По аналогичной технологии решили отливать станины для фильер, заодно старые мощности по бронзе подновили, там же фильерные доски аналогично сделаны, кассетного типа, на винтах. Открутил, вытащил и ставь на новое место. Только линии разные, у катанки более низкая пластичность, а фильер для протяжки потребуется вдвое больше, чем для бронзы или меди. И формы они другой, ко всему оборудованы водяным холодильником, да и со смазкой пришлось повозиться.[v]

Мастера и подмастерья не понимали, зачем нам проволока и полоса в ТАКИХ количествах. Проводил агитацию, пояснял, но… не всегда удачно. Спрашиваю:

— Какова главная задача у искусника?

— Уклад добрый варганить. Что ещё то?

— И что с крицей делать надобно при сём?

— Как что? Бить крепко да в углях держать докрасна, — отвечали возмущенные подмастерья.

— А зачем сие?

— Как то зачем?! Говорим тебе в который раз, уклад добрый варганить.

— А-а-а-а, блин!!! Вы молотом что делаете? Крицу мнёте, аки гончар глину, а греете ту дабы легче сие делать. Так или нет? — перехожу на крик.

— Верно сие, — кузнецы малость напряглись.

— Железо от сего действа становится мягче и крепче. Ежели посмотрим внутри, — показываю зерна внутри крицы и хорошо прокованного уклада, — зёрна да кристаллы плотней становятся. Сама суть крицы мнётся, аккурат повторяя форму поковки, оттого уклад и выходит тяжелей криц.

— Да сие каждый дурак ведает, — отвечают грамотеи.

— А-а-а-а! Дык какая разница, кто мять сие железо будет молот али валик? И так, и сяк выйдет добро.

— А, вона что! Дело добро, — вновь загомонили работники.

— Смотри, Добрын, — показываю на шустро выползающую из валков красноватую полоску, — сия наша победа великая! Много важней, чем самоков.

— То твоя победа, — ответил мрачный кузнец. — Не моя. Дурни же радуются оттого, что у них голова пуста, аки бочка из-под мёда.

— Ты-то чего не весел? Какая муха тебя укусила?

— Не куёт железо молот, куёт коваль. Аки белый свет ясно, зачем тебе столь полос надобно. Сия клеть, — Добрын сжал губы и ударил кулаком по дубовому брусу, отчего тот жалостливо скрипнул, — всех бронников Новосильских без работы оставит. И не токмо их. Како мне людям то в глаза после смотреть то?

— Ах, вот ты про что. Чудак всё же ты, Добрын. Когда тебя из ряда кузнецкого погнали взашей, где те люди были? Запомни одно, ежели руки на месте, бронникам добрым завсегда у нас работа найдётся, а с лентяев какой спрос, — хлопнул кузнеца по плечу, подошёл ближе. — Что бронь то, ерунда! В машинах вашего труда сколь сотен часов? Не хуже меня ведаешь. Пилу малую и ту два дня до ума доводите. А винты, а гвозди да пластины?

— Верно то, помощь от таких вальцов велика. Но нити тебе из уклада зачем потребны? Небось на кольца кольчужные пустишь?

— Какие кольца? Окстись. Вот вернусь с Должанки, поведаю как булат из сих нитей варить.

— Из нитей?! — настроение кузнеца мгновенно переменилось. Будто маленькому мальчику показали шоколадку.

— Верно из нитей, и ужо поверь, куда лучше, чем у твого деда выйдет.

— Обещаешь?

— Я тебя хоть раз обманывал? Заканчивай ужо ныть. Собирай своих мастеров, да айда трапезничать. Вона, чуешь дух какой!

— Бобров запекли?

— Ага, пошли, — дружески хлопнул кузнеца по плечу. — Столы от яств ломятся.

Запуск линии отметили с размахом. Не пожалел бочки стоялого мёда. Да и самому надо отвлечься. Мне эти расчёты по ночам снятся… Надо что-то с этой математикой решать.

До поздней ночи гуляли, а утром разбудили. Блуд объявился. Не один. Плоты, что тянули водоходы, словно мухи облеплены оборванной детворой вперемешку с баранами и мешками.

— Ты сколь чад малых накупил? Чудила!

— Не гневись. Скопом отдали. Не отказываться же. Ещё и серебра на дюжину справных мужиков хватило, — начал оправдываться Блуд.

