Поднявшись, я вытираю слезы Линси большими пальцами.

— Я люблю тебя, Джонс. Мне нравится твой сумасшедший смех. Нравится, как пронзительно твой голос звучит по телефону. Мне нравится твоя безумная потребность читать грязные книжки нашему малышу и обедать мясной нарезкой. И нравится, как ты смотришь на меня, потому что это заставляет меня чувствовать себя прежним.

Глубоко вздохнув, я прижимаюсь лбом к ее лбу, сердце колотится в груди, когда прежняя боль перерастает в ощущение, которое я никогда не хочу потерять.

— Пожалуйста, выходи за меня замуж. Пожалуйста, никогда больше не снимай кольцо, потому что я люблю тебя. Я люблю тебя. И никогда не перестану любить.

Я отпускаю ее лицо и лезу в карман за кольцом, которое она оставила.

— Пожалуйста, выходи за меня замуж, детка. Пожалуйста, позволь мне любить тебя.

— Срань господня, — громко хрипит она, прижимая ладони ко рту, и по ее лицу текут слезы. — Я думала, ты придешь сюда и попросишь меня пойти с тобой на терапию, но ты резво перескочил все эти этапы.

— Я потратил слишком много времени, отрицая то, что понял в тот момент, как удалил твой адрес из заказа Uber в нашу первую ночь.

Линси моргает.

— Подожди, что?

Я смущенно пожимаю плечами.

— Той ночью мне хотелось, чтобы ты пошла ко мне домой. Я вел себя как мудак… как мальчишка, дергающий тебя за косички на школьном дворе, но это было только потому, что я хотел тебя.

— Вот почему Uber уехал после того, как я вышла из машины! — восклицает Линси, когда до нее доходит. — Я всегда хотела написать в Uber отзыв в очень резких выражениях.

Мои плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Я должен отправить им письмо с благодарностью, потому что в тот вечер они сделали мне потрясающий подарок. — Я касаюсь ее живота, чувствуя себя ближе к ней и нашему орешку, чем когда-либо. — Между тем моментом и когда ты попросила меня отшлепать тебя, я должен был понять, что влюбился.

Ее лицо вытягивается, а широко раскрытые глаза в ужасе моргают в ответ.

— Серьезно? После такой грандиозной романтической речи ты добавляешь, что моя склонность к грубым играм заставила тебя влюбиться в меня?

Я улыбаюсь широкой, искренней улыбкой, прежде чем серьезно ответить:

— Среди всего прочего.

— Может, уже поцелуешь меня, прежде чем все испортишь?

— О, детка, с удовольствием.

Джош

Линси набрасывается на меня, как только мы переступаем порог моего дома, нашего дома. Ее руки, губы, ее хихиканье. Боже, я по уши влюбился в эти звуки. И в ее запах. Не могу поверить, как сильно я скучал по ее запаху, когда она ушла.

Линси без всякой нежности стягивает с меня рубашку через голову и царапает ногтями мою грудь и пресс. Черт, люблю, когда она становится дикой и неконтролируемой, как сейчас. Напористой и требовательной. Больше всего на свете я хотел бы упасть на колени и поклоняться ее телу, пока не взойдет солнце. Но сначала должен кое-что ей показать.

— Детка, — говорю, хватая ее за руки и удерживая, моя грудь вздымается от желания, когда я смотрю на нее сверху вниз. — Мне нужно показать тебе детскую.

Ее зрачки расширены, и она хлопает своими длинными ресницами.

— Можем посмотреть позже, — возражает Линси, придвигаясь, чтобы снова поцеловать меня, и, черт возьми, я ей позволяю. Позволяю потому, что она такая вкусная, мне с ней так хорошо, и если бы не был таким идиотом, я бы уже женился на ней.

Я прерываю поцелуй и говорю:

— Теперь все выглядит совершенно по-другому.

Линси хмуро смотрит на меня и, наконец, позволяет отвести ее по коридору в спальню, которая раньше принадлежала ей. Я открываю дверь и включаю свет, чтобы показать работу, которую я и еще трое мужчин проделали за последние сутки. Ну, плюс моя мама, которая практически сбилась с ног, скупив весь детский магазин менее чем за два часа.

