— Дело не в любви, Макс, — отвечаю я, делая еще глоток виски. — Главное, чтобы они были в безопасности. Я буду рядом с ними, как подобает отцу и мужу. Но, чтобы защитить, я должен изолировать их в безопасном месте.

Лицо Макса вытягивается, но я отвлекаюсь, когда мой телефон издает сигнал о входящем сообщении.

Линси: Шейка матки все еще держится на уровне единицы. Доктор Лиззи говорит, что все в порядке, и беспокоиться не о чем.

Джош: Что? Почему ты не сказала, что у тебя назначен прием на сегодня? Ты же говорила про завтра.

Линси: Я перенесла на пораньше, потому что завтра у меня дела на работе.

Джош: Почему не сообщила мне?

Линси: Потому что тебе не нужно было приходить. Это был быстрый осмотр.

Джош: Линси. Я хочу присутствовать на всех приемах. Всех до единого.

Линси: Я тоже много чего хочу, Джош. Но не получаю.

— Проклятье! — Я бросаю телефон на стойку. — Она отталкивает меня. Собирается уйти. Я чувствую.

— И что ты будешь с этим делать? — спрашивает Макс, подталкивая меня локтем.

— Не знаю, черт возьми, но я не могу ее потерять, Макс. Дай мне совет. Что-нибудь полезное для разнообразия.

Макс тяжело вздыхает.

— Ну… она хотела настоящего предложения. Ничего импульсивного и случайного. О чем смогла бы с гордостью рассказать друзьям и семье. Не думаю, что невозможно дать ей это, в то же время защищая свое сердце.

Я хмуро смотрю на него.

— Значит, цветочки, но без сердечек?

Макс кивает.

— Да, но не гребаные цветы. Это такое клише. Просто подумай обо всем, что ты о ней знаешь, и свяжи с новым предложением. Сделай его личным. И на этот раз купи чертово кольцо, жлоб.

Я киваю и обдумываю его предложение. Это однозначно лучший совет, который он давал мне до сих пор. Может сработать.

Я поменялся сменами с одним из коллег, поэтому дома, пока Линси на работе. Включаю ее любимые медленные кантри-песни, которые она всегда слушает в ванной, и зажигаю свечи по всему дому… несмотря на то, что это дерьмовое клише. Что не является клише, так это часть моего предложения, вдохновленного доской для мясного ассорти.

Сердце сжимается, когда открывающиеся гаражные ворота извещают, что она дома. Я быстро делаю музыку громче и занимаю позицию в гостиной.

Мгновение спустя, держась за живот, входит Линси. При виде свечей она хмурится.

Я встречаю ее в столовой с круглой доской в руках.

— Привет, Джонс.

Она бросает взгляд на доску.

— Джош, что ты делаешь?

Я улыбаюсь. На этот раз это широкая, настоящая улыбка, потому что, черт возьми, я, может, и не люблю эту женщину, но она делает меня счастливым. Счастливым, безумным, злым и страстным, и я не хочу ее потерять.

Я опускаюсь на одно колено и поднимаю доску, заполненную кусочками французского пирога из больничного кафетерия с обручальным кольцом прямо посередине.

— Это веточка алоэ на доске для пирогов? — спрашивает Линси, в недоумении широко распахнув глаза.

Я качаю головой.

— Только твой шальной разум мог заметить украшение прежде бриллиантового кольца, лежащего прямо в центре.

Она моргает от удивления и хрипит:

— Джош, что ты делаешь?

— Я делаю тебе предложение таким образом, чтобы ты поняла, что ты мне небезразлична, Джонс. Что я знаю, кто ты, и что ты заслуживаешь настоящего предложения. — В доказательство я поднимаю доску. — Ты самый важный человек в моей жизни, и я хочу быть рядом с тобой, поддерживать и ободрять, потому что нет ничего, чего бы я ни сделал ради тебя, детка.

Линси резко охает, ее эмоции выплескиваются наружу, а глаза наполняются слезами.

— Джош… я не знаю, что сказать.

