Это произошло в субботу, и уже на следующий день слух об абсурдном происшествии распространился по всему Инпину. У нас, жителей этих мест, богатое воображение. По сарафанному радио сплетня пронеслась с востока города, где находилась школа, на запад, где была армейская часть. А по пути превратилась в историю о том, как «офицер пошел в школу подсматривать за ученицами, принимающими ванну».

К несчастью для Цай Гоиня, учительница, недавно переведенная с юга в среднюю школу округа, оказалась женой замполита местного гарнизонного гаубичного полка. И замполит узнал все подробности, так сказать, из первых рук. А в городе посчитали максимально правдоподобными именно слухи о «солдате, подглядывающем за купающимися школьницами». Замполит пришел в ярость и, чтобы восстановить репутацию своего гарнизона, собрал экстренное совещание, на котором приказал немедленно заключить Цай Гоиня под стражу. Дяде было тогда 32 года, из них 16 он служил, и долгие 8 лет провел на войне; в итоге ему удалось сделать успешную военную карьеру. Его продержали в камере три дня, пока не выяснили обстоятельства дела, а затем отпустили.

Ровно через неделю после обеда он снова пришел к директору школы и спросил как ни в чем не бывало:

– Ну что? Удалось решить мой вопрос?

Директор предложил капитану воды и сказал:

– Я попросил жену познакомить вас с одинокой работницей хлопчатобумажной ткацкой фабрики. Красивой, умной, с хорошим характером. Понимаю, люди не молодеют…

– Вы же обещали помочь, – рассердился Цай Гоинь. – Что вам удалось для меня сделать?

– Я же говорю: попросил жену найти вам пару. Женщина готова встретиться с вами. Когда будет удобно?

– На кой мне работница фабрики! – не унимался капитан.

– Успокойтесь, – директор глубоко вздохнул. – Выпейте воды!

Но угомониться Цай Гоинь никак не мог.

– Вы же сказали: «Посмотрю, что можно сделать». И что сделали?

Директор горько усмехнулся:

– Уважаемый командир Цай, забудьте о своих мечтах. У Юйхуа бросила школу.

Дядю будто ударили по голове:

– Как бросила?

– Так. Ушла и все.

– Значит, вы мне уже ничем не поможете?

– Нет, – сказал директор. – Это вне моего контроля.

– Ладно, – Цай Гоинь развернулся и пошел прочь. А сделав два шага, вдруг обернулся и попросил: – Дайте мне ее домашний адрес.

Вот так дядя впервые попал в Улян. Он прикатил на зеленом джипе с десятью коробками различной еды. Когда машина въехала в деревню, все женщины вытянули шеи, спрыгнули с каменных катков и закричали:

– Большой чин к нам приехал! Большой чин!

Сегодня, пятьдесят семь лет спустя, я сомневаюсь, что капитан Цай Гоинь отправился бы за У Юйхуа, знай он наперед, что из-за девушки со временем превратится в «бородатую деревенщину». Но тогда дядя был очарован, влюблен, ему хотелось все сделать по-своему, и он никого не слушал. Не побоялся даже новых насмешек, которые теперь уже посыпались от многочисленных улянских зевак.

Люди в Улян впервые увидели джип. Они с изумлением изучали зеленого «железного коня»: сначала исследовали рисунок протектора шин (какие интересные следы махина оставляет на земле), а фары, по утверждению некоторых, напоминали большие яйца. Затем деревенские заметили мужика в военной форме. Вернее, смотрели они не на капитана, а на герб, украшавший его шапку, на погоны со знаками отличия и на сапоги для верховой езды. Люди говорили, что кожаные сапоги с пружинами, поэтому они цокают и цокают при ходьбе. А манера дяди говорить «ты» с северо-восточным акцентом и десять коробок снеди в его руках окончательно привели улянских женщин в восторг. Они же не знали, что джип дядя позаимствовал в уездном отделе вооруженных сил, где один из его старых товарищей служил начальником. И также не знали, что сапоги для верховой езды дяде подарил пьяный старый маоист33, который встретил Цай Гоиня в долгом походе с северо-востока на юг и прослезился, увидев, во что обут боевой капитан. Женщины просто безоглядно поверили, что перед ними «большой чин».

