— Сущий зверь! — Смеются. — Главное себе самому причиндалы не отрезать.

— Поздно! Хвоста — то уже нет, — добавляют шутники.

Ржут. Пьют и кушают.

— Есть предложение, Крис, — снова шепчет на ухо Гарой через какое — то время. — Может, перестанешь ломаться как баба и сходишь всё — таки с нами? Прям сегодня двинем в дом удовольствий, где суккубка главная. Там столько девок красивых, и таких искусниц, позабудешь не то чтобы свою рогатую, имя собственное.

Улыбаюсь в ответ, но мотаю головой отрицательно. Проститутки меня не интересуют.

— Тогда Нелли прости уже, принцесса наша заигралась, спору нет, — продолжает Гарой на ухо. — Но такой красавицы ещё поискать. Сдалась тебе эта…

Ох уж наша Нелли. Да, она всё больше мне интересна, уже не как «мясо». После её рассказов о гробницах и сокровищах понял, что девочка не пуста, как мне казалось прежде. Наверное, стоит начать с ней заново. Завоёвывать и общаться, отчаянно пытаясь забыть прикосновения другой.

К уху опускается тётка администраторша.

— К тебе пришли, лорд, — шепчет тихо — тихо. — Просят спуститься на минутку по важному дело. Если будешь не один, она уйдёт.

Она?!

Подрываюсь, как в задницу ужаленный. Воины смотрят с опасением.

— Всё нормально, — киваю.

— Далеко собрался, Крис? — Спрашивает Гарой, поглядывая на тётку недобро.

— Отойду на пять минут, не переживайте, — отвечаю и выхожу из — за стола.

Сердце бьётся от волнения, разгоняясь всё сильнее. Со мной пойти хотят, но я останавливаю строго. Нечего за мою задницу переживать, не маленький.

Тётка со мной идёт, еле поспевает. На первом этаже столик в самом дальнем тёмном углу таверны показывает, где фигурка прямо в плаще сидит. Посетители, заполнившие первый этаж примерно на треть, быстро затихают, когда появляюсь я.

А это значит, что большая часть клиентов сегодня — это завсегдатаи.

Быстрым шагом приближаюсь к заветному столу. Женщина делает вид, что не замечает моего приближения и того, что шума в зале вдруг стало на пару тонов меньше.

Уверен, она удивлена. Просто не выказывает этого.

Её голова прикрыта капюшоном, а над скромной чашкой чая нависают белые локоны. Когда уже и не надеялся отыскать, она пришла. Джуна, блудная ты мамаша.

Глава 28. История Джуны

Когда устроился на стуле напротив, она продолжила сидеть в том же положении, не снимая капюшона. Перевела взгляд синих глаз с чашки на меня, будто бы с усилием. В первое мгновение мне даже почудился её испуг. Но она выдохнула с облегчением. Улыбнулась, уже не отрывая изучающего взора.

Красивая блондинка, Кристиан на девяносто процентов в неё. Все черты лица, и даже глаза. Исхудавшая правда, усталая на вид. Под глазами синяки, кожа на впалых щеках обветрилась, на нижней губе мелкий, но заметный шрамик чёрточкой вниз.

Минуты две смотрит, замерев статуей, прежде чем что — то сказать.

— Ты вырос, — прошептала свои первые слова.

А у меня ком в горле. Она не моя мать, но почему же так реагирую? В моём мире я заботился о матери и всегда внимательно относился к ней. И если всё, как думаю, моя настоящая мать похоронила сына. И что с ней теперь? Как она без меня? Выдержала ли удар. Когда родители хоронят детей… это самое ужасное, что может случиться.

И почему же эта блудная мать вызывает у меня тёплые чувства, как будто действительно родной человек пришёл. Да, я искал её всё это время. Из — за чувства ответственности, быть может долга. Или потому что она не может предать меня. А в чуждом мне мире — важнее преданности ничего и быть не может.

— Ты искал меня, — продолжает негромко. — Опрометчиво и глупо. Каждая собака в городе, которая знала меня, первым делом упоминает теперь о тебе и каком — то деле.

Киваю.

— Я знала, что с тобой всё в порядке, — продолжает уже с грустью. — Но мне нельзя оставаться. Даже теперь.

Молчу, смотрю на её хмуро.

— Говори, что хотел, сынок, и я исчезну, — заявляет, опустив глаза.