Поскольку мы до сих пор не знаем пол ребенка, комната представляет собой эклектичное сочетание цветов. Я сказал маме, что не хочу, чтобы это был серый или приглушенные оттенки. Я хотел, чтобы комната была яркой и похожей на красочную блузку, которая была на Линси в вечер нашей встречи. Эта блузка все еще висит в моей гардеробной и, надеюсь, останется висеть там и дальше, когда мы начнем нашу совместную жизнь.

Линси охает, когда входит и видит белую кроватку, пеленальный столик и комод с разноцветной одеждой. Дотрагивается до старинного бабушкиного кресла, которого раньше не было в доме и теперь являет собой идеальное кресло-качалку. Она восхищается стеной в яркий горошек, творение рук Макса, и включает цветной мобиль, который мама устанавливала до глубокой ночи.

— Мне очень помогли со всем этим.

— Где все мои вещи?

Я делаю глубокий вдох.

— В нашей комнате.

Она поднимает брови.

— Ты был так уверен, что сумеешь вернуть меня?

— Я просто хотел показать тебе, как будет выглядеть наша жизнь здесь, — заявляю я, проходя в детскую и становясь на черно-белый ковер. — Кабинет слишком мал для нашего ребенка, гораздо больше смысла использовать эту комнату.

Она понимающе кивает.

— А если я захочу еще детей?

Я приподнимаю брови, но не пугаюсь вопроса. Он чертовски радует меня.

— Я построю тебе дом побольше.

Она смеется и качает головой.

— Вот так просто?

— Раз ты открываешь собственную практику, будешь зарабатывать деньги на пропитание и сможешь построить дом, а я стану папой-домохозяином.

Она мило улыбается.

— Ты этого хочешь?

— Я просто хочу тебя, — серьезно заявляю я и протягиваю руку, чтобы погладить ее живот. — И этого ребенка. Хочу, чтобы мы стали семьей.

— Ох, Джош, — восклицает она, а потом подается вперед и нежно целует меня. — Займись со мной любовью.

Я поднимаю ее и несу в нашу спальню, как в медовый месяц. Вся ее одежда висит в моей гардеробной. Половина комода отведена ей, а все ее туалетные принадлежности мама аккуратно разложила в хозяйской ванной.

Я опускаю ее на кровать и начинаю поклоняться ей с головы до ног, уделяя особое внимание животу, от которого слишком долго шарахался. Этот ребенок — настоящее чудо. Эта женщина — настоящее чудо. Этот момент и моя жизнь — все это чудо. И я намерен никогда не принимать их как должное.

Линси

— Этого не может быть! — кричу я с заднего сиденья минивэна моей сестры, когда мы несемся по шоссе на скорости, которую я даже не хочу знать.

— Просто дыши, детка, просто дыши, — успокаивающе говорит Джош.

— Может, снимешь эту идиотскую повязку, когда говоришь мне это дерьмо? — кричу я, морщась от высокой октавы, которой только что достиг мой голос.

Джош качает головой и снимает повязку, шляпу и парик, словно только сейчас вспомнил, что одет как капитан Джек Воробей.

— Прости.

— Боже, почему это происходит со мной? — Я громко стону. — Кейт… я чертова ясновидящая.

— Ты не чертова ясновидящая! — восклицает Кейт, поворачиваясь ко мне с переднего сиденья. Она одета как Дэви Джонс с нелепой самодельной бородой-щупальцами, которая выглядит как длинные тощие пенисы, свисающие с ее лица.

Я вою от сильной боли и смотрю в потолок минивэна.

— Я чертова ясновидящая, а это значит, что у нас ничего не получится!

— У нас все получится! — кричит Кейт, хватая Майлса за руку так сильно, что костяшки ее пальцев белеют. — Гони быстрее, Прихлоп Билл, если она запачкает сиденье, родив в машине, сестра будет припоминать ей это до конца ее дней.

— Что еще за ясновидящая? — вмешивается Джош, из-за размазанной вокруг глаз подводки у него вид сумасшедшего. Я говорила ему не тереть глаза с таким гримом, но этот идиот понятия не имеет, как носить макияж.