Примерно на Рождество от имени Дофина были изданы приказы, призывающие большое количество солдат быть в Париже к 14 января 1358 года. Есть все основания полагать, что три маршала были ответственны за этот судьбоносный шаг. 14 января должно было возобновиться заседание Генеральных Штатов, а король Наварры должен был вернуться в Париж. Предположительной причиной вызова войск была защита столицы от англо-наваррских компаний в Иль-де-Франс. Но можно не сомневаться, что на самом деле цель заключалась в том, чтобы дать Дофину возможность удержать свои позиции против сторонников Карла Наваррского и толп Этьена Марселя. Большинство солдат были набраны в восточной Франции и на франкоязычных территориях за Роной, где у Дофина и его друзей все еще были сильные личные связи, которые можно было использовать. Бургундия и Дофине предоставили самые большие контингенты. В течение января около 2.000 человек откликнулись на призыв Дофина и прибыли к воротам Парижа. Тем временем Амори де Мелён, который находился в Нормандии и пытался вернуть конфискованные замки Наваррского дома, сталкивался с трудностями на каждом шагу. Королевские капитаны, командовавшие этими местами, отказывались сдавать их, даже когда им вручали личное распоряжение Дофина. В Бретее, Эврё, Понт-Одеме и Паси командиры гарнизонов отвечали одинаково отказом. По их словам, они были назначены Иоанном II и не будут подчиняться никому, кроме него. Нет доказательств того, что за этим стоял Дофин или его друзья, но это вполне вероятно[500].
Король Наварры расценил вызов войск Дофином как провокацию и обвинил его в тайном поощрении неповиновения королевских капитанов в Нижней Нормандии. Карл заявил, что Дофин отказался от своих обязательств, и призвал своих союзников и их сторонников взяться за оружие. Это было объявление войны. На Рождество 1357 года французские пленники в Англии присутствовали на пышных торжествах Эдуарда III в Мальборо в весьма оптимистичном настроении. В Манте Карл Наваррский сел за ужин в большом замке с видом на Сену с капитанами главных английских и наваррских отрядов и взял их к себе на службу для предстоящей гражданской войны[501]. Затем, в начале января 1358 года, Карл отправился в Руан, чтобы отомстить королю Франции самым публичным способом, который он только мог придумать. Он договорился с Дофином о том, что скелеты казненных его отцом нормандских дворян будут убраны с виселицы Биореля "без церемоний". Но 10 января он приказал перенести их на носилках к месту казни, где при свете ста факелов была отслужена заупокойная месса. Затем останки были доставлены в Руанский собор, где пролежали всю ночь, пока толпы людей проходили мимо, чтобы выразить свое почтение. На следующее утро Карл обратился к жителям Руана со страстной речью, полной жалости к собственным страданиям и осуждения своих врагов, в которой он назвал казненных мучениками[502].
В первые несколько недель нового года английская и наваррская компании прошли через Босе к юго-западу от Парижа, уничтожая все на своем пути. Долина Сены стала непроходимой. Главные дороги на Шартр и Орлеан были перекрыты. 16 января 1358 года английская компания разграбила Этамп, расположенный всего в тридцати милях от столицы, взяв много пленных. Другая компания сожгла деревню Сен-Клу. Пламя, должно быть, было видно со стен Парижа. Через несколько дней после этого Джеймс Пайп основал свой штаб в замке Эпернон, большой квадратной крепости XI века, принадлежавшей графам Монфор-л'Амори, которая стояла у главной дороги из Парижа в Шартр на краю леса Рамбуйе. Пайп разместил здесь гарнизон численностью около 120 человек и превратил замок в центр для систематического опустошения западного и южного Иль-де-Франс. По его пути пошли другие английские и наваррские отряды. Большинство из их капитанов утверждали, что действуют по указанию короля Наварры. Сам Пайп называл себя лейтенантом Карла[503].
Дофин ничего не мог сделать. Его гарнизоны были рассредоточены и не получали жалованья. Его казна была пуста. В какой-то момент он был вынужден разрешить своим гарнизонам грабить своих же подданных в качестве жалованья. В результате в тех немногих районах, которые все еще оставались лояльными и достаточно безопасными, воцарился хаос. Для большинства населения теперь невозможно было отличить правительственные войска от английских и наваррских. В Этампе гарнизон Дофина, размещенный в церкви Нотр-Дам, и гарнизон графа Этампа, размещенный в замке Гиноди, вели полномасштабную войну друг с другом и с жителями города и окрестностей. Неудивительно, что когда прибыли англичане, они смогли разрушить город без отпора со стороны обоих гарнизонов[504].
