Папа – госслужащий в городской администрации, а мама работает в бухгалтерской фирме. Я точно не знаю, чем они занимаются на работе, но это меня и не интересует. Знаю только, что они сидят в кабинетах за компьютерами и ходят на совещания и обед с коллегами, распечатывают документы и получают за вот это все деньги.

Каждый ездит на своей машине, хотя до работы недалеко. Бывает, они едут друг за другом. Первым папа на джипе, за ним мама на машинке, напоминающей цветного жука, которого легко перевернуть на спинку, и он будет там вертеться.

Когда я вырасту, я стану дизайнером интерьеров. Для этого мне нужно поступить в университет Алвара Аалто[6]. И подтянуть математику. Математика – единственный предмет, который создает мне проблемы.

Ну или я стану очень известной и буду светить рожей на каждом ТВ-канале. Буду ходить по кулинарным шоу, опубликую свою книгу рецептов и меня отправят на необитаемый остров со съемочной группой и остальными участниками, а я потом выпущу путеводитель.

Я буду обставлять дома людей, планировать их свадьбы, выиграю вокальный конкурс и запишу успешный диск, в то время как подтвердятся мировые гастроли.

Всегда должен быть план Б, разве нет?

Ну я это не серьезно. Конечно же нет.

Тискаю в объятиях Гава. Вернейшего из верных.

Папа привез его много лет назад из Лондона. На его лапе написано Harrods[7], из этого ясно, где его купили. Вероятно, в магазине Harrods в аэропорту прямо перед вылетом, потому что в торговые центры папу ни за какие деньги не заманишь.

В аэропорту он вспомнил, что у него есть семья и надо купить гостинцы.

Маме туалетную воду, мне собаку. Йооне – машинку-конструктор, которую он даже не распаковал.

Брат надулся. Он позавидовал из-за тебя, мой Гав. Он хотел такого же, хотя и не признался.

У меня есть и другие мягкие игрушки. Они часть моей семьи. Когда я забираюсь в постель, кладу их рядом.

Моя стая. Верная стая, которая безмолвно живет на мягком пастбище из завязанного в узел одеяла, смятой простыни и подушек. Они знают обо мне все.

Стая всегда ждет меня, когда я прихожу домой.

Моя стая хочет узнать, что со мной произошло.

И я рассказываю. Конечно, я рассказываю.

Обнимаю Цыпу, видавшую виды птицу, которую мне подарила моя тетя сразу по приезде из роддома.

Когда-то она была желтая и пушистая, но сейчас она почти светло-коричневая. Цыпа много раз бывала в стиральной машине и полиняла. Ну и еще от того, конечно, что я маленькой таскала ее во рту, как какую-нибудь добычу.

Бабушка много раз зашивала ее и спасала от окончательного расползания, но Цыпа после этих больничных процедур все еще в плохом состоянии. На ее шкуре полно стежков и она, в общем-то, выглядит больной. Бабушка всегда обещала, что усыпит пациента перед операцией. Я этому верила. Верила и все равно плакала.

Я говорю сейчас о бабушке, с которой мы время от времени видимся.

Есть и вторая бабушка…

Она иногда звонит, обычно не на трезвую голову. И в ее речах мало толку. Даже когда она трезвая.

Нюхаю своих лисиц. Их зовут Йере, Йюри и Йири. Три оранжево-белых братца с черными кончиками хвостов живут на моей кровати с другими мягкими игрушками.

Они как раз вмещаются в синюю икеевскую сумку. Когда я была поменьше, брала их всех с собой в поездки и думаю, мама с папой не особо радовались лишнему багажу.

Сейчас такой проблемы уже нет, конечно. Мы больше никуда не ездим вместе. Мама с папой меня не тащат даже на выпускные торжества к родственникам и в прочие места, где люди сидят в неудобных костюмах в гостиной и с азартом играют в молчанку. В конце концов, всегда кто-то сдается и открывает рот, сообщая остальным, какая погода сегодня.

