Что ж, я пыталась… Так, что не такая я уж не благодарная, уверяю себя, не обращая внимание на то, как сосет под ложечкой.

Отъезжая, я последний раз скольжу глазами по дому, вздыхая. Не то чтобы мне грустно, но неизвестность впереди пугает больше, нежели этот дряхлая халупа.

— Куда мы? — не могла же я не попытаться.

Демьян вздергивает бровями, будто спрашивая: «Ты действительно думаешь, что я отвечу?». Нет. Не думаю, но молчание угнетает.

— Итак… Отец вышел на связь? — между прочим спрашиваю, дую на окно и рисую сердечко.

— Он нет, — к моему удивлению отвечает Демьян. Кажется, я схватила удачу за хвост. — А вот его партнер Борис Ефимов, — косится на меня, — настойчиво ищет разговора со мной.

Сукин сын! Ну конечно, зачем отцу шевелится, когда за него все может сделать «зять»?! Я ж теперь его забота.

— И что ты? — я пытаюсь звучать безразлично, но вряд ли мне удается, потому как Демьян становится все более и более заинтересованным.

— Разве ты не этого хотела? Свободы?

— Да, конечно, — натянуто улыбаюсь. Моей безобразной игре даже актриса погорелого театра позавидует. Не хватает только вскочить и похлопать в ладоши с криками «Ура-ура!».

— Тогда спешу тебя разочаровать, я не собираюсь с ним связываться. Мне нужен твой отец, а не он.

Вмиг с меня будто падает тысяча камней, такое облегчение. С этим малознакомым и, прошу заметить, малоприятным парнем мне комфортнее, чем с будущим мужем. С ним я могла проспать всю ночь в обнимку почти без одежды, чего вряд ли бы сделала с Борисом Михайловичем, какими бы он не сыпал угрозами, как бы не обещал, мол «ничего такого».

Через какое-то время мы выезжаем на трассу, проезжаем несколько километров, прежде чем остановиться около черной машины, в которой сидит парень. Я все еще в куртке Демьяна, и мне не хочется ее снимать. К своему стыду стоит признать, что я всю дорогу тайком нюхала его одеколон. Зачем? Сама не знаю… Должно быть, с ума схожу.

Нехотя снимаю куртку, отдавая Демьяну. Тот на ходу надевая, выходит. Стучится в окно к парню, привлекая внимание, и ждет пока тот выйдет. Они пожимают руки, о чем-то разговаривая. Картинка как в немом кино, поэтому нажимаю на кнопочку, и окно немного приоткрывается.

— Нет. Она точно ничего не знает, — говорит Демьян.

— Ну, тебе лучше знать, — пожимает плечами незнакомец, хоть по нему и видно, что он не согласен.

Разговор ведь обо мне? Не такая же я дурочка, чтобы не понять…

Дальше они отходят к машине, открывают багажник и достают номера. Моя челюсть буквально валяется на полу. Я такое только в кино видела. Каков следующий шаг? Пластическая операция, два новых паспорта и вечное заключение на Карибах, где из меня сделают рабыню?

Они подходят к нашей машине, примеряясь. Демьян украдкой поглядывает на меня, замечает приоткрытое окно, про себя усмехаясь, будто он ничего другого и не ожидал. Похоже, я становлюсь предсказуемой, а для заложницы это очень и очень плохо. Да. Я все еще продолжаю себя убеждать, что я заложница. И ничего, что таковой я себя не чувствую. Это все отрицание происходящего. Распространенная реакция организма на стресс.

Все их манипуляции занимают несколько минут, затем парни рассаживаются по машинам.

— Ты находка для шпиона, — едва ли заметно улыбаясь уголками губ, произносит Демьян, прежде чем нажать на газ.

Снова уснула, понимаю я, распахивая веки. Рука Демьяна нежно перебирает мои пряди волос, он еще не заметил, что я проснулась. Возможно, поэтому позволяет себе вольность. Плавно ладонь переходит на шею, затем на плечо. Наклоняется, чтобы заглянуть в лицо, но натыкается на мой недоуменный взгляд. Отдергивает руку и бросает:

— Мы приехали. Просыпайся.

Сколько я спала? Должно быть, не так много. На улице еще не успело потемнеть. Тру глаза, приподнимаюсь, смотрю в окно. Местность незнакомая. Мы посреди трассы, рядом заправка, а чуть поодаль забегаловка. Обшарпанная вывеска гласит: «Кафе». Ну и местечко…

— Надень, — протягивает мне куртку, которую я со скрытой благодарностью принимаю.