В отчаянии Дофин обратился к Эдуарду III с просьбой контролировать своих подданных. Он отправил сенешаля Анжу в Англию со списком жалоб на поведение англичан во Франции. Эдуард III был искренне обеспокоен. Он видел, что его с таким трудом достигнутое соглашение с Иоанном II провалилось еще до того, как оно было скреплено печатью. Слишком поздно он приказал своим бальи и констеблям в гаванях южной Англии остановить поток солдат и оружия через Ла-Манш. Он послал двух своих самых надежных офицеров во Францию, чтобы добиться повиновения от своих подданных. Эти офицеры, Ричард Тотешем и Стивен Касингтон, прибыли в конце января 1358 года в Иль-де-Франс. Но они смогли сделать не больше, чем мог Дофин. Они объехали зону боевых действий под усиленной охраной в сопровождении сенешаля Анжу. Большинство английских капитанов отказались признать их власть. Они утверждали, что сражаются за короля Наварры. Несколько человек объявили себя сторонниками какого-то другого французского политика, который, по их словам, рано или поздно признает их своими. Никто из них не хотел сдавать свои завоевания или отказываться от грабежа одного из богатейших регионов Европы[505].
Напряжение на улицах Парижа нарастало по мере того, как делегаты начали прибывать для возобновление работы Генеральных Штатов. Столица была переполнена беженцами. Англичане находились в одном дне пути от стен и перерезали большинство дорог на юг и запад. Из-за раскола между военными в Совете Дофина и большинством радикалов и сторонников Наваррского дома, контролировавших администрацию, трудно было понять, кто должен защищать Париж, а кто нападать на него. Этьен Марсель и его сторонники стали играть независимую и все более воинственную роль. Они взяли к себе на службу нормандского рыцаря Пьера де Вилье, опытного солдата, который несколько лет служил в Бретани и Шотландии и поставили его командовать импровизированной армией, состоявшей в основном из солдат городской стражи и рекрутов с улиц и пригородов Парижа, которая так и не смогла очистить от врага основные дороги вокруг столицы[506]. Горожане выставил собственную стражу на воротах Парижа. Войска Дофина, прибывшие по его вызову, были отброшены от ворот при попытке войти в Париж. Вместо этого им пришлось расположиться большим лагерем в пригородах и на равнине Сен-Дени, где они, скучая и злясь, стали грабить и жечь окрестности, как враги. В стенах города Этьен Марсель призвал всех своих сторонников заявить о себе, надев шапероны[507] красно-синего цвета (цвета города). Некоторые вышивали на них слова À bonne fin (Во благо), которые Марсель принял в качестве девиза своего восстания[508].
Дофин, считавший себя пленником парижан, предпринял смелую попытку обратиться к ним за поддержкой через головы своих опекунов. Рано утром 11 января 1358 года по улицам города были разосланы глашатаи, объявившие, что он лично обратится к народу. Этьен Марсель и Роберт Ле Кок были застигнуты врасплох. Они сделали все возможное, чтобы отговорить его, убеждая, что его жизнь будет в опасности. Но Дофин отмахнулся от их протестов. В середине утра Дофин появился на рыночной площади Ле-Аль в сопровождении всего шести или восьми человек и обратился к толпе с высокого помоста. Хотя он не назвал их по имени, его речь явно была направлена против Роберта Ле Кока и Этьена Марселя. Он отрицал, что войска, расположившиеся за стенами, были наняты для запугивания или нападения на парижан, и осудил тех, кто так говорил. Он снял с себя ответственность за то, что не удалось противостоять захватчикам в Иль-де-Франс. По его словам, это произошло по вине "тех, кто захватил власть". Сам же он не получил "ни денье, ни обола" из налогов, утвержденных Генеральными Штатами. Переведя обвинения в расточительстве и коррупции на своих противников, он предложил тем, кто контролировал его финансовые дела, представить отчет о собранных средствах. Отныне, сказал он, он намерен управлять страной лично и вести борьбу с врагом. По его словам, он готов "жить и умереть с парижанами". Дофин многому научился у своего кузена-демагога Карла Наваррского. Его слова произвели сильное впечатление на людей, которые привыкли слышать публичные заявления короны, от велеречивых королевских представителя, в то время как король бесстрастно сидел в стороне.
