Вижу, как сложно ему сдерживаться. Чувствую, как дрожит от напряжения каждая клеточка его большого и сильного тела. Но он сдерживается изо всех сил, чтобы не причинить мне боль. Несмело, прислушиваясь к своему телу, я приподняла бёдра и чуть повела ими.

— Малыш, — прохрипел и уткнулся лбом в плечо обессиленно.

— Мне не больно, Игнаша, — поцеловала влажное плечо, а после провела языком, наслаждаясь чуть солоноватым вкусом его тела.

Игнат приподнял мои бёдра, практически вышел и тут же толкнулся обратно на всю длину. Я охнула и, закинув руки за голову, попыталась схватиться за что-то, но пальцы нащупали только подушку, которую я смяла в руках. За этот взгляд карих глаз я готова убить. Игнат смотрит так, будто никого красивее и прекраснее в жизни не видел. Одна рука парня накрывает грудь и сжимает. Бёдра толкаются всё напористее, всё быстрее.

Я открытым ртом ловлю воздух. Глаза закрываются, но я слышу над головой рык:

— Открой глаза, Снежинка.

Послушно распахиваю глаза, чтобы больше не иметь возможности и сил отвести взгляд. Глаза Игната гипнотизируют. Парень сейчас владеет не только моим телом, но и моей душой. Моим сердцем. Я до краёв наполнена им. Он каждая моя мысль. Каждый мой вдох. Мой воздух, пропитанный его запахом. Моя живительная влага. Моя жизнь.

И снова оглушающая волна накрывает неожиданно. Мне кажется, что я разлетаюсь на миллион крохотных осколков. Я обмякаю. Но глаз не смыкаю. Слежу с жадностью за каждой эмоцией на лице Игната. За тем, как искажается будто от боли лицо любимого. Как он сцепив зубы стонет глухо и, выскользнув из меня и оставив после себя чувство пустоты, изливается на мой живот. Как смотрит на белёсые капли, после чего улыбается и на грани, едва слышно, что даже кажется, что мне мерещится, выдыхает:

— Моя.

Я снова покрываюсь мурашками. Твоя! Только твоя!

Он склоняется вновь, целует плечо и поднимается с кровати. Обнажённый, чертовски прекрасный. Берёт пачку влажных салфеток и вытирает меня тщательно, не обращая внимания на слабое сопротивление. Было бы больше сил, я бы воспротивилась, но я только краснею, и то лениво, и смотрю в лицо Игната, на котором застыла нежность. Вытерев и себя, парень отправил салфетки в корзину возле стола и опустился на кровать рядом со мной. Поправил подушку, устроил голову, притянул меня к себе вплотную, чтобы вновь кожей к коже прижаться, и накрыл нас сверху одеялом. Я зевнула и устроила голову на широкой груди.

— Спасибо, — шепнула.

Спасибо за то, что показал мне эту грань любви. Спасибо за то, что так трепетно любил моё тело. Как только наберусь сил, я обязательно скажу ему, что я люблю его. Обо всём расскажу. Мы посмеёмся над нашей нерешительностью. Завтра всё будет совсем иначе.

Снежана

Просыпаюсь нехотя. Потягиваюсь и рукой пытаюсь нашарить горячее тело любимого рядом, но пальцы ловят лишь пустоту. Хмурюсь и открываю глаза, морщась и привыкая к яркому свету. Сажусь на кровати и окидываю взглядом комнату. Игнат ушёл. Прикусываю разочаровано нижнюю губу и свешиваю ноги с кровати. Слышу, что на кухне гремит посуда. Улыбаюсь счастливо — завтрак готовит. Надеваю одежду, которая аккуратно сложена на стуле, и беру телефон, чтобы проверить на наличие новых сообщений и пропущенных звонков. Уведомления показывают лишь одно сообщение от Миши.

«Доброе утро, красавица. Я сделал твои сны жаркими св…, — открываю сообщение, чтобы дочитать, — своими фотографиями? После тех фотографий тебе должны были сниться эротические сны с участием твоего ненаглядного и супер нерешительного Игната».

Хихикаю и быстро печатаю:

«Снов не было, но реальность превзошла все мои ожидания! Я так счастлива, Мишка».

Парень прочитывает сообщения сразу же.

«Да ну???? Серьёзно? Ты последовала моему совету и переспала с ним?»

«Почти. Всё было не совсем так, но… Да, ты прав. И я счастлива, Миш. Безмерно. Даже не верится, что это мне не приснилось».

«Я рад, красавица! И восхищён тем, что ты добилась своего».

«Спасибо, Мишка! За всё».

