Как только собрание закончилось, Дофин предпринял шаги, чтобы отвоевать у кабошьенов контроль над улицами. Поскольку большинство его естественных сторонников находилось в тюрьме, его главным помощником в этом предприятии стал бретонский рыцарь Таннеги дю Шатель, который был назначен прево Парижа и получил контроль над Шатле[443]. Таннеги, которому было уже за сорок, суждено было стать одной из ключевых политических фигур последующих лет. Он был классическим бретонским военным авантюристом, мелким дворянином из Финистера, прославившимся как активный участник рыцарских турниров и поединков, отважным участником морских набегов на английское побережье и умелым капитаном наемных компаний герцога Анжуйского в Италии. Таннеги недолго служил камергером при дворе Людовика Орлеанского, который любил, чтобы его окружали люди такого рода. Но Таннеги, похоже, не был привязан к каким-либо группировкам, а только к отдельным людям. К 1412 году он привязался к Дофину и служил ему с беззаветной преданностью, став его ближайшим политическим доверенным лицом, а в качестве маршала Гиени — главным военным советником. Его хитрость и неутомимая энергия должно быть оказались бесценными для неопытного молодого принца[444].
В течение ночи с 3 на 4 августа Париж был оживлен шумом, светом и движением. Все лояльные граждане были призваны явиться с оружием в руках на улицу Сент-Антуан перед отелем Сен-Поль на следующее утро, чтобы поддержать Дофина. Они жгли костры на перекрестках и организовывали вооруженные патрули. Поздно вечером того же дня живодеры Дени Шомон и Симон Кабош в сопровождении королевского секретаря Гийома Барро попытались перехватить инициативу. Они захватили ратушу Отель-де-Виль с отрядом из 400 наемных солдат и арбалетчиков и начали укреплять его для последней решительной обороны. Рано утром около 1.000 человек появились на Гревской площади, чтобы поддержать их. Но вскоре кабошьены оказались в значительном меньшинстве. Около 2.000 — 3.000 вооруженных сторонников Дофина собрались на ночь у церкви Сен-Жермен-л'Осеруа под сенью Лувра, ожидая схватки на следующее утро.
Иоанн Бесстрашный пытался лавировать и отчаянно пытался избежать открытого конфликта на улицах, который мог привести только к гибели его парижских союзников. Но в то же время он не хотел поддерживать восстание кабошьенов, которое окончательно уничтожило бы шансы на сделку с другими принцами. Он тщетно пытался убедить обе толпы разойтись. Вернувшись в отель Сен-Поль, он обнаружил, что несколько тысяч горожан уже собрались на улице в ответ на призыв Дофина. Они несли знамена с надписью "Мир". К концу утра Дофин, надев поверх доспехов тунику с гербом Франции, выехал из ворот Нового отеля. У Иоанна не было другого выбора, кроме как присоединиться к нему. В сопровождении герцога Бургундского и престарелого герцога Беррийского Дофин поскакал на запад. За ними следовал купеческий прево и ликующая масса вооруженных парижан. Процессия двигалась по улицам и вдоль берега Сены, как наступающий прилив миновала ратушу и пронеслись к Лувру. Овладев крепостью, парижане освободили герцога Барского и герцога Баварского, а затем, перейдя по мостам через Сену, открыли Консьержери и освободили находившихся там узников. Тем временем вооруженные лоялисты начали заполнять Гревскую площадь и смешиваться с кабошьенами. Кто-то призвал тех, кто за мир, встать справа, а всех, кто хочет войны, — слева. Таким образом всем стало ясно, что подавляющее большинство было за мир. Почти все люди, которых кабошьены собрали на площади, отказались поддерживать их и перешли направо к остальным. Внутри здания ратуши у Шомона и Кабоша сдали нервы. Они вышли, делая вид, что присоединяются к толпе, а затем скрылись в переулках.
Как только Дофин вернул себе власть над столицей, был отдан приказ арестовать лидеров восстания. Поисковые отряды выслеживали их всю ночь. Но большинство из них уже успели скрыться. Тома Легуа и его сыновья, Сент-Йоны и другие короли Большого мясного рынка бежали из города, а за ними последовали живодеры Шомон и Кабош. Их сообщники в администрации, секретарь короля Гийом Барро и канцлер Эсташ де Лэтр, сбежали вместе с ними. Жан де Труа скрылся, когда толпа разграбила его дом и вынесла мебель. Большинство беглецов направились в Бургундию, под защиту Иоанна Бесстрашного[445].
