Я перехватила журнал поудобнее, пока Тарквин продолжал наблюдать, забавляясь. Эта проклятая штука оказалась чертовски тяжёлой. Сдвинув большой палец, я поняла, что на следующей странице остались отпечатки написанного. Я перевернула страницу назад, затем вперёд, затем снова назад. Никакой магии: Ворт-Джонса вовлекли способом, с которым и ребёнок справится.

— В чём дело? — спросил Тарквин.

— Ты совершенно некомпетентен, — ответила я. — Ты вообще не следишь за тем, кто тут бродит и выносит личные дела?

— Это обязанность Ребекки, — ответил он, раздражённо указав в сторону администратора.

Всегда свалить с больной головы на здоровую — так работают люди вроде Тарквина. Всё происходящее — вина кого-то другого. Я вздохнула и указала на предыдущую страницу:

— Смотри. Вот Тобиас Ворт-Джонс выписывает личное дело кого-то из его отдела. Видишь?

Тарквин с недовольством смотрел через моё плечо.

— Да? И?

Он болван. Я вернулась к строке с записью о Марше. Они идеально совпадали.

— Кто-то прошёлся по его подписи, нажимая так, чтобы она отпечаталась на следующей странице. После чего обвел её и представил всё так, словно это Ворт-Джонс взял личное дело Марша. А его ужасный почерк, вероятно, пришёлся только на руку.

Его взгляд изучал улики.

— Это… это… возмутительно, — сказал он, и его взгляд метался взад-вперёд, словно я его в этом обвинила.

— Что возмутительно, — сказала я, — так это использование слова «возмутительно». Произнеси его несколько раз. Идиотское слово.

— Послушай, Иви, — произнёс Тарквин сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, что ты пытаешься сказать, но могу уверить тебя, что Отдел кадров со всей серьёзностью относится к своим обязанностям. Мы не позволяем кому угодно бродить тут и копошиться в журналах. Личные дела конфиденциальны, они не выдаются каждому пришедшему.

— И всё же, — мягко ответила я ему, — доказательства прямо перед нами, — я помедлила. — Мне всё равно нужно это дело.

— Я не знаю, где оно, — он понизил голос. — Я знаю, что плохо поступил с тобой тогда-то много лет назад, но я бы не сделал этого.

Я выгнула бровь:

— Я и не намекала, что это твоих рук дело, но твои протесты столь… — я помедлила, — … горласты.

Довольная собой, я ухмыльнулась.

Тарквин махнул рукой в сторону картотечных шкафов.

— Можешь их просмотреть, — тон его был чопорным и неуступчивым. — Но я уже всех их проверил по поручению Адептуса Прайса на случай, если дело вернули не на то место.

Интересно. Зачем бы Прайсу просить Тарквина сделать это, если он думает, что кто-то выписал это личное дело?

Тарквин не закончил.

— Что ты вообще здесь делаешь? Ты не хочешь состоять в Ордене, Иви. Покинув его восемь лет назад, ты клялась, что не вернёшься обратно.

— Я не покинула Орден, — напомнила я ему. — Меня исключили. Из-за тебя.

— И всё же, это не в твоём стиле. Даже в те времена ты никогда не хотела состоять в Тайном отделе. Почему сейчас? Почему не уйти и не позволить кому-то ещё сделать твою работу? Здесь многие её желают.

— Ой, все мы знаем, что это ты её желаешь, Тарквин, — ответила я. — Но ты не можешь её получить. Я магически вынуждена работать с Винтером, хочу я того или нет. Так что ты ни черта не можешь с этим поделать.

— Узы не могут быть настолько сильны, — возразил он. — Ты здесь, а он нет. Как это работает?

Я открыла рот, чтобы ответить, а потом поняла, что он прав. Условия связи подразумевали, что мы с Винтером работаем в тандеме, а не просто находимся на расстоянии не больше пяти миль друг от друга; казалось, пока активно велось расследование, мы должны были оставаться вместе. Но сейчас, когда мы не вместе, я не чувствовала странного покалывания на коже, как раньше. Может, это из-за того, что заклинанию каким-то образом было известно, что я нахожусь здесь, выполняя поручение Винтера. Или, может, есть другая причина.

