— У тебя нет других вариантов! — Его лицо становится серьезным. — Твоя мать заставит тебя ходить на мессу каждое воскресенье и есть блюда, приготовленные только из плодов ее жутких гидропонных растений, которые она выращивает в подвале.

Я смеюсь, а потом плачу, потому что он прав.

Он обнимает меня одной рукой.

— Я куплю тебе «Орео» и буду массировать ноги, когда они станут отекать. Это ведь происходит с беременными, да?

— Будь я проклята, если знаю, — стону я, поднимая босые ноги и ожидая увидеть признаки. — Я только недавно узнала, что больше не могу есть мясную нарезку.

— Никакой мясной нарезки? — с любопытством спрашивает Дин.

— В ней содержится какой-то хреновый фермент. Я могу есть ее, только если согрею в микроволновке, чтобы он исчез.

— Мерзость.

— Еще какая, — раздраженно отвечаю я. — Но если серьезно, с родителями у меня все будет хорошо. Как только я наберусь смелости сказать им, они отнесутся к этому… нормально.

— А ты будешь несчастна. — Дин целует меня в волосы. — Оставайся у меня в свободной комнате, сколько захочешь. Тебе не нужно, чтобы они доставали тебя из-за отсутствия работы и странной ситуации с отцом ребенка.

Мои плечи сотрясаются от жалкого смеха. Если у ребенка вообще будет отец.

Дин треплет меня за подбородок.

— Я не говорю, что ты со мной навсегда, Линс. Но я буду счастлив быть с тобой, пока ты во мне нуждаешься.

Я недоверчиво смотрю на своего друга. Кто знал, что у этого горца глубоко внутри спрятано золотое сердце?

Он улыбается и прижимает меня к себе.

— Просто вспомни, когда сегодня вечером в доме твоих родителей мама спросит, почему ты не можешь быть похожей на Кристину, что в этот момент мы с тобой могли бы читать детские книжки и смотреть шоу «Няня 911».

Я издаю смешок и вглядываюсь в лицо Дина в поисках малейшего проблеска тревоги, стресса или беспокойства. Но, кажется, их там нет. Просто один из моих самых близких друзей пытается дать мне все, что нужно.

Джош

Меряю шагами пустую гостиную, в девятнадцатый раз прокручивая в голове ту ночь, когда Линси сюда пришла. В ту ночь мы переспали, и я напялил тот дерьмовый презерватив. В ту ночь я трахал ее, забыв обо всем на свете.

Вот что я получаю за то, что теряю контроль.

Когда я расслабляюсь, случаются плохие вещи. Когда позволяю себе чувствовать и испытывать эмоции, все идет ужасно неправильно.

А теперь еще и ребенок родится. Мой ребенок. Ребенок Линси. Ребенок, которого я никогда не хотел. Ребенок, которого, с моим прошлым, я поклялся никогда не заводить. Но он есть. Теперь мне придется жить с этой новой реальностью и до самой смерти беспокоиться о том, что этот ребенок заболеет или пострадает.

Отмахиваюсь от боли в груди при этой мысли и сосредотачиваюсь на текущей задаче. Я не могу полностью осознать новость о ребенке. Ещё нет. Я даже не могу понять, насколько сильно изменилась моя жизнь из-за этой единственной ошибки.

Сейчас мне просто нужно позаботиться о Линси. Она оказалась в таком положении из-за меня, и это моя непосредственная ответственность. Да, она дала мне дерьмовый презерватив, но это я его надел. В нем могла быть дырка или истек срок годности. Это моя ответственность, поэтому должен все исправить. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы позаботиться о ней и о ребенке.

Поднимаю телефон и готовлюсь написать Линси. Черт возьми, прошло уже сорок восемь часов, а мои руки все еще дрожат каждый раз, когда нахожу ее имя в контактах. Проклятье, я же врач. Мои руки должны быть тверды, как скала, даже в самых трудных обстоятельствах.

Но совсем другое дело, когда речь идет о личном. Я понял эту ошибку много лет назад — ошибку, которая преследует меня по сей день.