Времена хождений по родственникам что называется были и прошли, и мне на самом деле кажется это прекрасным.

Все началось прошлым летом, летом, когда реально жарко было всего несколько дней. В эти дни полгорода спятило и свалило на дачу.

Некоторые пошли на пляж приобретать шоколадный оттенок кожи. Я – нет. Проблема в том, что я не загораю. На солнце я краснею. Как рак, когда его опускают в кипяток. Как-то раз родители устраивали праздник с раками, помню, как папе поплохело, когда ему надо было отправить этих чуваков с клешнями на смерть.

Короче, вести пляжную жизнь я не собиралась, даже не знала, с кем могла бы пойти валяться на солнце, потому что о Лиле ничего не слышала уже долгое время.

Лила…

Она моя лучшая подруга. На самом деле единственная подруга, потому что я редко тусуюсь с другими, у них всегда столько разных планов.

Так вот у Лилы снова был парень. Когда она влюблялась, то переставала во мне нуждаться.

У нее уже было пять мальчиков, но она ни с кем не оставалась долго, быстро надоедало. Она начинала искать нового бойфренда, еще не расставшись со старым, что само по себе практично, так как никто ее не бросал, по крайней мере.

Но я же про лето говорила. Все лето у меня было такое состояние, когда я ничего не могла толком сделать. Даже накраситься.

Я сидела в комнате. Валялась на кровати и торчала в телефоне. Ходила в душ в середине дня и меняла одежду, а когда папа приходил домой, старалась не слушать его замечания по поводу того, что очевидно, кое-кому сложно сделать даже такую простую вещь, как вынести мусор. Но каникулы, по-моему, существуют для того, чтобы отдыхать.

Иногда делала селфи и загружала их в соцсети.

Затем смотрела, комментировал ли их кто-нибудь.

Закрывала страницу, но потом заходила снова.

Естественно, меня настигало разочарование, если кто-то писал глупость. Еще хуже, если никто ничего не писал.

Все одно и то же. Так проходили дни.

Между тем необходимо добавить, что иногда я читала. Всякую чушь про вампиров и фэнтези. Иногда история захватывала и надо было дочитать прям сейчас.

Но только иногда.

Мне довольно быстро надоедало, и я начинала думать о телефоне. Начинала размышлять, что случилось в мире. Мир – с обратной стороны экрана, просто кликни. Хотя он до краев полон всякой тупости, не могу удержаться и не глянуть, что за бред сейчас происходит.

А сколько раз в день я хватаю телефон, чтобы посмотреть видеоклипы, фотки других людей и проверить, какого они обо мне мнения?

Я не хочу знать. Но чем еще заняться?

Я перелистывала страницы, и мне казалось, что я выпадаю из реальности и понятия не имею, что вокруг происходит. Поэтому я и прибегаю к любезной помощи телефона, оставаясь в курсе всего важного и неважного.

В этом отношении я уступаю папе. Он много читает. Он проглатывает книги. Книги, газеты и рекламу. Все, что попадает ему в руки.

Когда приходит почта и газеты, его физиономия пропадает в них сразу после работы. Папа желает быть окруженным словами. Они дарят ему ощущение как бы безопасности. Не знаю, от чего.

Дорогой Гав, прекрасные братцы лисы, милая Цыпа. Мой рассказ не продвигается. Вы по-прежнему не знаете, что со мной приключилось за последнее время.

Наверное, мне нужно вам рассказать. Хотя… Может быть, уберечь вас от подробностей…

Ну ладно. Сделаем так: я вас по очереди потискаю и потом все потихоньку расскажу.

В конце лета Лила позвала меня в город. Это было вовремя, потому что мне все надоело.

Я подумала, что часто соглашаюсь чересчур легко. Однако это не касается случаев, когда предложение поступает от какого-либо члена семьи.

Мы встретились у библиотеки, там, где такой жуткий памятник[8]. Высеченная из камня женщина. Как настоящая, просто застыла на месте. Я потрогала ее пальцем просто чтобы удостовериться, что она не живая.