Мне ужасно жаль бедную ослабшую Лисичку. Она даже стакан не может в руках удержать! Я, правда, очень сочувствую ей. И одновременно дико ее хочу. Хочу смять ее губы, вдавить ее в матрас, сожрать ее всю… Она права. Я маньяк.
Вика проводит пальцами по своей шее.
- Я вся потная, - шепчет она.
- И это прекрасно.
Я смачиваю небольшое полотенце в прохладной воде. Провожу по лбу и кладу его ей на грудь. Вторым полотенцем протираю руки.
- Холодно, - стонет Лисичка.
Зато мне нереально жарко! В висках стучит, в горле пересохло, руки дрожат.
- Поворачивайся, - я помогаю ей перевернуться на живот и кладу руку на обнаженную спину.
Какая горячая… И красная.
- Моя маленькая рыжая девочка! Тебе надо быть осторожнее с солнцем!
- Я намазалась кремом! Я не должна была обгореть. Теперь облезу.
- Ничего. Лисички иногда меняют свою красивую шкурку.
Я успеваю обтереть влажным прохладным полотенцем спину, руки и ноги моей девочки. А потом моя рука выходит из-под контроля и начинает самовольно исследовать хрупкие ребрышки и изящные плечи.
- Что вы делаете?
- Массаж, - хриплю я.
И нежно перебираю пальцами ее позвонки.
Она замирает. Перестает дышать.
- Приятно? - шепчу я, наклонившись к ее уху.
- Я… я… не знаю, - выдыхает Лисичка.
И мои пальцы спускаются ниже, к границе шорт. И даже немного залезают под нее. Но только немного.
Я возвращаю их обратно. И нежными, легкими, дразнящими движениями исследую изгиб ее талии.
Ей нравится. Я чувствую, что ей это нравится.
Она затихла и позволяет мне ласкать себя.
- Массаж очень полезен, - шепчу я.
- Для чего? - еле слышно стонет Лисичка.
- Для здоровья…
Мы вдвоем в самом центре адского пекла. Только Лисичка горит от температуры, а я - от своих желаний.
Или… мои желания все же передались ей?
Я ощущаю, как ее сердце бешено колотится под моими руками. Я чувствую, что она хочет того же, что и я. Но я сейчас не могу доверять своим чувствам…
Лисичка внезапно резко переворачивается на спину. Смотрит на меня затуманенным взглядом. Хватает за майку. И тянет к себе.
Вспышка. Взрыв и запах дыма. Мои предохранители вылетают к чертям…
39
Виктория
Я стою перед зеркалом в ванной и с ужасом смотрю на себя. Я красная. Нос торчит опухшим помидором, все остальное на его фоне выглядит бледным и невзрачным. Плечи тоже горят, и я не знаю, как идти под душ. А мне очень надо!
Я вся мокрая. Проснулась в поту, на влажных простынях, волосы - хоть выжимай. Прическа - воронье гнездо.
Ужас…
Но самое ужасное - это воспоминания о сегодняшней ночи.
Я не могу понять, что мне привиделось в горячечном бреду, что приснилось, а что было на самом деле.
Босс несет меня на руках… Раздевает и обтирает влажными полотенцами… А потом… массаж…
Я ходила на массаж, когда потянула спину. Так вот: это был не он. Даже рядом не стояло!
От этого массажа я забыла о саднящей коже и головной боли. Я провалились в нежную блаженную нирвану, растворилась в прикосновениях, которые проникали под кожу. Я вся пылала… но уже не от солнца.
Пальцы моего босса, такие горячие, такие жадные и нетерпеливые доводили меня до сумасшествия. Я понимала, что еще немного - и я сама выпрыгну из шорт. Потому что мне очень хотелось, чтобы его руки опускались ниже… И скользили дальше… И чтобы им не мешали тесемки моего купальника…
Надо было остановить это безобразие. И я остановила.
Ускользая от его нереально нежных пальчиков, я перевернулась и, притянув его к себе, так как не было сил повысить голос, произнесла:
- Арсений Маньякович, у меня там в сумке успокаивающий крем после загара. Намажьте мне спину, пожалуйста. И я буду спать.
Я не была уверена, что он меня понял. Он смотрел абсолютно невидящими, какими-то остекленевшими глазами, тяжело дышал… и сжал мою руку так, что она чуть не хрустнула.