— Скажи, что выйдешь за меня, — быстро отвечаю я. — Скажи, что позволишь мне вечно заботиться о тебе и ребенке. Пожалуйста.

Задерживаю дыхание в сгустившейся тишине. Линси все еще может сказать «нет». И я, черт возьми, заслуживаю этого, потому что она могла бы найти себе парня получше. Того, кто ее полюбит и обеспечит жизнь, о которой она всегда мечтала. Но я не сдамся без боя. И могу только надеяться, что она чувствует, что я достоин того, чтобы остаться с ней.

Мое сердце колотится, а по ее лицу текут слезы. Я почти уверен, что это слезы счастья.

Надеюсь, так и есть.

После долгой паузы она нежно улыбается и отвечает:

— Да, Джош, я выйду за тебя замуж.

Я закрываю глаза, и меня сразу же окутывает тепло и уют. Быстро придя в себя, встаю, чтобы надеть кольцо ей на палец. Она открывает рот, желая что-то сказать, и мимолетная печаль проносится по ее лицу. Отбросив от себя все сомнения, прижимаюсь губами к ее губам и делаю вдох, потому что впервые за месяц я, наконец-то, смог вдохнуть полной грудью.

Линси теперь моя. Она со мной, и я могу защитить ее и нашего орешка от всего, что может принести этот жестокий мир.

Я ее заполучил.

Линси

Я помолвлена, и у меня будет ребенок.

Боже мой, сколько всего может измениться за год! В это время в прошлом году я училась на дневном отделении, бесплатно жила в доме своей бабушки, беспокоилась из-за своей пирожковой задницы и унылых свиданий, а еще устраивала на заднем дворе вечеринки с друзьями у тики-бара.

Сейчас я на тридцать седьмой неделе беременности, смотрю на свои распухшие лодыжки и отсчитываю дни до встречи с гигантским орешком внутри меня.

Теперь, когда я достигла полного срока, Джош расслабился. Несмотря на успокаивающие слова доктора Лиззи, он очень беспокоился о том, что шейка матки расширилась слишком рано. Так волновался, что даже воздерживался от секса, что раздражало меня сверх всякой меры, потому что я никогда раньше не занималась сексом с женихом.

К счастью, он хорошо владеет пальцами и языком, так что это были не самые худшие несколько недель. Но теперь, когда ребенок полностью развился, мы дышим немного легче и возвращаемся к тому, как было раньше. В детской по-прежнему бардак, но план родов уже составлен. Так что, хоть в чем-то у нас порядок.

Мы с Джошем обсудили женитьбу следующим летом, чтобы я могла устроить свадьбу своей мечты — на открытом воздухе в стиле тики-бара. Даже наши родители и друзья рады за нас. В целом, кажется, звезды выровнялись.

За исключением маленького пунктика, что мы не говорим «я люблю тебя». Очень трудно не говорить эти слова любимому мужчине, особенно когда я просыпаюсь и вижу, что он наблюдает за мной спящей, или когда заранее шнурует и застегивает всю мою обувь, потому что я больше не могу наклоняться, чтобы сделать это самой. Он даже установил для меня в своей гардеробной великолепную обувную полку со скамейкой.

И это так он не любит меня? Чушь собачья.

Он способен любить. И любит этого ребенка, даже если не говорит об этом. Я вижу это по тому, как он прикасается ко мне. Раньше Джош никогда не прикасался к моему животу, а теперь постоянно гладит. И он очень оберегает малыша — это ли не отцовская любовь. Если он может проявлять отцовскую любовь, тогда, конечно, может полюбить и меня. Вот почему я держусь за надежду, что когда ребенок родится, его сердце будет настолько переполнено чувствами, что он больше не сможет отрицать любовь ко мне.

Мне просто нужно набраться терпения. Нужно держаться за свою любовь и принять Джоша таким, какой он есть, а не зацикливаться на том, кем он не является. Джош много в чем открывается в свое время, так что любовь ко мне вполне может оказаться из той же оперы.

А сейчас я разрешаю себе быть счастливой. У меня отличная работа, скоро родится здоровый малыш, и я выхожу замуж. Жизнь могла сложиться намного хуже.