— Едет так едет. Значит, появилась у командира такая необходимость. Решил кого-то навестить…

Навестить полковник Дементьев решил не кого-нибудь, а именно майора Зимина. Низенький, довольно полный, он легко выпрыгнул из машины, быстрыми шажками покатил навстречу подходившему Зимину. Коротко козырнув, выслушал обычный в таких случаях рапорт: «На заставе без происшествий, личный состав занимается по распорядку дня». Сейчас по распорядку дня был обед.

— Может, пообедаете, товарищ полковник?

— Сразу и обедать… Проводи-ка меня лучше на свою квартиру, давненько не бывал. Не смущайся, Петр Андреевич, не сразу пойду — минут через пять. А пока предупреди свою Таисью Ивановну, чтобы не застать врасплох. Она у тебя весьма суровая дама, за неожиданное вторжение вполне может влететь обоим…

Тася по телефону возмутилась, конечно: в квартире ужасный беспорядок, ничего не прибрано, и вообще — почему не предупредили заранее?

— Никакого беспорядка не вижу. Блеск и чистота! — возразил Дементьев, здороваясь. — И зачем это предупреждать заранее? Чтобы стол успела накрыть? Не требуется. Вот если чаек соорудите — буду благодарен. Грешен, Таисья Ивановна, обожаю чаек!

Попивая «обожаемый чаек», Дементьев говорил с добродушным упреком:

— Хотя вы, супруги мои дорогие, со свадьбой сына решили действовать обходя меня, но мне все равно пришлось малость подключиться: разговаривал с начальством гостиницы и кафе Дома офицеров. Там и тут полный порядок!

— К чему это беспокойство? У вас и без наших семейных дел хлопот предостаточно, — возразил Зимин.

— Во-первых, люблю хлопоты, а во-вторых, Петр Андреевич, свадьбу вашего сына не считаю исключительно вашим семейным делом. Саша — сын границы… — Попросил налить еще чашку и добавил: — И дочь у вас славная, и невестку подобрали весьма симпатичную.

— Ну, это не наша заслуга.

— Оно понятно, а все-таки… Все они развернули бурную деятельность под чутким руководством моей жены. Она любит руководить молодыми — хлебом не корми, а дай поруководить! И к тому же — во всех этих канительных делах имеет некоторый опыт — дважды бабка все-таки…

Но приехал он, конечно, не за тем, чтобы за чашкой чаю сообщить эти сведения о своей хлопотливой супруге.

— Лежат в моей служебной папке два твоих рапорта, Петр Андреевич, — Дементьев озабоченно почесал седой висок. — И я решил в присутствии Таисьи Ивановны, супруги твоей, кое-что обговорить. Насчет свадебных дел — тут нечего обговаривать, тут все ясно. А вот насчет твоей отставки… Не поторопился ли ты, Петр Андреевич? Может, еще повременим годик-другой?

Очень энергично вмешалась в разговор Тася. Она так подробно и горячо расписала приступ, случившийся у мужа, как будто это она тогда бегала по тревоге, а потом долго сидела под наблюдением Жукова на камешке, приходя в себя.

— Хватит, набегался за двадцать пять лет службы! Или хотите, чтобы его с этой квартиры вынесли вперед ногами? — сердито спросила она. — Всему свое время. Немолодые уж, пора и на покой.

— Так-то оно так, дорогая Таисья Ивановна. Да ведь уж очень вредный, этот пенсионерский покой после нервной нашей пограничной службы — как раз именно на покое и выносят вперед ногами нашего брата-пограничника. Примеров тому предостаточно.

— Ничего, Иван Иванович, я своему Пете очень спокойную жизнь не гарантирую. Он у меня волчком будет крутиться! — усмехнулась Тася.

— А сам ты как, Петр Андреевич?

Зимин ответил холодновато:

— Я свою точку зрения изложил в рапорте. Решил, так чего уж теперь пятиться?

— А я думал предложить тебе командовать комендатурой — все-таки и служба поспокойнее и жилищные условия почти городские… Не хочется мне отпускать тебя, вот что, старина! И не только тебя. У вас же, у фронтовиков, золотой опыт, вы все чуть ли не академики пограничной службы! А с народом как умеете работать! Ну, разве какой молодой офицер того же выпивоху Киселева так бы поставил на место, как это ты сделал! Да ни в жизнь!

