Весной 1848 года, когда казалось, что еще немного — и народ сбросит с себя оковы рабства, а простой человек обретет свободу, Иоганна, как и все чешские патриоты, переживала величайший нравственный подъем. По интенсивности чувства, новизне впечатлений, глубине познания и прозрения каждый день равнялся году обычной жизни.

Уже на склоне лет в воспоминаниях, посвященных этим дням, она назвала себя «наследницей заветов 1848 года». Идеалы этой великой эпохи — демократизм и народность — стали краеугольным камнем ее убеждений. Оглядываясь на пройденный путь, К. Светлая писала в 1892 году: «Обладая пылким нравом и живым умом, я была последовательницей всех современных идей, с которыми мне удавалось познакомиться. В соответствии со своими убеждениями я всегда занимала крайне левые позиции».

Радикально-демократические убеждения К. Светлой проявлялись в ее постоянных выступлениях против социального неравенства, в резкой критике буржуазной морали, в антицерковной и антирелигиозной направленности всего ее творчества.

Впервые это имя — Каролина Светлая — появилось в 1858 году на страницах альманаха «Май». Знаменательным было и рождение альманаха, и рождение нового имени, а соединение этих двух событий было знаменательно вдвойне: они открывали новую эпоху и истории чешской литературы. Альманах был предвестником бурного взлета чешской литературы в 60-е годы XIX века, одного из самых ярких явлений в истории чешского народа и чешской культуры. Каролина Светлая стала наиболее выдающимся прозаиком этого времени.

После поражения революции 1848 года и тяжелой депрессии 50-х годов, периода «заживо погребенных», наступила «весна народов», дружная, бурная, неукротимая. Как будто раскрылись окна после суровой, леденящей зимы, сковавшей все живое, и хлынули потоки свежего воздуха и целительного солнца. Альманах «Май» был первой ласточкой, поднявшейся над застойной гладью незаметного литературного существования с редкими всплесками смелой мысли, тут же подавляемой жестокой цензурой и полицейскими репрессиями. Что было в литературной жизни 50-х годов? В немногих сохранившихся в условиях реакции журналах появлялись бесцветные, неспособные никого взволновать стихотворения и поэмы, редкие рассказы, тема которых была так же далека от волнений сегодняшнего дня, как лунные кратеры от земных бурь. Чаще печатались переводы классиков — к ним можно было обращаться безбоязненно, хотя среди них попадались порой такие свободолюбивые бунтарские произведения, как «Мцыри» Лермонтова. Пристальное внимание к русской литературе выдавало затаенный протест против немецкого засилья и желание найти опору в литературе братского народа, почерпнуть из нее новые мысли и идеи. В 50-е годы чешская литература теряет одного за другим лучших своих борцов. В 1852 году умирает Я. Коллар, а вслед за ним Ф. Л. Челаковский, здоровье которого было, подорвано отставкой с поста редактора «Ческой Вчелы» и высылкой из Праги за смелое обвинение в адрес русского царизма, преследовавшего поляков. В 1856 году гибнет в провинции, терзаемый нищетой и болезнями, самый горячий чешский патриот, создатель чешской драмы, режиссер и глава чешского театра, любимец народа Й. К. Тыл; сражен чахоткой, заработанной в тирольской ссылке, грозный и беспощадный Гавличек, от бичующего стиха которого не могли укрыться ни влиятельный министр, ни всемогущий кардинал, ни самодовольный и ограниченный обыватель. Й. В. Фрич, участник баррикадных боев 1848 года, после возвращения из крепости вынужден был молчать. К. Я. Эрбену было позволено печатать лишь сказки и заниматься древней литературой, но он сумел заглянуть в душу своего народа и показать ее сокровища читателям своих баллад, своего бессмертного «Букета» И жила рядом, озаряя души светом своего доброго слова, создательница несравненной «Бабушки» Божена Немцова, всегда поддерживавшая самые смелые мечты молодых. Для Иоганны Мужаковой и ее сестры Б. Немцова была старшей подругой, близким человеком, которому поверялось самое сокровенное.

