В результате на лето 1379 года не было запланировано никаких военных операций. Когда Большой Совет, который традиционно занимался стратегическим планированием на год, собрался позже обычного в феврале 1379 года, ему сообщили, что казна пуста и ничего нельзя сделать. Однако даже без агрессивных планов Англия не могла стоять на месте. В конце ноября произошел короткий, но досадный инцидент, когда горстка шотландцев ночью прорыла ход в подвалы замка Бервик, главной английской крепости на шотландской границе, и расправилась с гарнизоном, когда тот спал. Граф Нортумберленд в течение десяти дней штурмом отбил крепость и казнил виновных. Но это дело стало драматическим предупреждением об опасности допущения снижения численности гарнизона. Стоимость содержания Кале росла. Шербур и Брест срочно нуждались в пополнении запасов. Сэр Джон Невилл в Гаскони, имея в своем распоряжении менее 1.000 солдат, большинство из которых были задействованы на гарнизонной службе, умолял о подкреплении и деньгах[504]. В Вестминстере Большой Совет рассматривал морскую войну как первый вызов своим ограниченным средствам. Недавно были назначены два новых английских адмирала, выбранных из числа наиболее опытных командиров: сэр Томас Перси и сэр Хью Калвли. Калвли уже был хранителем Нормандских островов. Теперь оба адмирала были назначены капитанами Бреста и получили полномочия над гарнизоном Шербура, что, очевидно, было попыткой создать единое командование, действующее по обе стороны пролива.

Проблема финансирования была на время отложена. Большой Совет сообщил, что Парламент должен быть созван весной. А пока, по их мнению, правительству придется брать займы. В конце февраля 1379 года была начата большая кампания принудительных займов. Пэры, присутствовавшие на Совете, первыми засунули руки в карманы. Представители лондонской корпорации были призваны заявить, сколько они найдут для нужд короля. Комиссары разъезжали по стране с незаполненными документами, заверенными личной печатью короля, в которых они вписывали имена людей, считавшихся достаточно богатыми, чтобы заплатить. Богатые деньгами военными подрядчики, такие как сэр Роберт Ноллис, вкладывали свои доходы в государственные займы под надежные гарантии и обещания выплаты дивидендов, превышающих 50%. Таким образом было собрано более 13.000 фунтов стерлингов, большая часть из которых была потрачена на создание флота для Перси и Калвли[505].

Насколько англичане следили за событиями в Бретани и Париже в течение зимы, совершенно не ясно. Но они начали обращать на них внимание в течение шести недель, последовавших за роспуском Большого Совета. В марте 1379 года представители Жанны де Пентьевр прибыли в Англию, чтобы провести предварительные переговоры с Советом Ричарда II о ситуации в герцогстве. Главной целью было добиться освобождения Жана де Блуа. Ход переговоров до конца неясен, но известно, что агенты Жанны добились перевода Жана в королевский замок Мальборо и получили разрешение на беседу с ним. Беседы ни к чему не привели. У англичан не было причин продавать свою помощь по дешевке. Они, конечно, не хотели отпускать сыновей Карла Блуа, пока существовал хоть какой-то шанс вернуть герцогство своему собственному кандидату. К концу марта Совет в Вестминстере принял решение поддержать новое вторжение в Бретань в надежде воспользоваться тем, что казалось весьма многообещающим. Были разработаны предварительные планы по созданию экспедиционной армии в 4.000 человек при условии, что будут найдены средства для ее оплаты[506].

Карл V, вероятно, узнал об этих обсуждениях, поскольку, прежде чем из них что-то вышло, он решил довести до конца нарастающий кризис в Бретани. В начале апреля 1379 года французский король назначил четырех уполномоченных, которые должны были от его имени вступить во владение герцогством. Их главой был Людовик, герцог Бурбонский, один из тех пэров, которые судили герцога Иоанна IV. Другими были незаменимый Бюро де Ла Ривьер, адмирал Франции Жан де Вьенн и маршал Луи де Сансер. В их распоряжение был предоставлен небольшой отряд латников, и были разработаны планы вторжения в герцогство с юго-востока через герцогскую столицу Нант. Карл V не ожидал встретить серьезного сопротивления[507].

