— Помогаешь? — Ляля только брови свела.

— Да, там у него у мамы день рождения скоро, мы подарок ей выбираем, — тоже не вру. Говорю чистую правду. Он вчера ночью фотографии шарфов скидывал. Советовался. — Кстати, после третей пары я пойду на тренировку к нему. Пойдёшь со мной, а то одной мне скучно, — давай, Ласточка, залетай в открытые силки.

— Конечно, — если бы не ловила каждую её эмоцию, не заметила бы даже, что она в первые секунды отказаться хотела.

Я рассмеялась счастливо. И поцеловала девушку в щёку, как и обещала Аслану. Мелкими шажками, но движемся к цели.

После философии мы направляемся в спортзал, который находится в другом крыле. Видела, что Ляля немного побледнела, но на щеках выступил румянец. Едва сдерживала улыбку. Она заметила появление Аслана раньше меня. Оглянулась. Замерла. И с таким немым обожанием на него уставилась. Даже губы приоткрыла. Ох, моя хорошая, не умеешь ты прятать эмоции при нём. Вообще. А Аслан, котяра хитрый, пользуется во всю нашим уговором. Медленно так и плавно к нам идёт. Улыбнулся так обаятельно и неотрывно на Лялю глядя, выдал:

— Привет, малышка.

Меня приобнял, но смотрел и смотрел на Лялю. Я его даже ущипнула, а то слишком сильно он палил кантору. Девушка отвернулась, и Ас тут же подле неё оказался. Навис скалой. Я удачно стояла, видела и взгляд его до одури жадный, и то, как жадно он запах девушки втягивал, прикрывая в блаженстве глаза. Если то, что я вижу, не любовь, то просто убейте меня.

— Привет, Ляля.

— Привет, — девушка плечом повела и быстро так засеменила в спортзал. Аслан будто привязанный двинулся следом, но я успела его за руку перехватить.

— Аслан, слишком ты напираешь сейчас. Твой взгляд чего стоит. Она уже умчалась.

— Немного того… — взъерошил волосы и кинул вновь взгляд на дверь, где девушка скрылась. — Мне всё труднее сдерживаться. Она же бл*ть такая… красивая.

— Знаю, — хихикнула. — Давай мне футболку свою.

— Зачем?

— Ты в душ пойдёшь. Я сделаю вид, что по телефону разговариваю. Её к тебе пришлю. Ты там только слушай, не пропусти её появление.

— Сводница, — мягко и снисходительно рассмеялся Ас. Вытащил из рюкзака футболку и мне отдал. Он пошёл в раздевалку, а я, чуть подождав, зашла в спортзал, делая вид, что разговариваю по телефону.

Ляля сидела на трибунах, спрятав лицо за завесой волос. Пришлось ждать, когда она на меня посмотрит. В молчащую трубку бросила:

— Подожди, — и по ступенькам поднялась. — Ляль, можешь, пожалуйста, Аслану отнести футболку в раздевалку.

— Лиль… — пытается возразить.

— Пожалуйста, — нырнула рукой в рюкзак и достала футболку парня. — Я с мамой говорю, — и вид просящий, глаза круглые, чтобы не отказала.

— Ладно, — девушка книгу отложила, которую, как в анекдотах, вверх ногами читала, и футболку забрала. Покинула зал, а я выдохнула.

— Удачи, Ляля, — отодвинула телефон от уха и стала книгу читать, надеясь, что ребята в раздевалке подольше побудут. Надеясь, что Аслан очарует Лялю и сбежать не даст.

Но, увы, девушка вернулась быстро. Расстроенная и бледненькая. Прячущая глаза. Вещи схватила, книгу запихивать в рюкзак стала.

— Ты куда?

— Домой. Я забыла, что обещала матери приготовить с ней пиццу, — ложь. По глазам было заметно.

— Эм… У вас же повар есть, — совсем нелепая отговорка вышла.

— Мать хочет удивить Артура. Показать, какая я хозяюшка.

Снова этот Артур. Причина дикой ревности Аслана. И в клубе показалось, что они целовались.

— М-да… Ну, ладно… Как знаешь… — я поджала губы.

Какой Артур, Ляля? Какая пицца? Какой очаровывать? Как же Аслан?

— Ты на меня обиделась? — девушка присела рядом. Заискивающе посмотрела на меня.

— Нет… Просто я вижу, что ты что-то от меня скрываешь, — не смотрела на Лялю, боясь, что на эмоциях выдам лишнего. — Мне обидно, что ты мне перестала доверять.

— Лиль, я доверяю тебе, — голос Ляли задрожал.

