— Факт первый. В тот вечер, когда ваша сестра пошла в «Голубые ноты», там был и Кевин Андерсон. Он зарезервировал маленький зал в конце коридора, откуда, как говорят, Джиллиан вышла расстроенная. Факт второй. На следующее утро Андерсон был найден повешенным в собственном доме. — Бернс поднимает ещё один палец. — Факт третий. Его дело было закрыто как «самоубийство» менее чем через двадцать четыре часа.

«Точно так же, как и моей сестры,» — подмечаю я.

И всё же есть что-то, что не сходится.

— Простите, но кто такой Кевин Андерсон?

Я слышала это имя раньше, но не могу вспомнить где. Возможно, читала о нём в какой-то статье, или он мог быть одноклассником моей сестры.

Бернс удобнее растягивается в кресле.

— До своей смерти Кевин Андерсон был членом правления Wilson LLC.

Я хмурюсь.

— Компания, которая сейчас объединяется с Rules Corporation?

Газеты только и говорят об этой сделке. По слухам, на кону стоят миллионы. Сумма настолько огромная, что как только появились первые слухи, акции компании Rules Corporation резко взлетели.

— Мы говорим о бизнесмене и молодой девушке, нанятой на стажировку конкурирующей компанией, — размышляю я. — У них нет ничего общего…

— Кроме того, что оба были связаны с Rules Corporation и их видели в «Голубых нотах» в одну и ту же ночь, и они оба умерли, совершив самоубийство.

Внезапно я вижу события с другой точки зрения.

Я была так увлечена поиском информации о Джилл, что упустила из виду общую картину. Бернс определённо знает своё дело, потому что ему удалось связать воедино, казалось бы, несовместимые элементы.

— Я бы хотела, чтобы вы предоставили мне фоторобот человека, который преследовал мою сестру.

— Возможно, он не имеет к этому никакого отношения.

«Или он может быть её убийцей».

— Я готова заплатить вам большую премию.

— Что будете делать, когда узнаете его имя?

Взгляд Бернса ледяной. Я могла бы солгать, сказав, что хочу задать ему всего несколько вопросов, но у детектива слишком много лет за плечами, чтобы не заметить желания, которое бурлит под моей кожей.

Я хочу узнать правду, но ещё я хочу отомстить.

Его беспокойство делает ему честь, но он ничего не знает обо мне — или о том, через что я прошла. Я многое потеряла. Слишком много. Если мужчина, о котором мне рассказал Бернс, имеет отношение к смерти сестры… Что ж, он заплатит.

Я встаю и подхожу к двери.

— Покажите мне этот набросок как можно скорее.

Несмотря на мою позицию, он не отвечает.

Последнее, что я вижу, прежде чем уйти, это осторожное движение, с которым Бернс наливает новую порцию виски в свой стакан.

Шэрон

Прошло два дня, а Бернс так и не позвонил.

Как и Рулз.

Взамен Томас прислал мне непомерное количество электронных писем с напоминаниями не опаздывать на работу. Я удаляю их все, плюхаюсь на диван, и несколько мгновений смотрю на дисплей мобильного телефона.

Я думаю о Рулзе. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы отбросить свою гордость и позвонить? Знаю, что он хочет. Прошлой ночью я шпионила за ним. Он набирал мой номер не менее трёх раз, а затем сбрасывал.

«Почему ты не звонишь мне?» — спрашиваю себя.

Не проходит и трёх секунд, как этот вопрос сменяется ещё более опасной мыслью.

«Это могу сделать я».

Меня захватывает идея сделать первый шаг.

Нет, она меня соблазняет.

Но если по правде, то меня расстраивает мотив, почему я хочу его услышать. И это не имеет никакого отношения к исчезновению сестры.

Последние несколько дней выдались тяжёлыми. Я ощущаю себя усталой и одновременно напряжённой. Каждый раз, когда пытаюсь расслабиться, перед глазами мелькают кадры видео, которое мне прислал Рулз. Не перестаю удивляться, насколько развратна реальность, в которой он живёт, и какие ещё извращения скрывает. Самое тревожное, что его образ меня не пугает, а завораживает.

«И возбуждает».