Мы выходим на улицу, где нас уже ожидает знакомый Демьяна, которого если я не ошибаюсь, зовут Кислый. Наверное, это потому что при виде него хочется скривиться. По крайне мере мне это желание сложно сдержать, когда он своими глазенками бегает по мне, ухмыляясь. Я бы не осмелилась назвать его одним из тех верзил, что завсегдатаи «Шафрана», но что-то в нем заставляет настораживаться. Уж больно мутный он.

— Выспалась? — даже простой, казалось бы, вопрос из его уст звучит каверзно. Будто он пытается меня в чем-то уличить. Что ж в таком случае ему придется постараться. Как бы бедняга из кожи вон не вылез задаром. Потому как скрывать мне нечего.

— Да, — четко отвечаю, расправляя плечи и несколько высокомерно приподнимая брови.

— Идемте, — вмешивается Демьян, беря меня под локоть. Мы идем впереди, Кислый на несколько шагов отстает. — Будь хорошей девочкой, Павлова. Не кричи, не пытайся удрать и не проси помощи. Тебе все равно никто не поможет.

Я фыркаю, но как только мы заходим в кафе, до меня доходит насколько он прав. В заведении почти нет людей за исключением бородатых, пузатых мужиков, на фоне которых Демьян с его дружком кажутся милыми и безобидными котятами. Нас не встречает хостес или на худой конец официант, как это положено в заведениях, к которым я привыкла. Весь персонал занят тем, что рубится в карты. Повар, официант, уборщица и бармен. Нас они замечают лишь, когда мы присаживаемся за столик и Кислый, приподняв руку, кричит:

— Можно?

Полноватая (полноватая — в смысле, как центрифуга) официантка, поворачивает голову, оценивающе оглядывает нас и с крайне недовольной физиономией откладывает карты, берет меню и неторопливо чапает к нам. Ну, вы представляете что за сервис, да?

К слову, даже я, не питая восторга от своей работы, приветливо, не улыбалась, но хотя бы скалилась, гостям. Но мы здесь очевидно нежеланные гости.

— Здрасте! — кивает, кладя меню перед парнями. Меня такой чести не удостоили. — Ну, вы это решайте. И свистните, если че…

Ей не больше двадцати. Круглолицая с пирсингом в носу и брови, черными, как смоль волосами, причем ощущение такое, что красили ничем иначе как смолой. Ее ресницы густо накрашены некачественной тушью, а губы отвратительным ярко розовым блеском. Лучшего примера безвкусицы не найти. Да уж, Сонька, это тебе не Париж…

Она уходит. Так уж получилось, что меня посадили под стену, будто Демьян и правда, опасался, что я смотаю удочки. Сам Демьян разместился рядом, а кислый напротив. Окружена со всех сторон.

— Выбирай, — пододвигает он ко мне меню.

Выбор невелик, точнее. Он есть, но на большинстве блюд сверху черным маркером написано «НЕТУ». Есть только шашлык из свинины и курицы, салат «оливье», картошка фри и горячие бутерброды.

— Эмм, — теряюсь я.

— Берем все что есть, — решает Кислый. В этом я была с ним солидарна. Кажется, за эти двое суток я скинула пару тройку килограммов, которые отнюдь не были лишними. У меня вообще ничего лишнего нет.

Свистеть не приходится, как только мы убираем меню в сторону, официантка подходит к нам.

— Выбрали?

Демьян диктует заказ, а я осматриваюсь по сторонам и натыкаюсь глазами на бармена, который в свою очередь с нескрываемым интересом оглядывает меня. Он выглядит милым с торчащими в разные стороны светлыми волосами и загадочной блуждающей улыбкой. Среднего телосложения в клетчатой рубашке и джинсах. Казалось бы, самый обычный парень, однако на фоне своих коллег он выглядит вменяемым. А что если…

— Что? Не привыкла к такому? Ну, прости, это тебе не Альпы с пятизвездочным отелем, — едко выплевывает Кислый.

Молчи, Сонька, молчи!

Сжимаю зубы, прикусив язычок. Это провокация чистой воды. Чай не маленькая девочка, чтобы вестись. Хоть и очень хочется.

— Оставь ее, — чеканит Демьян. Хоть он и сам расслаблен, но суровые нотки в его голосе действуют на Кислого.