Пообещав Геру, что позвоню, как освобожусь, всё же вызвала такси, понимая, что не успею к первой паре. Я честно пыталась сосредоточиться. Пыталась принимать участие в семинаре. Даже баллы заработала. Но мысли… мои мысли были далеко. И меня будто невидимыми нитями тянуло домой. Потому что мне казалось, что каждая минута вдали от Гера это потерянное время. Я оптимист. Но даже я понимала, что рак не та болезнь, что вылечится по щелчку пальцев. И велик риск… Гнала от себя эти дурные мысли. Мотала головой, кусала костяшки пальцев, чтобы не начать плакать на паре. Эти мысли убивали. Заставляли чувствовать пустоту внутри.

После четвёртой пары вылетела из университета. Ляли сегодня не было. И я даже не звонила, понимая, что ей не до меня сейчас. Только написала краткое сообщение, что очень скучаю по ней.

Как и обещала Герасиму, позвонила ему сразу же, как вышла из университета. Но любимый не ответил. Решив, что не слышит, поспешила домой. Но автобуса пришлось ждать долго. Я уже успела продрогнуть и почувствовать, как заледенели руки и ноги, когда подъехал автобус. Но далеко мы не уехали. Он заглох. Пришлось пересаживаться на другой, который полз катастрофически медленно.

Домой я уже поднималась злая и уставшая. Открыла дверь и тут же услышала громкий рёв. Витя в гости пришёл с моей племяшкой? Сбросила верхнюю одежду и пошла на кухню, где было очень шумно. Застыла, глядя на незнакомую мне малышку, сидящую на руках у моей мамы и которую она пыталась успокоить.

— Тише, малышка. Тише. Будешь печенье? — ворковала она, поглаживая ребёнка по волосам.

— Нет! Мама! Де мама? — жалобно всхлипывала девочка.

— Мама ушла. Мама скоро придёт, — ворковала моя мама.

Я тихо вошла и присела на корточки перед мамой. Родительница моя вдруг побледнела и уставилась на меня как-то испуганно. Но я в тот момент не предала этому значения.

— Привет, принцесса, — улыбнулась девочке, широко и дружелюбно улыбаясь. — Меня Лиля зовут. А тебя как?

— Офа, — карие глазки с интересом впились в моё лицо.

— Софа? — уточнила я, и девочка кивнула. — А чего ты плачешь? Кто тебя обидел?

— Мама ушла, — девочка с колен моей мамы сползла. — Я хочу к маме.

— Твоя мама скоро придёт, я уверена. А сейчас давай попьём чай с печеньем. Хочешь? — девочка головой замотала отрицательно и упрямо повторила:

— Я хочу к маме. Где моя мамочка?

— Софа, — мягко улыбнулась, беря маленькую ладошку в руку, — у мамочки дела появились. Она скоро придёт. А мы с тобой печенье покушаем. Ты разве не знаешь, что оно волшебное? Его сами феи делали! Видишь? — взяла печенье в руки. — Оно белой пыльцой посыпано. Это пыльца с крылышек фей. Она волшебная, — шепнула на крохотное ушко. — И кто его съесть, тот сразу сильнее станет.

— Правда? — любопытные глазки загорелись, а маленькие пальчики осторожно забрали печенье.

— Да, — я серьёзно кивнула. — Будем чай пить?

Дождавшись кивка, подхватила девочку подмышки и усадила на стул. И только когда выпрямилась, увидела, что мама, Ромка и Андрей смотрят на меня напряжённо.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась я шёпотом.

Мама отрицательно замотала головой. Слишком активно. Я нахмурилась, не понимая, в чём соль. Взяла тарелку пластмассовую, положила в неё печенье и поставила перед ребёнком.

— Чей ребёнок? — улыбаясь девочке, тихо спросила я.

— Герасима, — ответ Ромки оглушил.

— Что? — пересохшими губами спросила я, чувствуя, как всё плывёт перед глазами, а в ушах дико шумит.

— Рома! — зло одёрнула мама и вскочила со своего места, руки к груди прижимая. На её лице такое сочувствие, боль, смятение, что мне не по себе становится. Но я взгляд на Рому перевожу.

Злого и взъерошенного. Глаза его блестят от ярости, которая прослеживается в позе и повороте головы.

— Это дочь Герасима, — выплюнул Рома, не обращая внимания на шиканье со стороны мамы и руку Андрюши, сжавшую его плечо.

