Главным результатом такого невнимания к Гаскони стала новая глава в деятельности гасконских вольных компаний. Когда Джон Гонт прибыл в Аквитанию в декабре 1373 года, регион был недавно умиротворен соглашениями, которые граф Арманьяк и Папа заключили с двумя главными капитанами, Бертукой д'Альбре и Бернаром де Ла Саллем. Они оставили за собой право сражаться в составе любой армией, возглавляемой королем Англии или одним из его сыновей. Поэтому прибытие Джона Гонта фактически освободило их от обязательств. Бернар де Ла Салль покинул Средиземноморье и вернулся на гасконскую границу. К началу декабря 1373 года его компания и остатки компании Бертуки соединились с английской армией в Лимузене. Сам он находился вместе с Джоном Гонтом в Бриве. Гонт проводил целенаправленную политику, пытаясь удержать области, лежащие к востоку от сократившихся границ герцогства, с помощью таких гасконских компаний, как его. Он назначил Бернара капитаном короля Англии в Лимузене и, похоже, дал ему общее поручение действовать от имени Эдуарда III в соседних провинциях центральной Франции. В середине декабря 1373 года Бернар, взяв свою компанию и несколько отрядов английской армии, отправился на юг в Канталь, регион горных долин и густых лесов, испещренный древними крепостями, где западные предгорья гор Оверни постепенно снижались и переходили в мрачные кюссы Керси. Здесь он занял ряд опорных пунктов, которые стали главным центром деятельности рутьеров на юге Франции почти на двадцать лет[303].

Самым важным из этих мест был Карла, замечательная природная крепость, построенная на вершине отвесной базальтовой скалы, возвышающейся на 130 футов над долиной, примерно в десяти милях к востоку от Орийяка. Замок был планомерно разрушен в 1604 году инженерами Генриха IV, и от него почти ничего не осталось. Но в конце XIV века он, должно быть, представлял собой впечатляющее зрелище: его защищали каменные стены, протянувшиеся на 300 ярдов вдоль вершин скал с каждой стороны. Карла уже занимали гасконские компании в 1369 году, а в 1371 году он был выкуплен за большие деньги администрацией Оверни. Его повторный захват в декабре 1373 года, а также около дюжины других мест вокруг Орийяка, дал гасконцам грозную базу на перекрестке дорог и речных путей между Овернью, Лимузеном и Керси. Командовать этими местами в 1373 году был назначен Гарси-Арно, бастард де Каупен, соратник Бернара де Ла Салля, пришедший с пиренейских границ Гаскони. Его семья на протяжении многих поколений была связана с английским правительством в Бордо.

Сохранившиеся рассказы об оккупации Карла Гарси-Арно позволяют предположить, что в этом деле было нечто большее, чем беспорядочная погоня за грабежом, которая была характерна для предыдущих операций гасконских компаний. Гарнизоны Канталя, как и все гарнизоны рутьеров, поддерживали себя за счет сбора patis с окрестностей. Но теперь их рейдерские операции были направлены на достижение откровенно политических целей. Их основными жертвами были известные сторонники дела французского короля в регионе. Эти люди становились целью набегов, часто в результате доносов соседей и врагов. Их земли опустошались, а когда они бежали, никто не осмеливался открыть ворота, чтобы дать им убежище, если только это не означало схватить и передать их врагу, который назначал выкупы, калечил или вешал их[304].

Бернар де Ла Салль оставил Канталь в руках бастарда Каупена и сосредоточил свои усилия на попытке установить эффективное английское присутствие в Лимузене. Но эта провинция оказалась негостеприимным местом для его операций, бедной, с небольшим количеством замков, не имеющая ресурсов и основных торговых путей для содержания большого количества гарнизонов. Гасконцам удалось продержаться в Ла-Сутеррене еще семь лет. На юге провинции они удерживали около шести небольших фортов, но в течение следующих двух лет были постепенно вытеснены из всех них. Доходы Бернара были настолько низкими, что он всерьез подумывал оставить свою деятельность во Франции и поступить на службу к Папе в Италии. В итоге он остался, но перенес главный центр своих операций на восток, в Овернь, где было больше добычи и более благоприятные географические условия. Отсюда он начал частые грабительские набеги с угоном скота, на запад в Лимузен и на север по реке Алье в Бурбонне и Берри, проникая вплоть до Бургундской границы. Те сведения, которые мы имеем о доходах рутьеров Оверни, говорят о том, что это были прибыльные операции. Изолированный замок Траскрос удерживали всего шестнадцать человек, но когда его вернули в июне 1375 года, в их сундуках нашли двести марок серебра, половина которых находилась в виде церковных потиров. Это было эквивалентно примерно восьмимесячному жалованью для аналогичного отряда английской армии[305].

Из Борделе постоянно прибывали новые искатели наживы. В течение 1374 года гасконские компании распространились по горным районам Оверни, пока не заняли линию крепостей, простирающуюся от холмов Канталь через северо-западный склон Мон-Доре и Мон-Дом и до равнины Лимань. К ним присоединилось небольшое число английских авантюристов, движимых примерно теми же мотивами. Их крупнейшим гарнизоном в Ла-Рош-Сенадуар к западу от Клермона командовал сэр Роберт Чейн, профессиональный солдат, который служил в армии принца Уэльского в Кастилии в 1367 году, затем возглавил подразделение Великой компании 1368 года, а затем вернулся на службу к принцу в Керси и Руэрге, когда в 1369 году война возобновилась. Чейн был типичным представителем растущего класса английских профессиональных солдат, идущих по следам более известных командиров, таких как Ноллис, Калвли, Хьюитт, Деверо и Крессвелл, людей, которые свободно сочетали платную службу короне и вольный разбой в компаниях. Одним из лейтенантов Чейна в Ла-Рош-Сенадуар был Ричард Крэддок, молодой человек, чья карьера развивалась по тому же сценарию в следующем поколении. Его отец был лейтенантом-сенешалем принца в Руэрге в последние месяцы английского правления там и в конце концов стал мэром Бордо. Сам Ричард нашел выгоду и азарт в Оверни, но большую часть своего времени он проведет на королевской службе в Англии и в Бордо. В условиях все более изменчивой войны различие между образом жизни свободных компаний и оплачиваемых королем солдат было менее определенным, чем это казалось предыдущему поколению.

К концу 1374 года в Оверни находилось несколько тысяч рутьеров, преимущественно гасконцев, действовавших в английских интересах. Ситуация настолько ухудшилась, что весной следующего года пришлось отправить герцога Бурбонского с еще одной армией против вторгшихся в страну захватчиков. В мае и июне 1375 года герцог прошел через горы Оверни, захватив шесть главных крепостей рутьеров на северной стороне массива менее чем за два месяца. Чейн, по-видимому, закончил свою карьеру в тюрьме герцога Беррийского в Тур-де-ла-Монне в Клермоне. Но большинство замков и крепостей сдавались на условиях, обычно после номинального сопротивления. В последней крепости, которую удалось взять до того, как герцог Бурбонский расплатился со своей армией, капитан открыл ворота при приближении герцога и вывел свою компанию без единого слова[306]. Эти люди были там ради прибыли, а не ради славы. У них были лучшие варианты заниматься своим ремеслом в другом месте, чем вести безнадежные бои с превосходящими силами. Герцог Бурбонский принес некоторое облегчение истерзанным провинциям региона, но он так и не выбил гасконцев в Карла, и в течение нескольких месяцев после его отъезда рутьеры устремились обратно в горы Оверни, как будто герцога там никогда и не было.