Бертран Дю Геклен и ведущие бретонские магнаты, Роган, Лаваль и Клиссон, были вызваны к королю в Париж. В одном из залов королевского дворца на острове Сите состоялась весьма прохладная беседа. Король сообщил собравшимся о шагах, которые он предпринимает для приведения в исполнение декабрьского приговора, и спросил, намерены ли они сотрудничать. Скрипя зубами, они ответили, что намерены. Когда король потребовал от них принести клятву, они и это сделали. Но в итоге только Оливье де Клиссон, который с самого начала поддерживал конфискацию герцогства, сдержал свое слово. Роган и Лаваль бежали обратно в Бретань, утверждая, что поклялись из-за опасений за свою жизнь. Бертран Дю Геклен, командовавший рядом важных королевских крепостей на северо-восточной границе Бретани, оказался в сложном положении. Он являлся главным военным офицером короны, но душой был на стороне Рогана и Лаваля.

В конце апреля 1379 года большая часть бретонского баронства собралась в присутствии Рогана и Жанны де Пентьевр, вероятно, в Ренне. Они поставили свои имена под документом, в котором поклялись противостоять французскому вторжению и создали Лигу для организации обороны Бретани. Четверо из их числа были избраны маршалами для набора армии. Немногочисленные королевские гарнизоны на полуострове были изгнаны, а замки заняты повстанцами. Для финансирования обороны от короны было приказано взимать подымный налог в размере одного франка с домохозяйства, на всей территории герцогства. Наконец, после некоторых дальнейших обсуждений бретонцы решили отправить посольство к Иоанну IV в Англию, чтобы пригласить его как можно скорее вернуться в свое герцогство. Ни Лаваль, ни Роган официально не присоединились к Лиге, хотя многие их родственники и друзья сделали это. Вероятно, их совесть мучили клятвы данные королю. Что бы они ни думали о человеке, чей союз с Англией вызвал такое возмущение пять лет назад, все эти люди были достаточно реалистичны, чтобы понять, что сейчас он был единственным доступным защитником бретонской автономии. Некоторые из них даже были готовы рассмотреть возможность возвращения в герцогство английской армии. Когда примерно в это время сэр Хью Калвли высадил с моря рейдерский отряд, чтобы разграбить деревни на бретонском побережье, он был поражен тем, что его встретили как освободителя. Отношение Жанны де Пентьевр было особенно примечательным. Она не стала официально присоединяться к Бретонской Лиге, возможно, из-за своих близких отношений с королевским двором. Но она дала ей свое благословение и, похоже, в какой-то момент согласилась на то, чтобы ее третий сын, Генрих, принял номинальное командование бретонской армией. Карлу V впервые за почти сорок лет удалось объединить все политическое сообщество Бретани[508].

Пока бретонские лидеры совещались, Оливье де Клиссон прибыл в Нант с небольшим отрядом солдат и королевских чиновников, чтобы обезопасить город на пути французской армии. Клиссон был капитаном Нанта, и его цитадель удерживали его люди. Но город и жизненно важный мост через Луару находились под надежным контролем его жителей. Они были вежливы, но непреклонны и заявили Клиссону, что не намерены принимать англичан, но и не признают уполномоченных Карла V. В последующие дни они изгнали из города всех королевских офицеров и заставили Клиссона уйти. Герцог Бурбонский собрал свою небольшую армию в Ле-Мане 30 апреля и уже был в пути. Клиссон встретил его в крепости Шамптосо на Луаре, на границе герцогства. Он рассказал о масштабах бретонского восстания и о своей собственной неудаче под Нантом. Вскоре после этого прибыла делегация Бретонской Лиги. Они не оставили у Людовика Бурбонского сомнений в том, что любая попытка вторгнуться в герцогство встретит сопротивление. Со скромными силами под его командованием не было и речи о том, чтобы форсировать события. Герцог отступил в Анжер, а затем на север в Мэн, чтобы ждать дальнейших указаний[509].