Я запищала. Он испуганно ослабил хватку и поцеловал мою ладонь.
И после этого вышел из комнаты, как-то странно пятясь спиной назад.
Жар в моей голове и теле стал просто невыносимым. Температура дошла до критической отметки.
Я уже не понимала, что происходит. Кто натирает меня кремом - мой юношеский кумир Вин Дизель или мой ледяной демонический босс, внезапно ставший таким горячим. И таким желанным…
* * *
И вот уже утро.
Странная тишина. То есть, не совсем тишина. Я слышу голос Максика. Но мое окно выходит на дорогу, и я не вижу, что происходит в саду. Раздается бас Арсения Михайловича…
Они на улице. Можно спуститься на кухню.
Шашлык на завтрак - это великолепно. У меня проснулся аппетит - значит, выздоравливаю. Правда, сил совсем нет. И в теле странная вязкая легкость.
Я выползаю на улицу. Вижу босса и его сына. Они меня пока не заметили - мешает беседка.
Арсений, которого сейчас совсем не хочется называть по отчеству, поливает газон. Максимка в трусиках и бейсболке крутится рядом. Хоть он не сгорел! За своим подопечным я вчера следила гораздо лучше, чем за собой.
Мой босс, естественно, в сексуальных драных шортах и без майки. Хвастается своим офигенным телом. Или ему просто жарко…
Но не в его накаченном торсе дело. Меня задевает что-то другое. Он сейчас такой… не знаю. Солнечный. Сияющий. И не только потому, что у него голова бритая.
Просто он как-то изменился за последние пару дней. Как будто даже помолодел. Или просто расслабился? Улыбается теплой приятной улыбкой. Совсем не демонической. Смотрит на Максимку с такой любовью…
А потом в его глазах мелькает озорной огонек, и он направляет шланг на своего сына. Тот сначала возмущенно вопит, а потом захлебывается от восторга. Оба хохочут, брызги сияют на солнце, переливаясь радужными бликами.
Это так красиво! Так по-летнему радостно и беззаботно. А они оба такие классные, такие близкие и родные… На секунду я забываю, что это мой босс и мой подопечный. Нас как будто связывает нечто большее…
Так, Вика, стоп. Это просто работа. Они тебе не семья и не родственники!
А уж Арсений Маньякович вообще…
Он меня замечает. И его лицо снова озаряется улыбкой. Он смотрит на меня почти как на Максимку! Только немного иначе.
- Доброе утро, Лисичка! - произносят они хором.
И Максимка бежит ко мне обниматься.
- Привет, - отзываюсь я.
- Как дела? Как себя чувствуешь? - спрашивает босс.
- Хорошо. Кажется. Извините, что проспала и не приготовила завтрак.
- Объявляю тебе на сегодня больничный. Ты пострадала на работе. Мы с Максиком будем о тебе заботится. Правда, Макс?
- Да! Я сейчас о тебе позабочусь.
Я смеюсь.
- Мне уже страшно!
- Надо усадить ее в тени, - говорит босс.
- И дать ей полезный чай, - вторит Максик.
- И развлекать ее, чтобы не скучала.
- Включить мультики!
- Ну нет… Просто встаньте по бокам с опахалами и обмахивайте меня, чтобы не было жарко.
Мы смеемся. Меня усаживают в тень. Максик приносит мне сок и свою любимую мармеладку.
Арсений Маньякович поглядывает на меня с тревогой. И ничего не говорит о вчерашней ночи. За что я ему очень благодарна…
* * *
Какой-то мой босс сегодня неспокойный. Ходит, вздыхает. Мнется. Как будто хочет что-то сказать, но не решается. Надеюсь, он не заведет разговор про вчерашнее?
Я со стыда умру! Весь день от него бегала, чтобы избежать этого разговора.
- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он в очередной раз, опустившись рядом со мной на скамейку в беседке.
- Хорошо, - бодро отвечаю я.
- Точно?
- Да.
- Я завтра уеду. Повезу маму в санаторий.
- Да, я помню. Вы говорили.
- Весь день будете вдвоем с Максиком. Справитесь?
- Конечно.
Босс замолкает. Сидит, хмурится. Думает о чем-то. Судя по его лицу, о чем-то очень неприятном.