«Было бы за что, красавица. Следующая фотосессия будет ещё жарче, я чувствую», — я засмеялась.

«Посмотрим, я только сейчас пойду говорить, что ты мне не парень».

«Ох, Снежана. Ложь рушит отношения. Не тяни кота за яйца. На лжи здоровых и крепких отношений не построишь».

«Я понимаю… Поэтому пошла говорить с ним. Ещё раз за всё спасибо! Я уже обожаю тебя всей душой».

«Уверяю, что это взаимно. А я пошёл, познакомлюсь с этой милой блондинкой, — на экране появляется фотография. — Хочу видеть её в объективе».

«Только в объективе?»

«Как выйдет».

Улыбаюсь. Что-то мне подсказывает, что Миша скоро уже не будет свободным парнем. Выхожу из комнаты и на носочках иду на кухню. Собираюсь подкрасться к Игнату со спины, обнять мощный торс руками. Уже рисую в голове картинки, как может начаться этот прекрасный день, но застываю в проёме. Возле плиты стоит тётя Наташа. Оглядываюсь назад, проверяя, вдруг мимо Игната прошла и не заметила его. Но коридор пуст. На вешалке нет знакомой куртки, как и ботинок на пороге.

— Доброе утро, Снежана, — замечает застывшую статуей меня мама Игната. — Яичницу с тостами будешь?

— Доброе, — бормочу. — А Игнат где?

— Ушёл, — женщина ставит тарелки на стол. — В мастерскую поехал.

— Понятно. Я тогда пойду, тётя Наташа.

— Позавтракаешь и пойдёшь, — говорит строгим, не терпящим возражений голосом. — Никуда Игнат из мастерской не денется.

— Нам нужно поговорить с ним, — предпринимаю очередную попытку улизнуть.

— Разговор подождёт, Снежаночка, — мягко улыбается. — Кушай быстрее, тогда отпущу. Ты бледная вся, не хватало, чтобы снова в голодный обморок упала.

— Ладно, — сдаюсь и сажусь за стол, беря в руки вилку. Быстро проглатываю еду и иду к раковине, чтобы вымыть за собой посуду.

— Не стоит, Снежана, я сама помою. Беги, я вижу, как тебе не терпится.

— Спасибо, тётя Наташа, — я переминаюсь с ноги на ногу и направляюсь в коридор.

В спину доносится:

— Я рада за вас, Снежана.

Я тут же краснею. Мама Игната всё прекрасно поняла. Бросаю смущённый взгляд на неё через плечо. Женщина улыбается мне доброй, полной материнской заботы и нежности, улыбкой.

— Спасибо, тётя Наташа.

Она кивает и подмигивает:

— Беги уже.

Быстро одеваюсь, на радостях целую гладкую щёку тёти Наташи, и бегу в мастерскую. Пункта назначения достигаю через десять минут.

Влетаю в помещение и налетаю на Тошу.

— О, привет, Снежинка, — как-то нервно говорит друг, обхватывая меня ладонями за плечи и тесня на выход.

— Приветик, — улыбаюсь и с непониманием оглядываюсь назад, боясь споткнуться о высокий порог. — Тоша, ты чего? Мне войти нужно.

— Пойдём, поболтаем на улице. Мне нужен твой совет, — глаза друга бегают.

— Тоша, что происходит? — хмурюсь и пытаюсь заглянуть ему за плечо. Но мой низкий рост мне этого сделать не позволяет.

— О, Снежинка приехала, — слышу радостный голос Глеба, с ноткой нервозности и наигранности.

Друг оказывается рядом, заключает в свои медвежьи объятия и приподнимает над полом, чтобы вместе со мной выйти из мастерской на улицу.

— Классная шапка. Раньше её не видел, — бьёт пальцами по бубону.

— Я второй год её ношу, Глеб, — вздёргиваю бровь. — Тоша, Глеб, что происходит? — поочерёдно смотрю на каждого. — Почему вы так странно себя ведёте?

— Мы? — Глеб ерошит волосы и чешет затылок. Друг так с детства делает, когда нервничает и врёт.

— Глеб? — выдыхаю устало. Вся моя эйфория куда-то испарилась. — Что происходит? Почему ты нервничаешь? Тоша, почему ты оттягиваешь ухо? Ты так делаешь, когда расстроен! Что случилось? Дайте мне пройти.

— Снежинка, — Глеб выставляет вперёд руки и преграждает мне проход, — не стоит тебе туда идти. Белоснежка, — парень меня так всегда называл в моменты, когда я болела и ему было меня жалко, — не стоит.