Новость о приезде Цай Гоиня молниеносно разнеслась по деревне. Местные тетушки плотно окружили Лао Цая (да, скоро для них он стал Лао Цаем), и все дружно направились к У Юйхуа. Однако ворота дома девушки оказались закрытыми. Снова дядя стоял перед запертыми дверьми, теперь уже – с 10 коробками деликатесов в руках!

Но люди в Улян простые и щедрые. Как-то раз к ним забрел чужак с причудливой прической, выходец из другой страны, так вся деревня полдня кормила его и поила чаем. Всем хотелось посмотреть на необычного человека. Вот и Цай Гоиню добрые деревенские захотели помочь. Дом У Юйхуа вместо забора был окружен невысокой стеной из желтой глины. И через нее можно было с легкостью перемахнуть. Что и сделали сразу десяток женщин. Одна за другой они начали стучать в дом и кричать:

– Сяо Хуа34, открой, это я, твоя тетя.

Или:

– Открой дверь, это я, бабушка Цзюй.

Иные звали мать девушки:

– Одумайся, открой дверь. Что у тебя там? Ты уже не маленькая.

Мать Юйхуа, естественно, не хотела обижать соседок. И через некоторое время отворила центральную дверь. Но дочь ее ни за что не желала выходить и пряталась в дальней комнате. Настроение у девушки было плохое, она не знала, что делать дальше, и очень испугалась, не ожидала, что ситуация повернется таким образом! Однако под женские крики в ее сознании произошло едва уловимое изменение в пользу преследователя. В памяти замелькали картинки, связанные с офицером: вот он делает доклад, вот проводит занятие по военной подготовке, и вдруг ей страшно захотелось увидеть Цай Гоиня! Стоя перед зарешеченным окном, затянутым бумагой, она послюнила мизинец и проделала маленькую круглую дырочку. Но увидела лишь многочисленные женские седалища.

И абсолютно всем их хозяйкам было дело до нее и Цай Гоиня! Кто проповедью, кто угрозами пытался выманить У Юйхуа из ее убежища. Тетушки метались от окна девушки до офицера, переводя с китайского на китайский то, что молодые люди имели сказать друг другу. Женские задницы то и дело перескакивали через стену во двор и обратно, передавая слова обеих сторон по кругу. Конечно, в процессе переговоров женщины Улян подвергали реплики существенной художественной обработке в соответствии с собственным пониманием смысла. Что-то опускали, что-то добавляли, что-то приукрашивали. Как будто пытались найти ключ к замку – пробовали один, не подошел, брали другой и так далее… «Подбирали» целых четыре часа. В конце концов даже сама У Юйхуа не могла сказать, какой «ключ» тронул ее сердце. Когда тетушки с молчаливого согласия девушки открыли для гостя дверь во внутренний двор дома, уже стемнело. Цай Гоиню, простоявшему все это время на улице, наконец налили «яичного чаю»: шесть яиц взбили в миске с молоком, чаем и тростниковым сахаром. Цена за чашку напитка – автоматическое согласие офицера жениться на Юйхуа (в Улян много странных обычаев, связанных с едой, и Цай Гоинь решил послушно им следовать и со всем соглашаться).

И вот эти двое оказались официально помолвлены. У Юйхуа опустила голову, сердце ее было в смятении. Хотя она и взглянула на жениха украдкой, разглядеть лица офицера не смогла – свет масляной лампы был слишком тусклым. Обзор также закрывали стоящие на столе десять коробок димсамов35. Так что она знала будущего мужа лишь со стороны «духовной»: знала, что он был солдатом, который участвовал в войне против Соединенных Штатов и Северной Кореи, – и на этом все. Да, мода того периода выходить замуж за военных сыграла в этой истории самую важную роль. Конечно, были и другие факторы, но их немного.

Так, по устному соглашению сторон, Цай Гоинь стал зятем. Говорили, что свадьба была шикарной. У Юйхуа – первая невеста, которую возили на джипе. В окружении толпы внедорожник подъехал к ее дому, сделал круг по деревне, а затем вернулся обратно. После дядю официально признали жителем Улян и родоначальником новой династии.