— Черт с тобой, — рявкает. — Сегодня вечером. Я буду у тебя в городе.

— Я скину адрес, — говорю напоследок, а после отключаюсь.Кислый лишь качает разочарованно головой.

— Почему я не могу поехать с вами? — истерично кричит Павлова.

Клянусь, с самого утра она выносит мне мозг и ведет себя как стерва!

— Потому что ты остаешься.

— Демьян! Демьян! — следует за мной по пятам, пока я топаю в комнату, чтобы одеться.

Меньше чем через час я должен быть центре. Павлова, кто бы сомневался, намылилась с нами. Нам так и не удалось обсудить утренние… разногласия, скажем так. Я же сказал, что пытаюсь помочь этой девчонке! Я пытаюсь не давить на неё! Даю ей время привыкнуть ко мне. Что этой женщине еще нужно?

— Зорин! — рычит, буравя меня взглядом, я между тем снимаю с себя спортивки и надеваю джинсы. — Ответь мне! — топает капризно ногой.

— Мы собираемся обсудить условия сделки. Если ты будешь маячить перед глазами своего папаши, то он попытается кинуть нас.

— Я посижу в машине!

Ей богу, как маленький ребёнок…

— У меня создается впечатление, что ты и сама не так уж против своего жениха, — зло пыхтя, скидываю свою футболку и рывком натягиваю свитшот.

— Что?

— С утра, помнится, ты уже собиралась замуж, — едко напоминаю ей.

— Да пошёл ты! — срывается, фыркает и хлопает дверью. Через секунду из-за двери доносится, — ты так ничего и не понял!

Ну, простите что я не телепат. Мысли читать не научился! Впрочем, с ней мне этот навык был бы очень кстати. Застегиваю ремень, беру ключи, телефон и бумажник. Остальное у Лехи. Пару раз брызгаю на себя парфюмом и выхожу из комнаты.

Павлова, надувшись, сидит на диване, испепеляя глазами чёрный экран плазмы.

— Сонь, — подхожу к ней, дотрагиваясь до плеча, но она отскакивает от меня, точно ужаленная. — Не обижайся, — устало произношу. — Я хочу как лучше для тебя. Для нас.

— Ох, — наконец-то подаёт она голос, — теперь есть «мы»? С утра мне так не казалось.

Ее слова больно бьют, не щадя. Я и забыл, какой она может быть колкой. Я не понимаю сказано это с претензией или напротив она меня поправляет. Её тон не выражает никаких эмоций.

Покачав разочарованно головой, плетусь в коридор, где обуваюсь. Каждую секунду мне приходится себя одергивать, чтобы не подскочить к ней, не встряхнуть и не впиться губами в ее, чтобы доказать что никакие мы не друзья. Однако что-то меня останавливает. Это навязчивый вопрос в моей голове: «А нужно ли ей это?». Вчера она хотела утешения, забыться. Она получила этого сполна.

Вздохнув, выхожу из квартиры, закрываю дверь и направляюсь к лифту, подавляя в себе настойчиво желание вернуться обратно.

В машине Леха награждает меня мрачным взглядом, но никак не комментирует.

— Можем ехать?

Поднимаю голову, чтобы посмотреть на свое окно, а затем все же киваю. Пора ехать.Дорога проходит в гнетущей тишине. Каждый занят своими мыслями. Я так и не объяснил Леше, как собираюсь заставить Павлова не выдавать свою дочь замуж. Отчасти потому что и сам не знаю. Будем действовать исходя из обстоятельств.

Когда мы подъезжаем к кафе, Кислый отдаёт мне копии компромата и мои документы на землю (оригиналы). Там есть несколько лазеек, которыми может воспользоваться этот старый хитрый лис. По факту земля принадлежит нам обоим. Так как Павлов выкупил землю, то «Шафран» принадлежит ему. Но вот незадача…. Сам «Шафран» в моих документах принадлежит мне, собственно, как и земля, поэтому Павлов должен подписать отказную, что, мол, не имеет претензий, а мой юрист, что должен прийти примерно через десять минут, должен все заверить. Слишком самонадеянно? Возможно.

Захожу в ресторан, расправляю плечи и осматриваюсь. Павлов уже сидит за столом. Один. Кто бы сомневался! Он не позволит кому-то уши греть, когда на него столько накопали. Это и к лучшему. Если бы он позвал Ефимова, я бы закончил начатое. И тогда сушить сухари пришлось бы уже мне.