— Как? — я мотаю головой, пытаясь от шума в ней избавиться. Перевожу беспомощный взгляд на малышку, которая печенье грызёт и не видит, что происходит вокруг. Не понимает ещё.

— Цветочек, послушай… — мама руку ко мне протянула. Но я подскочила и шарахнулась к двери, продолжая в неверии качать головой. Этого не может быть. Герасим сказал, что детей у него быть не может. Девочке где-то два года. Он даже словом о ней не обмолвился.

— Лжец, — прошептала, смотря в испуганные и виноватые карие глаза. — Как же ненавижу тебя…

Слёз нет. Все силы уходят на то, чтобы душевная боль меня сейчас на части не разорвала.

— Маленькая, послушай… — шагнул ко мне, руку протянув, но я отшатнулась и брезгливо нос сморщила, выражая своё нежелание чувствовать его прикосновения.

— Не прикасайся.

— Лиля, — вновь предпринял попытку приблизиться, но я резво отскочила за Ромку.

— Хватит. Тебя твоя, — голос сорвался, но я упрямо продолжила, — дочь ждёт на кухне. По маме скучает. Быть может, ей ты то же плёл, что и мне? Детей иметь не можешь? — истеричный смешок вырвался из груди.

— Лиля, — это уже папа голос подал. Родитель смотрел строго и осуждающе.

— Мужская солидарность, папочка? — горько улыбнулась я.

— Послушай меня, Лиля, — гаркнул папа громко, заставив меня вздрогнуть, а малышку на кухне разреветься.

Я только зубы сжала, головой мотнула, и стала обуваться, не слыша больше ничего. Баюкая свою боль. Пытаясь зализать раны на сердце. Схватила куртку и рюкзак и выскочила в подъезд. На лестнице чуть не завалилась, носом проехавшись по ступенькам. С огромным трудом успела за перила схватиться. Чтобы с судорожными рыданиями опуститься на бетонные ступени. Рыдала беззвучно, сжавшись так, чтобы колени на грудную клетку давили. Чтобы боль хоть на сотую долю уменьшали. Кто-то подхватил меня и пересадил с холодных ступеней к себе на колени. Сил на то, чтобы сопротивляться не осталось.

— Малыш, — нос Герасима прижался к виску. — Девочка моя, послушай, прошу. Дай мне пять минут, чтобы объяснить.

Я затихла, пустым взглядом смотря на обшарпанную подъездную стену.

— Я не знал про ребёнка. Клянусь тебе, Лиля. До сегодняшнего дня не знал.

— Чей это ребёнок? — из горла вырвался хрип.

— Даши.

— Ты с ней спал, — горько прошептала. — Она носила под сердцем частичку тебя. Девять месяцев. А потом родила твою копию.

— Маленькая, — хрипло, с болью в голосе. — Я не знал. Я тогда уже детей иметь не мог. Был уверен в этом.

— Ты обязан жениться на ней. Ребёнок не должен жить без отца. Девочка чудесная, правда, — перевела на него воспалённые и красные глаза. — На тебя похожа.

— Даша в хосписе, Лиля. Ей осталось немного.

— Что? — будто ледяной водой окатил. Заставил почувствовать себя дурой. Непроходимой. — Она тоже…

— Да.

Герасим

— Гер, — голос Даши застал меня врасплох.

С ней я не виделся уже больше двух лет. С отдыха. Обернулся и уставился на белую и худощавую молодую женщину. Сразу увидел, что ей осталось немного. Смерть шла за ней попятам.

— Привет, — Даша измученно улыбнулась. — Поднимемся к тебе, мне нужно с тобой поговорить.

— Мама, какая большая гав-гав, — детский голосок заставил меня вздрогнуть. Занятый тем, что разглядывал лицо Даши, не заметил маленькую девочку. Сколько ей? Года два или три.

— Пойдём, — кивнул, подзывая Маркизу к себе и направляясь в подъезд. Слышал за спиной детский лепет и слабый, немного клокочущий голос Даши.

Сердце сжималось, было больно. Я никогда не любил Дашу. Нас связывал лишь секс без обязательств. Она сама предложила. Последний её парень сбежал, когда узнал, что она больна. Сказал, что её место на кладбище. А я… Я знал, что серьёзные отношения я могу построить лишь с одной девушкой. Той, что тогда была для меня под запретом. Слишком маленькой была. А я не монах. Молодой организм требовал своего. И предложение Даши я принял. Никаких обязательств. Лишь телефонный звонок, когда приспичит и краткое: «Я приеду».