В канун Нового 1420 года Генрих V с супругой и братьями въехал в Руан, где с таким же пышным размахом отпраздновал праздник Богоявления. В середине января 1421 года в зале Руанского замка перед ним собрались Штаты Нормандии. Нормандия не была представлена в Генеральных Штатах, чтобы сохранить принцип, согласно которому Генрих V управлял ею по своему усмотрению, а не как регент при Карле VI. Но дела были точно такими же, как и у более крупного собрания. Аналогичная реформа монетного дела была одобрена, хотя нормандские монеты, чеканившиеся в Руане, Кане и Сен-Ло, выпускались от имени Генриха V с легендой H: REX: ANGL: HERES: FRANC (Генрих король Англии, наследник Франции). Это финансировалось так же, как и в остальной северной Франции, за счет принудительного "займа" серебра. Генрих V также потребовал наложения тяжелого налога в 600.000 ливров, несмотря на свои обещания отказаться от обременительной фискальной политики французской монархии. Это было непосильное требование для провинции, сильно пострадавшей от военных действий и разбойничьих нападений. Штаты выторговали у короля 400.000 ливров в рассрочку, что примерно эквивалентно 60.000 фунтов стерлингов, или, скорее, больше, чем английская субсидия от мирян и духовенства[890].

1 февраля 1421 года Генрих V высадился в Дувре, впервые за три с половиной года ступив на землю Англии. По словам бургундского хрониста, он был принят "как ангел Божий". Большие толпы собрались, чтобы приветствовать его в Дувре, Кентербери и Блэкхите перед его официальным въездом в Лондон 14 февраля. Однако за этими публичными демонстрациями радости в Англии скрывалось ощутимое беспокойство. Парламент собрался в Вестминстерском зале 2 декабря 1420 года, чтобы утвердить договор в Труа, ожидая, что король будет присутствовать на заседании. Но он задержался из-за длительного сопротивления Мелёна и долгих обсуждений Генеральных Штатов в Париже. Поэтому в Парламенте председательствовал хранитель королевства, Хамфри, герцог Глостер. Канцлер Лэнгли открыл заседание хвалебной речью о Генрихе V, "принесшем единство и мир".

Однако Палата Общин была настроена скептически. Необычно было и то, что выборы спикера проводились из нескольких кандидатур, и официальный кандидат лишь чуть-чуть вырвался вперед. Поступали жалобы на длительное отсутствие короля и перенаправление петиций в королевский Совет или Генриху V во Францию. Были сомнения по поводу нового статуса Генриха V. Формально он воевал в качестве регента Франции, чтобы подавить восстание против власти Карла VI. Какое отношение это имело к Англии? "Я боюсь, увы, что силы и деньги королевства будут потрачены впустую на это предприятие", — писал хладнокровный валлийский священник Адам из Уска. Палату Общин беспокоило, что Англия постепенно превратится в придаток гораздо более крупного и богатого королевства Франции. Их предшественники, по словам парламентариев, поднимали этот вопрос перед его дедом Эдуардом III еще в 1340 году, и был принят закон, защищающий автономию Англии. Теперь Генрих V был правителем Франции и в конечном итоге он и его преемники будут править во Франции вечно. Он изменил свой королевский титул и стал называть себя "королем Англии и наследником Франции", отобразив его на английских монетах. Они призвали Генриха V объявить, что

Хранитель королевства обещал, что статут Эдуарда III будет соблюдаться. Из Парижа король пытался сдержать гнев Палаты Общин. Он послал к ним архиепископа Чичеле с обещанием, что в этом Парламенте не будет никаких требований о новых налогах. Мало чему из этого было позволено нарушить спокойный тон официального отчета. Но о "ворчании и недовольстве" было достоверно доложено Генриху V в Париж[891].