Не спеша подхожу к столу, отодвигаю стул и сажусь аккурат напротив Павлова, складывая руки в замок.

Он залпом опрокидывает в себя коньяк, поднимает руку и просит повторить, а уже после обращает свое внимание на меня.

— Ближе к делу, Зорин, — по-деловому изрекает. — У меня нет времени на прелюдии.

Как и всегда, он собран и сдержан. В нем нет даже намека на нервозность. Одет с иголочки, чисто выбрит. Выглядит свежо, впрочем, как обычно. Или же хочет так выглядеть. В любом случае ему меня не провести. Я вижу, как подергивается жилка на его шее, и как он то и дело косится на часы, словно спешит. Или что задумал…

Кладу перед ним папку. Неохотно он берет ее в руки, открывает, пролистывает, стискивает зубы, но тут же возвращает на лицо невозмутимость.

— Ты договорился с юристом? — сразу же переходит к делу. Он не собирается торговаться. Полагаю, с землёй вопрос решён.

— Да, скоро будет, — киваю головой.

— Отлично! Где моя дочь? — оглядывается, словно Соня должна стоять где-то в углу со связанными руками и заклеенным скотчем ртом.

— А вот это второе мое условие… Я хочу, чтобы свадьбу отменили.

Павлов ошарашенно смотрит на меня. Вся его невозмутимость летит в тартарары. Откашлявшись, он допивает остатки коньяка, а затем начинает хрипло смеяться.

— Зорин, ты нанюхался чего-то? По стопам папаши пошёл?

— Я абсолютно серьёзен.

— с какого перепугу я должен это сделать, позволь поинтересоваться? — выгибает бровь. Он, кажется, забавляется.

— Соня не выйдет замуж за Ефимова. Вы продаёте свою дочь, — сквозь зубы цежу.

— А ты у моей дочери спросил, чего она хочет? — на несколько секунд он задумывается, а затем до него доходит, — постой ты что же на мою дочь запал?

Я не отрицаю его слова, но и не подтверждаю. Впрочем, он и сам догадывается.

— Ай да Сонька! Моя порода! Обвела тебя вокруг пальца. Если бы я знал, Зорин, что ты так на баб падок…

Павлов усмехается, почесывает свой подбородок, а уголки его губ лукаво приподнимаются. К моему удивлению, он изрекает:

— Хорошо! Будь, по-твоему!

Пока я пытаюсь все переварить, приходит юрист. Мы довольно быстро справляемся с документами. Когда Павлов все подписывает, Лёша приносит нам оригиналы документов.

— Должен признаться, Зорин, я не ожидал от тебя такой прыткости и наглости, — хмыкает, забирая компромат. — Я впечатлен.

— Соня свяжется с вами, когда сама того захочет, — напоследок бросаю ему.

— Конечно, — уже вслед доносится мне.

Я удивлён, что Павлов так просто отказался от своей дочери. Что он за отец такой? А вдруг я ее пытаю? Сдал в сексуальное рабство, в конце концов?! К слову, насчёт последнего я очень даже «за» по обоюдному согласию конечно.

Тоже мне папаша. Лишь бы свою задницу прикрыть!

Однако когда мы с Кислым едем домой меня не покидает ощущение, будто я упустил что-то крайне важное. Чувство тревоги нарастает во мне, хотя, казалось бы, все сложилось как нельзя лучше.

— Не думаешь, что Павлов блефует?

— Каким образом? — фыркаю на это идиотское предположение. — Документы у нас, Павлова тоже со мной.

— Как знать… — шепчет Леха.

Я не обращаю на его слова внимание. Кислый какой-то в последнее время… кислыйМы проезжаем мимо цветочного. И тут впервые в жизни меня посещает идея…

— Останови, — прошу друга.

— Что? — не понимает он.

— Останови у магазина.

Леша косится на меня, как на блаженного, когда я спустя десять минут выхожу с огромным букетом алых роз и с не менее широкой улыбкой.

— Чувак, у тебя реально крыша поехала.

— Едь, давай, — цокаю, а сам между тем радуюсь как ребёнок.

К слову, я никогда не дарил женщинам цветы. Можно сказать, что у меня дебют. Странное ощущение, но мне оно определенно точно нравится. Нет. Я от него тащусь.

Подъехав к дому, я быстро прощаюсь с другом, а после пулей вылетаю из машины, чтобы буквально за минуту оказаться у своей двери.

Достаю ключи, вставляю в замок и тут же напрягаюсь, когда понимаю, что он сломан.