Дядя откинулся к стене, по лицу его стекал красный сок вперемешку с зернами. Неожиданно он скривил рот и… улыбнулся. Улыбка эта, должно быть, доконала У Юйхуа. Она кинула миску с рисом и выбежала из дома…

Дядя скончался осенью 2002 года. На похороны я не поехал. И меня до сих пор мучает из-за этого чувство вины. К тому времени я ушел с работы и отправился в свободное плавание, мечтал больше никогда не общаться с людьми, постоянно напоминавшими мне, что я им чем-то обязан, мечтал не получать больше бесконечных просьб от дяди – они почти свели меня с ума! Я сбежал в Шанхай53 и стал так называемым «желтым жилетом»54 одной из фирм, занимающихся ценными бумагами. И более десяти лет у меня не было никаких контактов с деревней.

Слышал, директор Цай, госпожа Цай Сыфань, Цай Вэйсян55, которая в то время уже была гендиректором акционерного общества по производству пиломатериалов, устроила дяде пышные похороны, и все улянцы были в трауре. Пригласили четырех музыкантов, чтобы они играли траурную музыку. Под звуки песен «Ликование», «Обращение ста птиц к фениксу» и «Ты несешь груз, я коня веду» обе улицы деревни заполнились людьми, которые хотели проводить моего дядю в последний путь. Расстроенная госпожа Цай Сыфань трижды падала в обморок! У Юйхуа тоже плакала: хотя они с мужем дрались всю жизнь, а все же провели вместе столько лет.

У Юйхуа сказала, что дядя ушел в мир иной умиротворенным (на этих словах тетушка покраснела), даже успел съесть перед кончиной миску лапши с кунжутом на обед. Однако мнения расходились. Некоторые утверждали, что в последний раз жена заходила в старый дом за две недели до смерти мужа, другие доказывали, что перед смертью дядю много раз навещала Вэйсян, мол, она стала хорошей дочерью и не брезговала убраться у отца дома, проявляя таким образом искреннюю заботу.

Обо всем этом много позже мне поведал «вечный беглец» Лян Уфан (он всю жизнь чего-то от кого-то добивался и всю жизнь с кемто судился). Мы встретились с ним во время одной из моих командировок: он приехал в Пекин подать очередное прошение, и мы столкнулись на углу вокзала.

Я пригласил земляка на ужин в ресторан, выпили небольшую бутылку эрготоу56. А после Лян Уфан как бы невзначай сообщил о смерти моего дяди. Чувство, что я всем обязан Цай Гоиню, никогда не покидало меня, и я стыдливо опустил глаза. Как я теперь верну дяде долг? Хотя в глубине души, узнав о смерти родственника, я почувствовал облегчение. Раз он мертв, больше я ничего не могу для него сделать. Почему бы наконец не успокоиться?

В этот самый момент Лян Уфан громко рыгнул, разбрызгав по столу ликер, и просипел:

– На самом деле Лао Цай не умер.

– Что ты имеешь в виду?

– Лао Цай стал деревом.

– Не понял…

Лян Уфан наклонился вперед, понизил голос:

– Я имею в виду, что твой дядя отправился в город в большом горшке, и сейчас он в саду бонсай в столице провинции.

– Ты слишком много выпил, дружище!

– Не так уж много, всего пару стаканов эрготоу… Дю, – он назвал меня детским прозвищем, – послушай! В деревне только я не взял деньги за молчание, которые предлагала твоя родня. Если и я промолчу, правду ты уже не узнаешь…

– Деньги за молчание? – я посмотрел на земляка удивленно. – За какое молчание?

Лян Уфан протянул руку:

– Чувак, если хочешь узнать, позолоти ручку. Дашь денег – расскажу. Это называется «плата за информацию». Дай, сколько захочешь, и я скажу, где искать твоего дядюшку.

Я на мгновение замер. Затем достал из кармана бумажник, вынул оттуда пачку купюр, около двух тысяч юаней, и положил перед Уфаном. Он кивнул:

– Этого хватит.

