти искусственного интеллекта, передававшейся от одной машине к другой, ещё не случалось. Однако ИИ удивляться не умел и просто потребовал подтверждения полномочий от запрашивавшего. Получив его, суперкомпьютер приступил к проектированию поселения согласно представленным параметрам и, конечно же, составлению отчёта о злоупотребление экстренными полномочиями, который собирался отправить сразу же после монтажа тахионного передатчика. К исходу третьих суток от приземления первого контейнера проектирование в оптимальном (рассчитанном машиной) и неоптимальном вариантах было завершено. К этому времени монтаж передатчика был уже почти завершён, ведь на него были брошены все силы.

Андрей с Рамиресом, посадив Галошу в долине, оказались чрезвычайно удивлены почти законченной башне связи, разместившейся поблизости от предполагаемой ими взлётки. Впрочем, тяготение неизбежно брало своё и они поудивлявшись стали мучительно к нему привыкать. С трудом перебравшись в жилой модуль, размещенный сейчас в чреве галоши, они оба пролежали весь первый день. Андрей крутил ногами педали велотренажёра, и даже вставал на несколько минут пытаясь делать зарядку. Его шатало, словно пьяного, и на ногах удавалось держаться только благодаря экзоскелету. За время перелета он почти полностью лишился способности ориентироваться в пространстве, и сейчас постоянно путал право и лево верх и низ. Руки и ноги его не слушались, предметы, которые он пытался взять постоянно падали. Их невозможно было просто положить в воздухе, как он это делал в невесомости. То и дело, ему начинало казаться, что его рука, нога или даже голова не там, где они были, и это доставляло ему самые настоящие мучения. Но, несмотря на все это, он боролся; Андрей множество раз привыкал к тяготению и все эти неприятности были ему хорошо знакомы. Глядя на тренировки Андрея Рамирес, кажется, слегка посмеивался и в конце концов не выдержал и спросил:

— Андрюх, а ты чего это так напрягаешься? Всё равно скоро улетать… по любому через неделю контейнеры назад на сцепки таскать начнём.

— Улетать-то улетать, да только мы здесь неизвестно на сколько.

— Ой да ладно тебе, ну чего тут может случиться.

— Да ничего особенного, только местные, похоже, что стягивают сюда силы. С той стороны гор, как минимум, семь тысяч человек с ручным огнестрелом и лёгкими пушками, веревки, крюки, одежда теплая среди лета…

— Ты что серьезно?

— Ну ты, как маленький. Вот ты бы лично, что стал делать, если бы на твою территорию завалились инопланетяне?

— Ну есть же переговоры, как там Док говорил? Nulla salus bello est (нет блага в войне) — сказал Рамирес.

— Так-то оно так, да только перед переговорами ты бы отбомбился по близлежащим высотам, так, для обозначения переговорных позиций. Док ещё, между прочим, кое-что говорил — Sivis pacim para bellum.

— А это ещё, что за хрень?

— Хочешь мира — готовься к войне. — назидательно произнес Андрей.

— Ну допустим, что и так. Только нам похоже, что валить надо, а то не ровен час… Компьютер выдай-ка нам характеристики взлетной траектории….

— Да ладно, ладно про семь тысяч, это я загнул, а вот две разведывательные группы с той стороны мы засекли, к перевалу они пока не лезут сквозных пещер здесь нет. Радио обмена с ними тоже не нашли, а вот из плохого: мы тут регулярно передачи на языке западян перехватываем, так что расслабляться по любому нельзя.