Надо всеми этими именами сияло недостижимым блеском имя рано умершего Карела Гинека Махи, поэта, опередившего свое время. В литературу и жизнь он вдохнул свой бунтарский протест против окружающей действительности, провозглашая свободу творческой личности главным ее достоянием. Неудовлетворенность и боль его души выливались в великолепных, страстных стихах, разбудивших новое поколение. Ян Неруда, Витезслав Галек, Адольф Гейдук, Рудольф Майер, Йозеф Барак, Богумил Янда подхватили его призыв к свободе и борьбе. Свой альманах они назвали «Май» — в честь бессмертной поэмы К. Г. Махи. Они не желали мириться с застоем и бездеятельностью в окружающей жизни, их не удовлетворял удел Золушки, пришедшийся на долю чешской литературы. Едва вступив в жизнь — большинство из них только что покинуло стены учебных заведений, — они бросились в бой за новую литературу. Их первые шаги были сурово встречены литературными обывателями и почившими на лаврах маститыми старцами, но молодежь упорно шла к своей цели. Они действительно подняли чешскую литературу на новую ступень, обогатив ее в идейно-тематическом и художественном отношении, освоив для нее новые жанры, введя нового героя — простого чешского человека.

Рассказ «Двойное пробуждение», помещенный в альманахе, был литературным дебютом Иоганны Мужаковой, выступившей под псевдонимом Каролина Светлая. Но уже в нем проявились характерные качества ее дарования: проникновение в тайники женской души, в раскрытии которой Светлая показала себя в дальнейшем непревзойденным мастером, острая постановка проблемы воспитания женщины и ее роли в жизни общества. Импульсом к созданию этой исповеди в письмах послужила история юношеской любви аббата Ф.-Р. Ламенне, проповедовавшего популярный тогда в Чехии христианский социализм. Знаменательно и то, что Ламенне в зрелые годы — друг Ж. Санд, писательницы, чье творчество было особенно близко К. Светлой.

Напечатать рассказ в альманахе «Май» побудил Светлую В. Галек, возглавивший вместе с Я. Нерудой новое литературное движение.

Галек стал крестным отцом таланта К. Светлой. Готовя новые выпуски альманаха «Май», собирая материал для редактируемых им изданий — журналов «Люмир», «Кветы», «Посол из Праги», «Злата Прага» и других, — он всякий раз обращался к ней. Начав выпускать «Библиотеку славянских романов», Галек и тут в числе первых привлек К. Светлую, познакомив чешского читателя с ее романом «Первая чешка». Если Галек выпускал произведения писательницы в свет, то Неруда давал им критическое истолкование. Он приветствовал появление каждого ее нового сочинения, показывая его роль в развитии чешской литературы.

С Галеком связывала Светлую многолетняя творческая дружба. Они не всегда соглашались друг с другом, но через всю жизнь пронесли чувство взаимного глубочайшего уважения. Нередко бурные обсуждения тех или иных вопросов давали толчок к воплощению новых замыслов. Споры о призвании и роли поэта привели Светлую к созданию первой значительной повести — «Любовь к поэту» (1860), а появившийся в 1870 году роман К. Светлой «Франтина» вдохновил Галека на создание одной из лучших его повестей «В усадьбе и в хижине».

Литературные интересы сблизили Светлую с Нерудой, особенно в конце 50-х годов. Оба они сразу распознали друг в друге незаурядное творческое дарование, хотя ни тот, ни другой не были еще тогда признанными авторитетами в художественном мире. Неруда тяжело переносил в этот момент неудачу своего первого поэтического сборника «Кладбищенские стихи», который был встречен с явным осуждением даже со стороны близких людей. Причины неуспеха Неруда искал лишь в самом себе, тогда как в действительности его мрачные зарисовки из жизни бедняков были новым словом в чешской поэзии; их социальная заостренность вызывала недоумение у читателей, привыкших внимать сладкому голосу сентиментальных лирических излияний. Только горячее участие К. Светлой вернуло Неруде веру в себя, в свой талант. «Разве мы с вами не в состоянии указать нашей литературе иное направление? Я чувствую в себе для этого достаточно решимости, сил, образования. Вам не хватает лишь желания, но я в Вас его разбужу… Я верю в себя, в Вас, в жизнь и в прекрасное будущее», — писала ему Светлая.