Похоже, что вскоре после бегства Педро I из Бургоса английское правительство поручило принцу перейти к более решительным мерам. Фактический процесс принятия решения неясен. Камергер принца, сэр Нил Лоринг, приехал в Англию весной 1366 года. В середине апреля письма принца достигли Вестминстера. Из дальнейшего хода событий можно предположить, что оба события были связаны с развивающимся кризисом в Кастилии. По стечению обстоятельств Парламент должен был собраться 4 мая 1366 года. И хотя в официальном протоколе не зафиксировано никакого обсуждения Педро I, решение прийти ему на помощь, вероятно, было принято в ходе первого заседания. 8 мая 1366 года пасынок принца сэр Томас Холланд получил срочный приказ отправиться в Гасконь в сопровождении Лоринга, отряда солдат и нескольких саперов. Месяц спустя, 8 июня, был отдан приказ о реквизиции судов для гораздо большего войска, которое должно было последовать за ними. Принц уже начал набирать армию среди гасконской знати. По сообщениям, дошедшим до Барселоны, большая армия должна была быть собрана в Гаскони в середине июля[898].

К моменту наступления июля эти приготовления были прерваны крахом дела Педро I в Кастилии. Известие об этой катастрофе заставило принца отложить экспедицию и увеличить ее масштаб. В Вестминстере правительство активизировало набор войск в графствах. В знак важности, которую они придавали экспедиции, они назначили сына короля Джона Гонта руководить ею в Гаскони. В Бордо принц начал переговоры с Карлом Наваррским, чтобы обеспечить проход армии через пиренейские перевалы. В последнюю неделю июля король Наварры находился в Бордо, и его советники вели переговоры с советниками принца. В это время пришло известие, что в Байонну прибыл большой обоз, в котором находился король Кастилии со своими дочерьми, несколькими близкими советниками и несколькими сундуками с личными драгоценностями, единственным богатством, которым он все еще обладал[899].

Трое государей встретились в начале августа 1366 года в небольшом рыбацком порту Капбретон, к северу от Байонны. В принципе, они договорились, что принц соберет большую армию для вторжения в Кастилию от имени Педро I в январе следующего года. Однако условия договора оказались более спорными и были согласованы и скреплены печатями в Либурне только 23 сентября 1366 года, после нескольких недель переговоров между советниками трех государей. В награду за согласие пропустить войска через пиренейские перевалы Карл Наваррский должен был получить кастильские провинции Гипускоа и Алава, которые должны были обеспечить выход его королевства к морю, а также ряд крупных крепостей вдоль восточной границы Кастилии и единовременную сумму в 200.000 флоринов наличными. Принц должен был получить всю страну басков Бискайя вокруг Бильбао, которая должна была быть присоединена к герцогству Аквитания. Кроме того, Педро I должен был возместить принцу все расходы на экспедицию. Это были тяжелые обязательства, к которым Педро I мог отнестись легкомысленно, поскольку ему нечего было терять. Но принц не мог. Его личные расходы должны были составить 250.000 флоринов (около 35.400 фунтов стерлингов) еще до отправления экспедиционной армии. Мобилизационные расходы гасконских сеньоров, за которые он будет нести личную ответственность, должны были добавить еще 300.000 флоринов (около 42.500 фунтов стерлингов). Кроме того, он был обязан выплатить кастильскому королю часть суммы, которую тот обязался выплатить Карлу Наваррскому. Таким образом, принц брал на себя обязательства по расходам, многократно превышающим доходы его владений, исходя не только из предположения, что Кастилия будет быстро отвоевана и ее доходы также быстро начнут поступать, но и из того, что на непостоянного короля можно будет положиться в выполнении его обещаний. Его единственной гарантией были личные драгоценности кастильского короля, которые были переданы казначею принца и проданы на переполненном рынке в Бордо за 52.447 бордосских ливров (около 10.500 фунтов стерлингов).

