Теперь Генрих V приступил к организации постоянной администрации на завоеванных территориях, и эта задача должна была занять большую часть его внимания в последующие месяцы. Важнейшим вопросом были отношения захватчиков с коренным населением Нормандии. Военные ордонансы Генриха V, переизданные в расширенном виде перед походом на Кан, содержали обычные запреты на насилие над женщинами, стариками, священниками и монахами, разграбление церквей, а также свод правил, регулирующих обращение с местным населением: запрет на несанкционированные вылазки в деревни, захват продовольствия без оплаты, сжигание зданий и так далее. Наказания за нарушение этих предписаний могли быть очень суровыми и есть некоторые свидетельства того, что они хорошо соблюдались. Сообщается, что миряне даже ходили с выстриженными тонзурами и в священнических одеждах, чтобы обеспечить свою безопасность. Но в долгосрочной перспективе военной дисциплины было недостаточно. Главными проблемами были экономические, последствия военных разрушений и эмиграция. Покинутый своим населением, Арфлёр превратился в город-казарму, в значительной степени зависящий от Англии в плане людей, снабжения и денег. Паника, наполнившая дороги Нижней Нормандии беженцами при приближении англичан в августе 1417 года, грозила оставить большие территории одной из самых богатых сельскохозяйственных провинций Франции такими же пустынными, как окрестности Арфлёра или Кале. Разрушение важного порта Кан и гибель или эмиграция, возможно, четверти его населения стали серьезной неудачей для надежд Генриха V сделать свои завоевания самообеспечивающимися. Средневековые правители, возможно, не были искусными экономистами, но они были чувствительны к подобным последствиям. В письме в Лондон о взятии Кана герцог Кларенс сообщал, что "самая насущная потребность сейчас — это люди для заселения этих мест и для охраны их стен и цитаделей"[670].

Овладев Каном, король созвал собрание своих советников и главных капитанов. Он сказал им, что намерен управлять своими завоеваниями как их законный правитель, а не как добычей от победы. Если он хочет, чтобы они представляли для него какую-то ценность, и если другие регионы будут побуждены покориться без боя, то жителей нужно будет побудить остаться и защитить их от анархии и военного разорения. Появились зачатки администрации. Английские бальи заменили французских в завоеванных областях. Сэр Джон Попхэм, первый английский бальи Кана, был во многом типичным англичанином, сделавшим карьеру в Нормандии: амбициозный хэмпширский рыцарь, которому еще не исполнилось двадцати лет, чья семья имела старые традиции служения дому Ланкастеров. Джон Эштон, еще один представитель Ланкастеров, стал сенешалем Байе, а затем бальи Котантена. Была создана временная финансовая администрация. Сэр Джон Типтофт, выдающийся администратор, который десятилетием ранее преобразовал финансы королевского двора в Англии, был назначен генеральным казначеем Нормандии и возглавил возрожденное Казначейство Нормандии с небольшим штатом сотрудников, в основном нормандцев, базировавшимся в Кане. Была отчеканена серебряная монета с легендой "HENRIC. DI. G. FRANCORUM REX". С самого начала были предприняты попытки показать, что англичане здесь останутся навсегда. Генрих V издал прокламацию, в которой предложил всем жителям Нижней Нормандии присягнуть ему на верность, в обмен на что они получат подтверждение владения своим имуществом и защиту в своих повседневных занятиях. Были назначены уполномоченные, которые должны были принять присягу жителей и выдать им грамоты, подтверждающие их верность. Были опубликованы указы, передающие более 400 нормандских приходов под защиту короля. Король обещал всем отменить несправедливые налоги прошлого, "такие как габель и тому подобное", и восстановить золотой стандарт монеты, который французы приписывали королю XIII века Людовику IX[671].