Заставляю себя, наконец, написать ей.

Я: Можешь встретиться со мной завтра около двух? Нам нужно многое обсудить.

Линси: Хорошо… где? Сейчас я, вроде как, готовлюсь переехать к родителям.

Я: Можешь прийти ко мне. Помнишь адрес?

Линси: Помню.

Я: Увидимся завтра.

Опускаю телефон и сжимаю переносицу, тяжесть ситуации давит на меня, как тиски.

Я могу это сделать. Могу о ней позаботиться. Я не могу повернуть время вспять, но могу, по крайней мере, присмотреть за этой женщиной. И если буду держать оборону, то все пройдет совсем не так, как в прошлый раз. Я могу это сделать.

Линси

На следующий день я подъезжаю к дому Джоша, переполненная тревогой настолько, что меня тошнит. Или, может, это ребенок?

Честно говоря, понятия не имею. В последнее время мои эмоции сходят с ума.

Вчерашний вечер в доме родителей прошел почти в точности, как описывал Дин. Мама укоряла, что в моей жизни нет мужчины, а отец ворчал, что я слишком разборчива в поисках работы, и если бы я согласилась на офисную должность, всем стало бы жить намного проще.

Казалось бы, родители должны уважать мою мечту открыть клинику, где дети получат необходимую им помощь, но, нет, они видят в этом лишь препятствие на пути к поиску мужа и прибыльной работы. Часть меня задается вопросом, не запрыгают ли они от радости, узнав, что я беременна, потому что тогда, я, по крайней мере, внесу свой значимый, по их мнению, вклад в общество.

Но этого не произойдет.

Они слишком консервативны, чтобы с радостью принять беременность вне брака. А я слишком запуталась, чтобы даже сказать им о ней. Особенно, когда до сих пор понятия не имею, какие планы у отца ребенка.

Я смотрю на дом Джоша, боясь увидеть его снисходительный взгляд. Уверена, он винит во всем меня. В конце концов, это я дала ему сомнительный презерватив. И если бы хорошенько подумала, то вспомнила бы, что ему, по меньшей мере, два года, потому что он мне достался во время одной из книжных автографсессий Кейт во Флориде, а это было давным-давно. Очевидно, в ту ночь с Джошем я обезумела. И в доказательство теперь у меня есть ребенок.

Я достаю телефон и пишу Дину.

Я: Последний шанс отменить приглашение впустить мою беременную задницу в твою холостяцкую пижонскую резиденцию.

Дин: Неизвестный номер. Кто это?

Я: Ты такой козел.

Дин: Линси, подожди. Я шучу.

Я: Вся моя жизнь — это шутка, поэтому сейчас трудно сказать, что смешно, а что нет.

Дин: Твоя жизнь — не шутка. На самом деле, все может стать довольно удивительным, если мы позволим.

Я: Ты, правда, так думаешь?

Дин: Я знаю.

Я: Ну, после одной ночи в доме родителей я уже гуглю, как избежать наказания за убийство, и, вероятно, настолько отчаялась, что приму твое предложение, если оно еще в силе.

Дин: Линс, ты моя лучшая подруга. Я могу тебе помочь. А теперь иди, выскажи все папочке твоего ребенка и позвони, когда будешь готова перевезти свое барахло ко мне.

С вновь обретенной решительностью выхожу из машины и поднимаюсь по пяти каменным ступеням, ведущим к входной двери Джоша. Раньше я даже не замечала окрестности. Полагаю, довольно трудно разглядывать достопримечательности, когда большой член сексуального доктора прижимается к твоему телу.

На тихой улочке, заканчивающейся тупиком, стоят маленькие ухоженные домики. Каждый обладает собственным обаянием в горном стиле с деревенскими каменными акцентами и натуральным сайдингом. Не совсем тот район, где я представляла себе Доктора Мудака, впервые его встретив. В воображении скорее рисовала сверкающую хромом квартиру по завышенной цене в только отстраивающемся районе Боулдера. Эти дома выглядят так, будто их построили в шестидесятых и очень удачно реконструировали в дальнейшем.