Внезапно крестовик будто вывалился из тумана, оказавшись в сверкающем белом мире. Сверху раскинулось ясное синее небо. В морозной вышине которого зависли тонкие перистые облака. На солнце сверкал лед, покрывавший горные вершины. Безупречной белизной сверкало волнующееся море облаков. Андрей был в самой высокой точке перевала, казалось, он на острове среди белого, словно, покрытого снегом моря. Сейчас, ему очень хотелось задержаться здесь хоть на минуту, и просто отдохнуть, но перед глазами вставал разорванный фюзеляж стрижа и тела обессиливших от невесомости сослуживцев, разбросанные по склону. Эта картинка придала ему сил, и он погнал машину вниз, в туман.

Подъём казался трудным и опасным, но не шёл ни в какое сравнение со спуском. Не видя практически ничего, не имея карты, Андрей гнал крестовик по гладкой поверхности ледника, цепляясь за неё когтями. Вновь молнии в бессильной ярости впивались в корпус машины, снова и снова соскальзывавшей вниз. Лишь чудом, ему удавалось удержать её от неуправляемого падения.

А потом случилось это. Впереди забрезжил какой-то ненормальный свет. Андрей изо всех сил уперся лапами крестовика, пытаясь остановиться, но поздно он вылетел на прогалину. Туман здесь был не таким плотным, и сквозь него Андрей смог увидеть огромный сияющий шар. Он не раз читал о таком, но никогда не видал живьем. Это была шаровая молния. Сейчас нужно было остановиться, замереть, но подточенный летним солнцем ледник был слишком мягок. Лед под острыми когтями машины разлетелся фейерверком мелких осколков, и она на всей скорости ударилась в сияющий шар. Он разорвался с чудовищным грохотом, обдавая все вокруг потоками плазмы. Ударная волна прошла машину и самого Андрея насквозь, и он потерял сознание. Он не видел, как крестовик бессильно проваливается в стремительно разрастающуюся щель в леднике, как над ним смыкаются осколки льда, вперемешку с талой водой, и весь мир вокруг погружается в темноту.

Связь заработала внезапно, в рубке галоши раздался голос капитана.

— Баклан, Стервятнику! Доложите обстановку.

— Стервятник, Баклану! Системный сбой частично преодолён, ИИ запущен в ограниченном режиме, восстановлена связь с аппаратурой в пределах долины.

— Что со стрижом и Жуком — громыхал голос.

— Связь отсутствует, телеметрия недоступна. Информация со спутников недоступна.

— Внимание, стервятник, мы прогнозируем повторение вспышки, немедленно, готовьте челнок к старту, мы уходим.

— Послушайте, мы же не можем их здесь бросить…

— Мы потеряли уже пятерых! Хватит! Мы уходим! переводите ИИ в автономный режим и стартуйте. Их телеметрии нет. Я не знаю, что случилось с Жуком. Стриж разбился, вряд ли им удалось выжить. Хватит уже напрасных жертв. Стартуйте!

— Но послушайте….

— Это приказ! Нам нужно разогнаться раньше, чем произойдет вспышка, стартуйте немедленно.

— Вас…. Понял» — упавшим голосом сказал Рамирес.

-

Капитан Рындин висел посреди своей каюты. Кулаки его сжимались и разжимались в бессильной злобе. Он потерял почти половину экипажа. Капитан первого ранга Николай Антонович Рындин потерял пятерых. Нет, не на войне, в мирное время. И теперь должен бежать, не от превосходящих сил противника, а от звезды. Гребанного желтого карлика, на окраине хрен знает какой галактики. Он должен сохранить жизнь хоть кому-то из экипажа, сообщить о червоточине, доставить всю собранную информацию.

Он висел и смотрел на монитор, на котором сияющей иглой сквозь атмосферу взлетала галоша. Хуан Мария Рамирес уносил ноги, бросив своих товарищей. И это он, капитан первого ранга Рындин заставил его так поступить.

В бессильной ярости, он ударил кулаком монитор и кувырком полетел к противоположной стене своей крохотной клетушки, больно ударившись об неё головой, а на невредимом мониторе горели цифры отсчета времени до следующей вспышки.