— Тут, Иван Иванович, не только моя заслуга. Зачем же обижать молодых?

— А я не обижаю, а факт констатирую… Только у меня эти молодые начальники застав знаешь где сидят? Вот где они сидят! — Дементьев с размаху шлепнул себя по розовой шее. — За иным молодым начальником надо присматривать, как за солдатом-первогодком.

— Филимонов, думаю, не такой.

— Филимонов — твой ученик. Ты что, на комплимент напрашиваешься?

Дементьев долго сидел молча, чуть слышно постукивал по клеенке короткими пальцами, угрюмыми глазами разглядывал на стене что-то.

Если бы не было сейчас в комнате жены, Петр, Андреевич, пожалуй, и согласился бы повременить с отставкой — уж очень расстроенное было лицо у Дементьева. Но Тася как будто догадывалась, о чем сейчас думает ее сердобольный супруг, и не сводила с него строгих глаз.

— Решил так решил, — в грустном раздумье проговорил Дементьев. — Кого же предлагаешь вместо себя оставлять? Не Бабкина, надеюсь?

— Как раз его.

— Молод!

— Я в его возрасте уже почти три года командовал заставой.

— Тоже мне, сравнил! У тебя за плечами фронтовой опыт был!

— На фронте, между прочим, я воевал командиром отделения, сержантом.

Дементьев на это ничего не ответил, только вздохнул. Поразмышлял минуту, постукивая пальцами по клеенке. Пружинисто встал:

— Спасибо, Таисья Ивановна, за чаек!.. — Печальными глазами посмотрел на Зимина. — Пусть будет по-твоему, Петр Андреевич. Делать нечего, даю официальный ход твоему рапорту об отставке. А второй твой рапорт переписать придется. Зачем тебе трехдневный отпуск и только на свадьбу сына? Бери уж полный — тебе же полагается. Вот и поищешь место, куда ехать после отставки.

— Не смел просить — мне же по графику отпуск в сентябре намечен.

— Раз такое дело — передвинем: какой-то месяц — это же не проблема. Заодно к Бабкину приглядимся, как он тут без тебя покомандует. — Дементьев достал из кармана рапорт Зимина об отпуске, положил на стол, приказав: — Перепиши!

Зимин переписал. Дементьев долго читал эту немногословную бумагу, будто заучивал наизусть, тщательно укладывал ее в четыре дольки, медленно положил в карман. Сделав все это, приказал хмуро:

— Позови Бабкина.

Тот будто за дверями ждал этого вызова:

— Товарищ полковник, лейтенант Бабкин явился по вашему приказанию!

— Здравствуй, лейтенант Бабкин! Сколько раз ты подменял майора Зимина, когда он в отпуск уходил?

— Дважды, товарищ полковник!

— Придется в третий раз подменить. И это будет в последний раз, это будет вроде генеральной репетиции. Что тут подразумевается — догадываешься?

— Так точно!

— Чего ж не радуешься? Молодые должны радоваться, когда смена караула происходит.

— Не вижу повода для радости.

— Почему?

— За майором Зиминым, как за каменной стеной. Даже не видишь, а только знаешь, что где-то он рядом, — уже спокойно чувствуешь себя.

— Ишь ты! Молодой, а правильно излагает! — сердито воскликнул Дементьев.

— Майор Зимин ни в какой обстановке не теряется, знает подходы к солдатской душе, — продолжал Бабкин. — Товарищ полковник, он же профессор пограничной службы! Разве когда сравняешься с ним?

— Ну-у, расписал! — ворчливо отозвался Зимин.

Дементьев строго посмотрел на него:

— А ты не перебивай, правильно говорит Бабкин! — И тут же возразил сам себе: — Нет, не правильно! Привыкла нынешняя молодежь к спокойненькой жизни за широкой спиной старших. Пора и самостоятельными становиться! Петр Андреевич Зимин в твоем возрасте уже три года командовал заставой… Так что готовься, спрашивать буду без всяких скидок на молодость. Послезавтра майор Зимин уходит в отпуск перед отставкой, и это будет первый твой серьезный экзамен на зрелость, лейтенант Бабкин… Благодари судьбу — прапорщик есть на заставе. Ты на Никитича опирайся — мудрый у вас прапорщик. — Вздохнул тяжело: — Да и он скоро начнет собираться в отставку. Мало у нас на заставах осталось их, сверхсрочников…