Я расчёсываю волосы, ещё влажные после душа.

Как и моё тело.

Напряжённое и влажное.

Ничего не могу поделать: мне нужно развеять терзающую нервозность, иначе я не смогу заснуть и сегодня.

Только я не могу сделать это в одиночку.

Прикусываю губу. Несмотря на то что идея плохая, я набираю номер Рулза и начинаю звонок. С замиранием сердца жду его ответа. Он не отвечает сразу, но я и не удивляюсь. Когда сегодня я уходила из Rules Corporation, всё ещё шло совещание. Может, оно ещё не закончилось, а возможно, он уже с женщиной, более красивой и доступной, чем я.

Я уже собираюсь завершить вызов, когда он отвечает.

— Вот это приятный сюрприз.

Хриплый голос бьёт меня прямо в солнечное сплетение. Я вздыхаю. Слышу звук закрывающейся двери, как он опускается в кресло. Понятия не имею, где Рулз был до того, как ответил на звонок, и мне всё равно. Как только увидел мой номер он ушёл, и это даёт мне точную оценку его интереса ко мне.

— Мне нравятся предприимчивые женщины, — говорит он низким, волнующим голосом. — Ты ведь такая, не так ли?

У меня учащается дыхание. Мне легко представить, как Рулз сидит в своём кресле, словно бог. Элегантная одежда, темнота, словно плащ окутывает его спину, за которой безмолвствует город. Я поджимаю ноги. Мне нравится его слушать, не зная, что он мне скажет и когда решит перевести наш разговор в более пикантное и интенсивное русло.

— Мне нужно знать, — спрашивает он с некоторой настойчивостью. — Наш последний обмен сообщениями тебя возбудил или расстроил?

Я кусаю губы, не отвечая. Если бы месяц назад кто-то спросил меня, что я думаю о людях, которым нравится смотреть, как другие занимаются сексом, я бы ответила, — это извращение.

И так оно и есть.

Но это было и возбуждающе.

— Я всё думаю, — продолжает он чуть тише, будто признаётся мне в каком-то секрете. — Не о том, как твой рот смыкается вокруг моего члена, или как твои пальцы, царапают мою кожу, или о том, как ты выглядишь, а о тебе. О том, кто дал тебе мой номер. О том, кто ты. Чего ты хочешь…

Вот она, суть.

«Чего я хочу».

Я чувствую, как его дыхание становится тяжёлым.

— Я хочу сделать тебе предложение: проведи со мной ночь. Только одну ночь, но без ограничений и правил. Если ты согласишься, на следующее утро ты сможешь попросить у меня всё, что захочешь.

Я снова кусаю губы.

Я не могу.

Но хочу.

Меня всегда привлекало то, чего я не могу иметь.

Я взломала первый сайт, когда мне было тринадцать. Когда к нам домой заявились полицейские, вместо того, чтобы понять, что я зашла слишком далеко, я воспользовалась школьными компьютерами и повысила ставку. Когда родители поняли, чем я занимаюсь, они умоляли меня остановиться.

Я не хотела их слушать.

— Ты знаешь, что это щедрое предложение, — настаивает Рулз. — Я не знаю, кто ты, но ты знаешь, кто я и что могу…

— И насколько ты опасен.

Я слышу, как он резко вдыхает, а затем улыбается.

У меня расширяются глаза, и я прикрываю рот.

«Я заговорила!»

— Мне нравится твой голос, — замечает он, не давая мне паузы. — По крайней мере, так же, как тебе нравится мой.

Я начинаю гореть.

Шея. Лицо. Между ног.

— Не делай этого, Рулз, — предупреждаю я.

— Что? — Он смеётся, и то, как он это делает, будоражит меня. — Ты не хочешь, чтобы я с тобой разговаривал, или ты боишься того, что я могу сказать?

— Я не боюсь тебя.

— Очень жаль, потому что страх и возбуждение тесно связаны. Страх обостряет ощущения и увеличивает частоту сердцебиения. Лёгкие расширяются, а кровь качается быстрее, сгущаясь там, где она больше всего нужна твоему телу. Ты чувствуешь жжение между бёдер, не так ли?

Да. Я не говорю этого, но он знает, что так и есть.