— А ты не большой эксперт в области магии, да, Тарквин? — небрежно произнесла я. — Неудивительно, что тебе пришлось сжульничать чтобы попасть туда, где ты сейчас находишься, — он свирепо на меня посмотрел, а я в ответ улыбнулась. — Ах, если бы только взгляд мог убивать, — я потрепала его по плечу. — Но он не может. Так что мне нужно заняться жизненно важными делами Тайного отдела, а ты можешь возвращаться к своим папкам с личными делами.

На этом я быстро покинула помещение.

В Тайном отделе царила суета. В воздухе слышался гул, которого я не заметила, когда приходила сюда в прошлый раз с Винтером. А лица окружающих были счастливыми и полными облегчения. Я заметила, как две красные мантии хлопали друг друга по спине, и поджала губы. Что-то определённо происходило.

Я вернулась в комнату для допроса. Войдя, я сразу же увидела, как Винтер надевает наручники на Оскара Марша.

— Что происходит? — спросила я.

— Нашли пропавший Манускрипт, — сообщил мне Винтер.

Я удивлённо моргнула.

— Правда?

— Не считая одной сожжённой страницы, о который мы знаем, он в сохранности, — он наградил Марша небольшим тычком. — Как раз кстати.

— Где он был? — спросила я, обретя дар речи.

Винтер мрачно улыбнулся:

— Здесь. Он всё это время был в Ордене.

Я перевела взгляд с Винтера на Марша и обратно. У меня возникло чувство, что я уже знала ответ, но всё равно спросила:

— Где конкретно?

— В ящике стола Марша.

Да неужели.

— Он был заперт? Защищён? Его сложно было достать?

— Ничего такого.

Я облизнула губы.

— Разве это не странно?

— Я не знаю, что он там делал! — заорал Марш. — Меня подставили! — усилия, затраченные на эту вспышку не прошли даром: как только он закончил говорить, как кожа его приобрела зеленоватый оттенок. Я надеялась, что Винтер держал под рукой мусорную корзину на случай, если Марш блеванёт.

— Заткнись, — сказал Винтер, хотя тон его был мягким. Он посмотрел на меня. — Ты достала его личное дело?

— Не-а.

Винтер поджал губы, но больше никак не отреагировал.

Вошли двое в красных мантиях. Когда они посмотрели на Марша, в их взглядах ясно читалось отвращение. Винтер передал его им на попечительство и повернулся ко мне.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — сказал он.

Я это обдумала.

— Если только ты не мёртв, как Адептус Дайал. Не слишком ли Марш удобен? Не слишком ли просто всё это?

Винтер изогнул бровь.

— Я думал, ты любишь лёгкие пути.

Люблю, и я была профессионалом по их части, вот почему вина Марша была слишком очевидной. Этот мужчина едва мог поддерживать разговор, куда уж ему осуществить такого рода преступление. Однако Винтер, похоже, не придал значения моим опасениям.

Я не унималась.

— Кровь на футболке Марша совпала с образцами Дайала? — спросила я.

— Мы всё ещё ждём ответ лаборатории, — он одарил меня беглой улыбкой. — Идём. Я отвезу тебя домой, и ты сможешь растянуться и проспать весь остаток дня.

Я уставилась а него.

— Ты видел, который час? День уже закончился.

Он сдавленно хихикнул и потрепал меня по плечу, после чего направился к выходу, предоставляя мне возможность следовать за ним. Я в недоумении смотрела ему в спину. Это с каких это пор Адептус Экземптус Рафаэль Винтер сдавленно хихикал?

***

Винтер подкинул меня до дома и, очевидно, больше не видел необходимости оставаться со мной. Когда я упомянула, что сейчас самое время передать Мудака и Элис в заботливые руки Ордена или полиции, он возразил, сказав подождать до завтра. И это тоже было на него не похоже. Когда он уезжал, я стояла на тротуаре, размышляя, что же я упустила.

Я вошла внутрь и проверила свою связанную парочку. Испытывая к ним лёгкую жалость, я дала им возможность немного размять конечности. Оба казались слишком подавленными, чтобы попытаться сбежать. Было ли это следствием смерти Дайала или их затянувшимся заключением, я не знала.