— На полтора цикла? — Подкалываю.

— Как получится, за мной ведётся охота, ты же знаешь. Но меня больше тревожит, что пребывая с тобой, подвергаю опасности, — признаётся.

— Какой опасности, Джуна? — Спрашиваю с горькой усмешкой и руку ей протягиваю по столу с открытой ладошкой.

— Ты больше не называешь меня мамой, — констатирует, глядя на ладонь. — Ты теперь воин.

Ей даже не требуется касаться моей руки, чтобы это понять. Но она неуверенно накрывает своей ладошкой мою. И кажется, что её мозоли твёрже моих. А рука горячее.

Тонкие пальчики сжимают крепко. А на уголках её глаз появляются слезинки.

И это рвёт мою душу.

— Не бросай меня больше, — вырывается из меня, я будто свою настоящую мать вижу.

Может, все матери такие тёплые и нежные со своими детьми. И эти ощущения иначе никак не получить.

— Я и не бросала, — шепчет. — Я всегда старалась быть рядом, как могла. Но у меня имелись жизненные обязательства, которые нарушить невозможно. Выполнив их, я нажила ещё больших врагов. И теперь они очень близко к тебе подобрались. Так близко, что ты даже не поймёшь, в какой момент нанесут удар.

Она же о советниках короля говорит.

— Ты меня недооцениваешь, — хмыкаю, сжимая её руку крепче, ибо не оставляет ощущение, что она вдруг резко уйдёт. И больше не увижу.

— Твои воины хороши, но в них нет подлости и далёкого ума. Они только лишь забирают твою бдительность, — говорит она, снова взглянув.

Глаза голубые блестят от слёз. Всё в красных капиллярах. Джуна, ну зачем себя насиловать так? Где ты вообще спишь? Да и как? С кинжалом под подушкой? По два часа в сутки?!

— А ты не думала, что я уже не мальчик? — Отвечаю хмуро. — Я первый меч Леванта вообще — то. И не просто так звание это получил.

— Я думала, это враньё, — ахает.

— Враньё — за что мне его дали.

— И за что же на самом деле?

— Я убил генерала Вейзевула, — отвечаю. И у Джуны чернеют глаза от ужаса.

Руку сжимаю крепче.

— Это невозможно, как у тебя это вышло? Где?

— Во Дворце, в крыле принцессы Ангелины, он шёл за мной. Но недооценил возможностей.

— Сколько воинов ты потерял?

— Нисколько я был с ним один на один.

— Не лги матери…

— Я никогда не лгу матери, могу лишь недоговаривать, — улыбаюсь открыто.

Джуна вздыхает.

— Когда я покинула тебя, твоей матерью стала Мадлена, но подлая Кириан не упускала шанса через уроки и воспитание подступиться к Аргирису, — произнесла, и я понял, что это гложет её очень сильно.

— Почему ты ушла тогда, и зачем тебе понадобился тот долбаный «Глаз дракона»? — Спрашиваю с нажимом.

И чувствую, как напрягается её рука. Джуна даже по сторонам смотрит, стараясь головой не вертеть.

— Расскажи мне всё, я заслуживаю правды, — настаиваю. — А потом уже можешь валить и оглядываться дальше всю свою жизнь до самой смерти.

Джуна вырывает руку и опускает голову. Чувствую, злится, и вот — вот вскочит.

— Кого ты боишься? — Шиплю, не в силах уже сдержать гнева. — Гунуа? Да он теперь не слезет с меня, пока не узнает все секреты, коих я храню тысячи. Первый советник Белоис? Его дочь от меня без ума, через неё я все планы, если захочу, узнаю. А что до Кириан, я эту подлую женщину давно раскусил, знаю все её слабости.

— Дело не только в них…— бурчит Джуна.

— А в ком? Говори или уходи. И больше никогда не давай о себе знать. Я убедился, что ты вырвалась, что меня не обманули. Теперь я даже не знаю, стоит ли мне злиться на этих троих идиотов — советников короля, думающих, что моё сознание посетило небесный замок Дракона.

Усмехнулась в ответ!

— Ты бесстрашный, уверена, отец гордится тобой, — произнесла, снова подняв глаза.

— Да, мы часто видимся теперь, — признаюсь. — Прежде считал его бездушным уродом. А теперь просто несчастным дураком.

— Нельзя так о короле, — пытается меня учить.