— Ладно, сколь всего, сказывай?

— Шесть десятков мальцов, да девиц с сотню. Грудничков не брал.

— Хоть это ума хватило, — только и пробубнил под нос.

Вот Блуд! Удружил так удружил. Хотя, сам виноват. Эмоциям в последнее время поддаюсь. Странно, не замечал раньше за собой такого. Тело пациента влияет? Не знаю. И куда прикажете всю эту орду девать? Ладно. Они много есть не просят, найдём им работу по рукам. Будут синилку, хвою и корешки всякие разные собирать. Да уж, дожил, детей малых работать заставляю. Хотя нет, смотри-ка. Там и подростков хватает, они там все худенькие и маленькие. Кожа да до кости.

— Княже, княже! — Блуд дёргал меня за рукав и протягивал исписанный лист. — Тута список люда, да товару, что с Ельца привёз. Меринов же, верхами гонят. Резан бы… Поиздержался.

— Разместим сперва, после и твою мошну обсудим. Не обижу. Броню, как вижу получил?

Блуд кивнул головой:

— Как оговорено сделал. Воев в ту одел, а после через Воргол в ней прошли. Многие видали.

— В дороге то как? Все дошли али нет?

— Добро шли, токмо пять холопов богу душу отдало, — он наклонился ближе и зашептал. — У Новосиля разъезды татарские. Грамоту на полон смотрели. Приметы проверяли дотошно. Бают, караван самого темника как в воду канул.

— Да ты што?!

— Вот тебе истинный крест, — он перекрестился, но в его глазах играли озорные огоньки.

Подробно обговорили тему. Баскака ищут, но ничего страшного пока не произошло. Шерстят все караваны из Елецкого и Воргольского княжеств, да гостей заграничных. Будем надеяться, что пронесёт.

Не только запуском стана занимался, со стеклом возился. Опять выручил баритоцелестин, а выделить из него барит не составило труда. Как наполнитель белой бумаги, он куда лучше каолина, а ещё это огнеупор и топовая добавка в стекольную шихту.

После прибытия из Козельска небольшая группа «стекловаров» занималась НИОКР по плану, пытаясь сварить простейшее оптическое свинцовое стекло по рецепту XVII века, без перемешивания шихты. Но то ли я чего напутал, то ли шихту плохо чистили. Короче, результаты никакие, а барит унылое дело развернул на девяносто градусов.

Одно время баловался стеклодувным делом на пенсии. Варил художественные стёкла, вот и вспомнил годный рецепт крона[vi] на основе оксида бария и пятиокиси фосфора. Более того, с баритом свинцовое стекло до ума довели. Плюнул на простые решения и, использовав тигель с мешалкой, добавил в шихту карбонат бария, благо оба рецепта не требовали запредельных температур, и готово!

Стекло варили в шамотных тиглях в небольшой регенераторной горшечной печи. Процесс шёл гораздо быстрей варки натриево-силикатного стекла, которое пробовали параллельно, главное, ингредиенты этой шихты много проще чистить, чем песок.

Горшечная печь хороша тем, что за один цикл в ней можно самые разные составы варить, лишь бы места хватило. Этим и пользовались по полной, проводя за сутки до сорока варок. Замахнулся разом на восемь сортов оптического стекла, включающих кроны и флинты, да и про обычные стёкла не забывали, чего-нибудь, да получится.

Годные пропорции нащупали быстро, оставались технические сложности с пузырями и свилями, которые «мастера» не могли побороть. Да и с закалкой не всё гладко. Но это дело наживное, самому недосуг, слишком занят на базе. У стекольщиков всё больше набегами бываю. Написал инструкцию, отправил заказы для отливки из чугуна форм для прессовки линз и хватит пока. Если не справятся, вернусь и доведу до ума. Главное, стекломасса прозрачная на выходе пошла, с правильным коэффициентом преломления.

Стёкла из оксидов фосфора и бария выходили очень дорогие, да и свинцовые не сильно дешевле. Однако, по технологической простоте они сто очков форы давали силикатным оптическим стёклам, да и учиться варить стекло на такой шихте одно удовольствие.

Большая часть работы на базе, административная текучка. В этом мне целая бригада контролёров помогает: производственный учёт, составление библиотек выпускаемых деталей и узлов и сбор данных для таблиц наценок, то бишь на торге вызнают цены и настроения. Все цены разбиты на три категории.