Волна добровольных сдач началась с двух кафедральных городов Нижней Нормандии, Лизье и Байе. Оба они открыли ворота без сопротивления в конце сентября. Лизье не мог обороняться, и его уже покинула большая часть населения. Но в Байе находился королевский гарнизон из 200 латников и 50 арбалетчиков, один из самых больших в регионе. Судя по всему, они были вынуждены подчиниться жителям, как и арманьякские гарнизоны Понтуаза и Мёлана. Очевидно, что прокламация английского короля была важным фактором в обоих случаях. Панегиристы Генриха V утверждают, что почти все население Нижней Нормандии, независимо от ранга, радостно явилось к его уполномоченным, чтобы поклясться в верности. Это преувеличение. Значительное меньшинство предпочло отказаться от своего имущества и средств к существованию. Но очевидно, что внушительное число нормандцев все же приняли предложение короля, включая многих, кто бежал после его высадки, а также тех, кто жил в местах, которые еще не были завоеваны. Эти события вызвали мрачные размышления у хрониста из Сен-Дени. Он был возмущен тем, что так много нормандцев приняли "одиозное иго" короля Англии. Но ему не составило труда понять их причины. Это был результат распада страны на враждующие лагеря и глубокой усталости после десятилетия гражданской войны. У Иоанна Бесстрашного было много сторонников в Нормандии, особенно среди жителей городов. Как сказал другой современник, "у каждого был враг с двух сторон". Разграбление Кана с большими человеческими жертвами и уничтожением имущества стало страшным предупреждением о цене сопротивления. И с какой целью жители должны были сопротивляться? Чтобы сохранить номинальную власть безумного короля и правительства, которое было неспособно управлять королевством или защитить его от вторжения? Если английский король был более сильной стороной, говорил хронист, то пусть он правит и позволит им жить спокойно. Интересно, что он считал, что личность самого Генриха V имела к этому большое отношение. Генрих V имел репутацию победителя при Азенкуре и лучшего полководца своего времени. Он был суровым сторонником строгой дисциплины. У него была "осанка короля, безжалостного к мятежникам, но справедливого и мягкого к своим", — писал французский официальный хронист[672].

Нехватка судов вынудила Генриха V оставить часть своей армии в Англии, чтобы быть переправленной на континент вторым рейсом. Примерно в конце сентября 1417 года граф Марч высадился в Сен-Ва-ла-Уг на оконечности полуострова Котантен с оставшимися войсками и присоединился к королю в Кане, доведя численность армии до 12.000 человек. 1 октября король двинулся на юг из Кана вверх по долине реки Орн и вторгся в герцогство Алансонское и графство Перш, которые вместе составляли владения герцога Алансонского. Овладение ими создало бы широкий пояс оккупированной англичанами территории, простирающейся от устья Сены до границ Бретани, отрезав полуостров Котантен от остальной Франции. Жан, герцог Алансонский, был убит при Азенкуре, оставив наследником сына-ребенка. Его вдова Мария Бретонская, сестра герцога Бретонского, с мужской решимостью защищала свои владения. Перед лицом одновременных угроз со стороны Иоанна Бесстрашного и Генриха V, Мария собрала на своих территориях и в Бретани от 3.000 до 4.000 человек, что превышало численность всех королевских гарнизонов в Нормандии. Алансон, столица герцогства, и Аржантан, охранявший долину реки Орн на северной его границе, имели мощные современные стены, которые защищали гарнизоны численностью около 1.100 человек каждый, что в четыре раза превышало число тех, кто оборонял Кан. Они пользовались мощной поддержкой жителей и толпы беженцев, которые стеклись туда при приближении английских войск. Но оборона велась неумело местными феодалами, которые были напуганы репутацией Генриха V и примером Кана. В результате все эти места были захвачены англичанами менее чем за две недели. Капитан Аржантана потребовал условий для капитуляции, как только англичане появились перед воротами. И договор о капитуляции был заключен на следующий день. Капитан Алансона продержался всего полтора дня, прежде чем заключить аналогичное соглашение. Кафедральный город Се выдержал штурм, но сдался, как только его защитники узнали о капитуляции Аржантана. Мощные гарнизоны герцогских замков в Эксмесе и Френе, похоже, также открыли ворота без сопротивления.