Бурное завершение восстания кабошьенов стало катастрофой и для Иоанна Бесстрашного. Вынужденный вести переговоры о мире с арманьякскими принцами в июле, он все еще мог спасти кое-что из своей политической власти в ходе торга, который, как ожидалось, должен был последовать за их возвращением в Париж. Его парижские союзники были бы защищены амнистией, которую предусматривал договор и остались бы в городе, представляя собой скрытую угрозу для его врагов, которую Иоанн умел использовать с пользой. Как бы то ни было, потерпевшее неудачу восстание кабошьенов позволило Дофину уничтожить союзников герцога. Их деятельность была сведена на нет в течение нескольких дней. Более тридцати специальных комиссий, с помощью которых кабошьены и их союзники навязывали свою волю городу и правительству в течение последних шести месяцев, были упразднены. Их сторонники были систематически отстранены от должностей, которые они получили при королевском дворе и в администрации. Герцог Бургундский был смещен с поста капитана Бастилии и заменен Людвигом Баварским. Лувр был передан в руки герцога Барского. Жан де Труа был смещен с поста капитана отеля Сен-Поль. Герцог Беррийский, ставший теперь не более чем символом, был восстановлен в должности капитана Парижа. Три из четырех парижских эшевенов были уволены. В результате этой чистки герцог Бургундский оказался в опасном положении, когда Дофин начал действовать против своих приближенных. Жан де Ньель, человек, оправдывавший убийство Людовика Орлеанского в Шартре и дважды навязанный Дофину в качестве канцлера, был уволен и заменен Жаном Жувенелем. Несколько советников Иоанна Бургундского были арестованы или сбежали. Король уже предложил лидерам арманьякской коалиции вернуться в Париж, а Карл Орлеанский собирал на Луаре небольшую армию, чтобы сопровождать их. Как только арманьяки овладели бы столицей, Иоанн оказался бы беззащитным среди своих врагов[446].
В течение двух недель после подавления восстания положение герцога Бургундского в столице стало опасным. Его слуги докладывали, что за Бургундским отелем следят вооруженные люди, а сам он считал, что его собственный арест — лишь вопрос времени. В отчаянии 23 августа он предпринял последнюю попытку и уговорил Карла VI, который лишь смутно осознавал происходящее, поехать с ним на охоту в Венсенский лес. Похоже, герцог намеревался бежать на север в Артуа, прихватив короля с собой. Для охраны моста через Уазу в Пон-Сент-Максансе был выставлен отряд латников, чтобы обезопасить их путь к отступлению и пресечь любую погоню. Новый канцлер Дофина Жан Жувенель, обнаружив, что король исчез из своих апартаментов, поднял тревогу. Жувенель поскакал за ним с отрядом латников, а Людвиг Баварский повел другой отряд к Шарантонскому мосту, чтобы предотвратить их переправу через Сену. Они настигли короля в лесу близ Венсена и отвезли его обратно в Париж. "Я всего лишь везу короля на охоту", — протестовал Иоанн. "Вы слишком далеко завезли его", — ответил Жувенель. Иоанн не стал возвращаться в город вместе с Жувенелем и королем и поскакал прямо в Понт-Сент-Максанс с горсткой людей, которые его окружали. Оттуда герцог направился в Лилль. В Париже он больше не появлялся почти пять лет[447].
31 августа 1413 года, через неделю после бегства герцога Бургундского из Парижа, Карл Орлеанский вошел в город через ворота Сен-Жак. Его сопровождали брат Филипп, герцоги Анжуйский и Бурбонский и граф Алансонский. У ворот под звуки труб их встречали герцог Беррийский, купеческий прево, новый канцлер Франции и толпа горожан, одетых в специально изготовленные ливреи с девизом Le droit chemin (Верный путь). Арманьякские лидеры с триумфом проехали по улицам, впереди них ехал человек на лошади, бросавший в толпу мелкие монеты для поддержания аплодисментов. К концу сентября к принцам в столице присоединились Шарль д'Альбре и Клинье де Бребан, а также граф Арманьяк с большим отрядом гасконских солдат[448].