Для гасконцев, которые должны были поставлять основную часть армии, дело обстояло гораздо проще. Они рассматривали экспедицию как простое деловое предприятие, как и Бертран дю Геклен и его последователи годом ранее. Это была возможность заработать на войне и разграбить богатства Кастилии. Они были легко убеждены в справедливости своего дела, будучи grandement convoiteux (очень жадными), как заметил Фруассар в редкий момент цинизма. Сеньор д'Альбре очень ясно выразил их мотивы, когда на поздней стадии планирования принц попросил его уменьшить численность своего контингента. Альбре был возмущен и отказался. Его люди были профессиональными солдатами удачи. По его словам, они отказались от других возможностей наживы, которые они наверняка нашли бы в Пруссии или на востоке, если бы принц не пообещал повести их в Испанию[900].

Армия, собравшаяся в Гаскони осенью 1366 года, была еще более разнородной, чем армия дю Геклена в 1365 году. Ядро ее составляли личные свиты принца Уэльского и главных дворян Аквитании. Вокруг них собралась большая часть диаспоры гасконских, бретонских и английских солдат удачи, до сих пор рассеянных по Франции и Испании. Сэр Джон Чандос обратился за помощью к лидерам гасконских компаний, которые все еще действовали, во все более трудных для себя условиях, в долине Соны и Оверни. В августе по югу Франции прокатилась большая вооруженная орда, когда эти люди двинулись в поход, чтобы присоединиться к своему новому господину. Среди них были некоторые из самых печально известных капитанов рутьеров последнего десятилетия: Бертука д'Альбре, их общепризнанный лидер; старый лейтенант Сегена де Бадефоля Гарсиот дю Шатель; Бурк Камю, печально известный главарь наваррской банды из Бурбонне. Людовик Анжуйский, который в это время отчаянно пытался поддержать положение Энрике Трастамарского в Кастилии, сделал все возможное, чтобы помешать им добраться до места назначения. Он отправил кузена дю Геклена и бывшего лейтенанта Оливье де Мони удерживать Тарн к югу от Монтобана. Результатом стало военное фиаско и позорный дипломатический инцидент. Мони удалось рассеять первую колонну рутьеров, достигшую реки, но на следующий день, 14 августа 1366 года, Бертука д'Альбре с основным корпусом напал на него у деревни Виль-Дьё-дю-Темпл и разбил большую часть его армии. Двести гасконцев из войск Мони, решив, что враг "того же союза и верности", что и они сами, в решающий момент переметнулись на сторону Бертуки и завершили разгром. Людовик Анжуйский позже утверждал, что этот инцидент стоил ему 3.000.000 франков заплаченных в виде выкупа за попавших в плен[901].

К этому времени к принцу присоединилось большое количество войск, которые служили под началом дю Геклена в Кастилии. Теперь они потоком возвращались через Пиренеи в Гасконь. Они заработали много денег, посадив Энрике Трастамарского на трон, и были рады заработать еще больше, снова свергнув его. Большинство из них были гасконцами. Но были среди них и северяне, например, англо-бретонские компании Джона Крессвелла и Роберта Брике, а также бретонцы и выходцы из Эно, как Эсташ д'Обресикур. Кроме того, здесь была разношерстная группа испанских изгнанников, диссидентов и недовольных, порожденных двумя десятилетиями гражданской войны: несколько сотен кастильцев, верных Педро I; друзья и сторонники графа Осоны, сына опального арагонского министра Бернардо де Кабрера, который бросил вызов Педро I; группа арагонцев, собравшаяся вокруг титулярного короля Майорки Хайме IV. Последним прибыл из Англии важный контингент под командованием Джона Гонта. Он отплыл из Плимута в Шербур в начале декабря 1366 года с армией, насчитывавшей, вероятно, от 400 до 500 человек, большинство из которых были лучниками. В Бретани к Гонту присоединилась большой отряд английских и бретонских солдат, набранных сэром Робертом Ноллисом, и все вместе они двинулись на юг. Впервые английская армия воспользовалась прибрежным маршрутом, который Эдуард III теперь контролировал от Динана до Байонны. Вся эта масса людей собралась в Даксе в предгорьях Пиренеев в январе 1367 года. Французские шпионы в Бордо и Байонне сообщили, что это была самая большая армия, которой принц или его отец когда-либо командовали во Франции. Это было преувеличением. Но все же, это была большая армия, вероятно, насчитывавшая от 8.000 до 10.000 человек, примерно столько, сколько было под командованием принца в битве при Пуатье[902].