— Тогда почему ты вчера в клубе целовалась с Артуром? Ты говорила, что у вас ничего нет, — не спешила поворачиваться. Смотрела в зал, где Аслан появился.

— Я не целовалась. Мать послала Лену со мной на разведку. Мне нужно было сделать вид, что Артур мной заинтересовался, чтобы мать не делала мне мозги. Мы не целовались. Мы просто делали вид, — затараторила, глотая окончания слов.

— Ладно. Но есть ещё кое-что, что ты от меня скрываешь, — перевела взгляд на Лялю. Надеясь, что она вот-вот расколется. Но ошиблась. Девушка взгляд быстро отвела. Губу прикусила.

— Возможно. Но и ты пойми, что есть вещи, которые я не могу рассказывать никому. Я имею права на свои секреты. Дружба предполагает полное доверие, но… Я не могу рассказывать тебе абсолютно всё, — и здесь она права. Разве имею я право допытывать её и лезть в душу с вопросами. Нет.

Поэтому я протянула руку и положила на прохладные ладошки Ляли. Сжала. И улыбнулась ласково.

— Хорошо. Я не обижаюсь. Честно. Просто знай, что я всегда тебя услышу и поддержу.

— Спасибо, — лицо Ляли озарила счастливая улыбка. Она разбила все мои страхи о том, что между нами теперь натянутые отношения. Увидела боковым зрением, что Аслан с мячом по залу бежит, поэтому Ляле на него кивнула:

— Смотри.

И Ляля смотрела. Жадно. Полными нежности и обожания глазами. И так она светилась изнутри от любви, что глаз от её лица невозможно было оторвать. Она вздрогнула крупно вместе со мной, когда раздался громкий свисток. Закрылась мигом. Подскочила и убежала, клюнув меня в щёку губами.

Я просидела в зале до конца тренировки, читая книгу и не желая идти домой. Мне не хотелось снова слышать разговоры о Герасиме.

— Ты чего не ушла? — Аслан меня оторвал от чтения.

— Да, — махнула неопределённо рукой. — Так, пустяки. Ты расскажи, получилось что? Сработал план?

— Нет, — тяжело опустился рядом, промокая краем футболки лицо. — Она сбежала. На край скамейки положила футболку.

— Ну, чуть времени ещё нужно. Боже, — я тихо рассмеялась, — ваши гляделки это что-то с чем-то. Слепой только не заметит. Надеюсь, что Ляля быстро сдастся.

— И я, Лиля. И я…

Делала домашнее задание по философии, когда в дверь деликатно постучали. Вернувшись домой, закрылась в комнату и не выходила, не желая видеться с семьёй. Не желая слышать лишних разговоров о Герасиме. Особенно после того, как видела утром женщину, покидающую его квартиру. Я понятия не имею, кто она. Быть может, она не любовница. Но меня это мало волнует. Как сказать, мало… Солгать, конечно. Слишком сильно волнует. И слишком много боли причиняет.

— Привет, — мама непривычно смущена и тиха.

— Привет, — я повела плечом и повернулась к ней на кресле.

— Как дела? — родительница села на край кровати и сложила руки на коленях.

— Хорошо. Домашнее задание делаю, — в голосе проскальзывают нотки обиды.

— Иди ко мне, — мама похлопала по покрывалу рядом с собой и улыбнулась так ласково, что противостоять ей я не могла.

Поднялась с кресла, опустилась на кровать и положила голову ей на колени.

— Не злись, цветочек мой, — мамины пальцы распустили гульку на макушке и стали нежно-нежно поглаживать волосы.

— Я пытаюсь, мамуль. Но мне так больно, — признаваться в этом маме оказывается очень легко. — Я уже и не знаю, сколько люблю его. Это чувство будто срослось со мной. Я пытаюсь забыть, осознавая, что ничего не выйдет у нас, но будто сама Вселенная не позволяет. Абсолютно всё складывается так, чтобы забыть я не смогла. И я злюсь, очень сильно злюсь, что те, кто помогать мне в этом нелёгком деле, наоборот, толкают меня обратно в эту пучину боли.

— Девочка моя, — мама провела пальцами по моей щеке, — давай говорить начистоту. Не забудешь ты его. За другого даже если замуж выйдешь, Герасима любить будешь. Всю жизнь.

— А как же первая любовь? Забудется?

— Ошибалась я. Пока не увидела, как больно тебе тогда было.

— Тогда почему? Почему ты толкаешь меня в объятья к тому человеку, который боль мне причиняет? — снова слёзы, которые сдержать не получается.