Дядя вышагивал перед строем своих людей, которых он специально отобрал для поиска его дочери — это были одни из его лучших солдат, славящиеся не только отвагой и бесстрашием, но и просто на редкость здравомыслящими людьми, что выгодно отличало их основной массы рекрутируемых из местных деревень.

Когда дядя наконец-то заметил мое присутствие, то он подозвал меня жестом руки и представил своим людям:

— Вот, это мой племянник Алекс Петров и теперь вы будете служить под его командованием до тех пор, пока не найдете мою дочь и не привезете её ко мне. — Он на секунду замолчал и обратился к статному мужчине с усами, — десятник Войда, вы будете отвечать за это дело. Вопросов нет? Тогда по коням!

Все засуетились и засобирались, а дядя повернулся ко мне и сказал:

— А тебе Алекс придется немного побегать, развеяться, но думаю тебе не привыкать. И ты не волнуйся, десятник Войда знает свое дело. Я отправляю тебя с ними не только для того, чтобы обезопасить тебя от врагов, но и потому, что там в степях ты будешь представлять наш дом и вести переговоры с вождями племен. Короче говоря, — поспешно подытожил он, — тебе нужно только светить своим лицом аристократа — никто из здравомыслящих кланов не посмеет трогать представителя знатного рода. Ну и к тому же ты единственный, кто владеет магией во всем этом отряде.

Я немного удивился тому, что дядя сделал акцент именно на слове «владеешь магией» и заглянув в его глаза, понял, что мой инцидент с расплющенным неприятелем у ворот малой залы не прошел мимо его наметанного глаза.

Словно заметив мое смущение он улыбнулся и поспешил успокоить меня:

— Не беспокойся племянник, я, конечно, не подозревал, что ты обладаешь столь большим потенциалом в магии, поскольку раньше я не замечал за тобой подобной силы, но именно благодаря этому я могу быть уверен в том, что я не ошибаюсь — отправляя тебя на поиски своей дочери. А ты поверь мне, я старый и закаленный воин. Многое повидал и умею разбираться в людях. Так что должен сказать, в последнее время ты меня приятно удивляешь.

Ну конечно, ведь теперь в теле Алекса Петрова не он сам, а я — человек в одной из прошлых жизней окончивший лучшую школу для элитных магов, вот только тело мне досталось слабоватое под такую силу. Однако вряд ли дядя мог бы подозревать об этом — в его глазах я всё ещё был его племянником, который чудесным образом после травмы полученной на войне, вдруг преобразился, возмужал и закалился характером.

— Хорошо, дядя, — ответил я чуть растерянно, стараясь скрыть тревогу, которая охватила меня, когда я понял, в чем дело. — Я постараюсь оправдать твое доверие, для меня это большая честь послужить своему дому.

И в этот момент я действительно не кривил душой, поскольку за прошедшую ночь я вдруг осознал, что вся суровость, с которой дядя Юрген относился ко мне лишь казалась для меня. Он просто притворялся, прикрывая свои истинные чувства, заботу и привязанность, настоящие родственные связи, которые особенно остро проявляются в моменты критических ситуаций и испытания нуждой.

Но сейчас было не самое подходящее время для таких откровений. Мы оба понимали, что к чему и что дело не терпит отлагательств. Тогда он кивнул в сторону моей комнаты, которая на удивление благодаря своему положению не пострадала от огня.

— Там в твоей комнате я велел приготовить твой парадный мундир, — дядя несколько смутился, отчего лицо его опять стало добрым и благодушным, — я хотел подарить тебе его чуть позже, но учитывая обстоятельства придется поторопиться, ведь второго раза может и не быть. Я надеюсь, ты его оденешь. Пусть это будет первый твой мундир в жизни, полностью дающий тебе право владеть правом голоса от имени всего рода.

Я не совсем понял о каком роде он имел в виду — о своем собственном роде Юргена Кузнецова или же моей семьи от которой я остался единственным представителем. Ведь дядя приходился братом моей матери, а титулы и звания передавались лишь по мужской линии.