Слова земляка шокировали, и я долго не мог прийти в себя. Да, мир изменился. Но, независимо ни от чего, ни от каких изменений, такое не должно происходить. Я не верил услышанному. Не мог поверить. Вглядывался в лицо Лян Уфана, надеясь прочесть там что-нибудь. Казалось, хоть он и пьян, а все же не лжет. В его глазах не было характерного блеска ликования от успеха собственного вранья. Впрочем, мне всегда было трудно отличить правду от лжи. И я начал мысленно убеждать себя, что нельзя верить этому мошеннику.

Но после того как мы расстались и я вошел в купе спального вагона, какое-то странное чувство кольнуло меня! Главный офис компании, где я работал, располагался в Шэньчжэне. После возвращения я несколько дней не находил себе места, по ночам меня мучили кошмары. «Дай молока, дай молока!» – эта фраза постоянно звучала в голове. Я помнил, что в долгу у дяди и теперь уже никак не смогу оплатить этот долг.

Следуя указаниям Лян Уфана, я отправился на рынок бонсай в провинциальном центре. Там ходил от одного дерева к другому. И вдруг остановился перед горшком под названием «Гранат пота и крови» стоимостью 1,2 миллиона юаней. Мое сердце бешено заколотилось. Не могу сказать, что это было. Может, интуиция?

Ко мне подошел владелец рынка:

– Сэр, это главное сокровище моей коллекции. Хотите купить?

– Горшок с гранатом стоит 1,2 миллиона?

– Если он вам и правда нужен, давайте пройдем ко мне и поговорим.

Я последовал за ним в оранжерею, где повсюду благоухали прекрасные цветы. На столе стоял чайный сервиз. Хозяин попросил кого-то приготовить чай, а затем заговорил:

– Сэр, то, что я сейчас скажу, нельзя упоминать за пределами этой комнаты. Я сам купил гранат за 700 тысяч юаней и забочусь о нем уже три года. В отличие от других бонсай, этот питается только плотью и кровью.

Я посмотрел на хозяина, его лицо лоснилось от пота.

– Бараниной или говядиной? – уточнил я.

– Это еще не все, – игнорируя мой вопрос, продолжил хозяин. – Видите, у него очень большой горшок. Потому что на дне лежит человеческая голова.

– Разве вы можете торговать человеческими головами?

– Конечно, нет, я продаю бонсай. Что спрятано под растениями, не знаю. Значит, это не преступление. Но есть причина, по которой я имею наглость просить за этот гранат такую высокую цену. И, смею вас заверить, цена на дерево будет расти еще. Если вы не купите его сегодня, а придете в другой день, цена будет в два раза выше.

В бизнесе я был не новичок и знал, что в словах хозяина есть какой-то подвох. Но не хотел торговаться. Если б дядя был жив…

– Гранат я возьму, – заявил я решительно. – Но при одном условии.

– Что за условие?

– Расскажите, где и как вы его приобрели.

Хозяин огляделся по сторонам, а затем, наклонившись, прошептал мне кое-что на ухо.

– Правда? – удивился я.

– Никакой лжи.

Сейчас этот гранат стоит у меня дома в большущем красно-оранжевом горшке с цветочным рисунком. Растет бонсай очень хорошо, ствол и ветви его оформлены с большим умением и вкусом. Над деревом долго трудился специалист: на верхних ветвях можно заметить следы проволочных стяжек. Дерево с его шишковатыми ветками придает помещению праздничный вид. Все, кто приходит ко мне, обращают на него внимание. На нем даже выросло два плода.

А в тот вечер, когда купил гранат, я сел на стул перед ним, чтобы поговорить с дядей. Но ночь прошла, а бонсай так мне и не ответил. Лишь когда я ненадолго задремал, сквозь сон слышал, будто хлопает дверь. «Не ветер ли?..» – подумал я.

Я чувствовал, что от горшка исходит запах Улян. Изо дня в день он отравлял мне жизнь, не давал покоя. Каждый раз, проходя мимо граната, меня преследовало желание разбить горшок, чтобы посмотреть, лежит ли на его дне дядина голова. Я даже специально консультировался с юристом на этот счет! И он предупредил: если голова действительно в горшке, то это преступление, неважно, убили дядю или отрезали ему голову, когда он уже был мертв. И все те, кто брал деньги за молчание, будут считаться соучастниками преступления, поскольку вовремя не сообщили о содеянном.