Главной задачей Генриха V в Англии было управление общественным мнением в период перемен и тревог. Ему нужно было воссоздать нечто вроде патриотического пыла, который последовал за битвой при Азенкуре, заручиться поддержкой договора со стороны скептически настроенной публики и подготовить людей к дальнейшим тяжелым налогам для финансирования, как он надеялся, последнего усилия против Буржского королевства. Для большинства англичан юная супруга короля была самым заметным и, возможно, самым популярным результатом договора. Когда 21 февраля она сама въехала в Лондон, ее встречали таким же впечатляющим зрелищем, как и Генриха V после Азенкура. Процессия Екатерины Французской медленно пробиралась сквозь плотные толпы ликующих лондонцев по улицам, заполненным хорами, театральными постановками, механическими чудовищами и всякой всячиной. Через два дня она была коронована архиепископом Кентерберийским в Вестминстерском аббатстве. Когда празднество закончилось, Генрих V, 2 мая, созвал Парламент на заседание в Вестминстере, а затем отправился в двухмесячное путешествие по Англии, в части которого его сопровождала Екатерина. Король посетил Бристоль, Уэльские марки, Среднюю Англию и Йоркшир, демонстрируя себя своим подданным и действуя в соответствии с представлениями, ожидаемыми от короля. Генрих V вел себя по-королевски. Он поклонялся знаменитым святыням на своем пути, раздавал милостыню щедрой рукой и принимал прошения. По словам бургундского хрониста Ангеррана де Монстреле, во всех крупных городах он рассказывал о своих делах во Франции, о своих трудах во имя войны и мира и о предстоящей задаче. Для достижения своей цели и установления окончательного мира, говорил он, "необходимы две вещи: деньги и воины". Требования французской войны должны были стать еще более насущными. Примерно 6 апреля 1421 года по дороге в Йорк Генрих V встретил гонец с известием о том, что англичане потерпели серьезное поражение во Франции от шотландской армии графа Бьюкена. Его брат герцог Кларенс был убит, а большая часть его армии перебита[892].

25 января 1421 года Дофин председательствовал на Большом Совете в замке Сель на реке Шер в западном Берри. На самом деле это был расширенный военный Совет, на котором присутствовали видные дворяне из подвластных ему провинций, чтобы выработать стратегию противостояния англичанам. О его заседаниях известно очень мало. Сохранившиеся фрагменты информации показывают, что собравшиеся были недовольны ведением войны и выражали сомнения в качестве советов, которые получал Дофин. Они считали, что его Совет, в котором по-прежнему преобладали профессиональные администраторы и солдаты скромного звания, должен быть усилен некоторыми "выдающимися дворянами". Тем не менее, основные решения, принятые на Совете в Сель, сводились к одобрению планов, которые Дофин и его Совет уже разработали учитывая удручающий опыт предыдущего года. Шотландские наемники Дофина были реорганизованы осенью в Армию Шотландии, автономное войско со своей администрацией, своими офицерами и своей структурой командования, которое отныне должно было сражаться вместе как единое подразделение, а не распределяться небольшими отрядами по всей территории ведения боевых действий. В будущем Армию Шотландии должна была стать главной ударной силой дофинистов. Это решение ознаменовало важный сдвиг в тактическом мышлении французов, которые на протяжении многих лет выступали против вступления с англичанами в полевое сражение, предпочитая вести войну на истощение из крупных, стратегически расположенных гарнизонов. Это отношение укоренилось из-за отсутствия у французов эффективного стрелкового оружия и опыта Азенкура. Но его не разделяли шотландцы, чьи лидеры, вероятно, стояли за принятием новой тактики. Они были хорошо обеспечены лучниками и готовы были идти на больший риск. Совет Дофина, судя по всему, предполагал проведение крупных полевых операций летом, когда "новая армия Шотландии" должна была прибыть во Францию с 6.000 ― 8.000 подкреплений под командованием графов Дугласа и Мара. Кроме того, Совет предложил набрать в Лангедоке армию из 2.000 латников и 1.000 лучников под командованием виконта Нарбонского. Эти амбициозные планы потребовали перестройки финансов Дофина, чтобы оплатить их. Совет в Сель порекомендовал Дофину созвать Генеральные Штаты для согласования новых высоких налогов, которые потребуются для содержания армии такого масштаба. Генеральным Штатам было приказано собраться в Клермоне в Оверни в мае[893].