Но получение первого родового мундира в жизни каждого юноши означало не только вступление во взрослую пору жизни, но и давало ему полные привилегии со стороны своего рода. Отныне каждое его решение, поступок и действие накладывало отпечаток на весь его дом и он сам начинал нести ответственность за все выборы, которые он принимал в жизни.

Теперь ни родители, ни родные не могут решать за него, а также не будут нести за его действия никакой личной ответственности. Раньше все решения и поступки должны были осуществляться исключительно с их санкции. А теперь я становился вольной птицей и это действительно означало не только свободу, но и тяжкое бремя ответственности за происходящее в моём мире. Всё это было серьезно. Теперь только я в ответе.

— Благодарю, дядя, — произнес я с уважением, — я рад, что ты так доверяешь мне. Я готов к бою!

Он усмехнулся и поднял меня.

— Ну будет тебе Алекс, ты наконец-то станешь взрослым и станешь принимать решения от своего имени, и я надеюсь ты покроешь славой и доблестью имя своего рода.

— Моего рода? — переспросил я, все еще теряясь в догадках имеет ли он в виду именно мой род или свой собственный.

Впрочем, гадать мне пришлось не долго, и дядя озвучил слова, от которых у меня усиленно забилось сердце и закружилась голова.

— Твой род Петровых и ты теперь глава рода Петровых. Я оберегал тебя до тех пор, пока я мог это делать Алекс. Ты уже совершеннолетний. — В глазах дяди читалось понимание того, о чем я думаю. — Но сейчас настало такое время, что тебе пора самому отвечать за то, чтобы твои решения были верны и праведны. Только ты сможешь сделать так, чтобы имя твоего рода вновь воссияло над империей или уничтожить его, окончательно оставив его лишь в исторической хронике летописцев.

Я преисполнился великой гордостью и во мне проснулось былое мужество. Дядя, кажется, ощутил это и обнял меня, успокаивая.

— Ну, а теперь иди, — сказал он с отцовской теплотой, обнимая меня за плечи. — И сохрани в себе всё то хорошее, чему ты научился.

Я развернулся и пошел к своей комнате, а внутри меня возникло странное чувство, очень похожее на грусть, но не такую, которая бывает от боли. Это чувство одновременно было радостным и смутным, чистым и благодарно печальным.

Оно будто окрашивало собой всё, давая понять, как важно то будущее, которое я для себя выбрал и оставляло в ностальгическом прошлом все прошедшие события. Я не мог понять, что это такое, потому что пока еще не знал значения этого слова, хотя догадывался. Я просто чувствовал эту истину внутри.

Скоро я покину этот дом и если бы я только знал, какие трудности меня будут ждать, то это устрашило бы меня. Но я не могу. Я не могу бояться или страшиться чего-то. Потому что я победитель и только так. И никак иначе. Ведь мой дядя благословил меня, а значит инициировал в патриархи. Поэтому я просто сиял от гордости за себя.

Когда я оказался в комнате, то заметил на кровати форменную одежду, предназначенную для меня — черно-белый мундир с золотыми погонами и эполетами.

Она была похожа на униформу моего деда, как две капли воды — поскольку я помнил его портрет в фамильной галерее моего дяди. Мой дедушка по отцовской линии был прославленным военным, лично водившим в атаку свои кавалерийские полки. И как подобает настоящему военному аристократу он погиб с оружием в руках на поле боя.

Кстати говоря, мой кремниевый пистолет и кинжал, как раз ранее принадлежали ему, и я представил, как мой дедушка раньше с их помощью прикончил не одну сотню врагов своего рода.

Я примерил на себя мундир с таким трепетным благоговением, что мои руки дрожали. Когда я наконец-то смог его надеть, я чувствовал, как он лег на мою фигуру, словно вторая кожа. Эта форменная одежда подчеркивала все мои мужественные черты и скрывала любые недостатки. Я ощущал себя настоящим героем, настоящим воином.

И каждый, кто встречал меня на своем пути, мгновенно понимал, что перед ним настоящий аристократ и настоящий герой. Я был уверен в себе, решительный и непобедимый. Я ощущал, что выше всех остальных и презирал их за их ничтожность. Мне хотелось кричать об этом всему миру, чтобы каждый знал, что я — лучший из лучших!