– Вот, посмотрите, Николай Карлович, он уходит навсегда от нас с Родей. Его необходимо положить в больницу.

– Что, так и сказал: «Навсегда»? – спросил доктор.

– Да, именно так и объявил.

– Иван Федорович, я бы не советовал вам сейчас покидать свой дом. Припадок может повториться, через три-четыре дня, – сказал Николай Карлович.

– Он еще и царя вздумал убить! – сказала Катерина Ивановна.

– А сам не хотел стать царем? Это уже похоже на SCHIZOPHRENIA10. Тем более вам надо сидеть дома.

– Его определенно нужно положить в больницу! – сказала Катерина Ивановна.

– Ни в какую больницу я не поеду! Или, силой потащите? – сказал строго Иван Федорович, продолжая собирать вещи и укладывать их в чемодан.

– Я не знаю, что делать, Николай Карлович.

– А ничего не надо делать, опустите его, он сам к вам придет. Только пить ему пока нельзя, а то последствия будут еще хуже. Да, кстати, я еще порошки принес. Вот, возьмите! – и он протянул руку с лекарствами Ивану Федоровичу. Тот взял и положил в карман пиджака.

– Не вернется, у него, наверно, женщина есть на стороне.

– Ну, разводы в наше время не редкость. Крепитесь, Катерина Ивановна, пойдите, сейчас дам вам успокоительное, – сказал господин Блюменштайн и достал из своего саквояжа маленький сверточек бумажки.

– Иван, я же без тебя умру!!! – уходя, истерично вскрикнула Катерина Ивановна, а слезы буквально лились из ее глаз. Иван же, не обращая внимания на расстроенную свою жену, продолжал складывать вещи в чемоданы.

– Успокойтесь, пойдемте я вас провожу, – беря ее под руку и уводя из кабинета.

Чемоданы были собраны, и Иван Федорович, а с женой он так и не попрощался, вместо этого он крикнул Машу, чтобы пришел дворник. Когда он явился, Иван Федорович дал ему целковый, приказал поймать извозчика, погрузить чемоданы на сани и отвезти их и его в «Гранд Отель Европа». Спустя час Иван Федорович уже был у дверей гостиницы. Когда все формальности были улажены, и он был со своей поклажей у себя в номере, он сел в кресло. «Надо идти к царице моего сердца и объявить ей об этом», – подумал Иван Федорович и, встав с места, запер номер, спустился на улицу, поймал извозчика и поехал к ней.

Как всегда, за квартал до дома номер двадцать четыре Измайловской роты он слез и пошел пешком. Открыла ему снова она, но она была не одинока – на кухне сидел Андрей Желябов и что-то писал.

– Ты как говорила? «Уйдешь от жены – тогда и приходи». Вот, волю твою я исполнил. Я навсегда ушел от жены.

– А я знаю, что ты ушел от нее, мне записку прислали от твоей жены. Вот она, – и Перовская достала бумажку. Вот, ждет меня сегодня. Здорово твой братец постарался. Он очень опасен для нас, а ты за него поручился. Удивительно, как нас еще не арестовали.

– Пошли кого-нибудь, а сама не ходи.

– Нет уж, я пойду, хочу посмотреть на нее.

– Я пришел пригласить тебя на обед в честь моего переезда.

– Она не пойдет, в светлый час дня в городе слишком много шпионов, ее тут же схватят, а вечером темно будет, тогда и пойдет, – сказал Желябов.

– А ты что скажешь? – спросил Иван Федорович, обращаясь к Перовской.

– А я, как жена, должна делать, что мне велит мой муж, – ответила Перовская. – Ты не вовремя пришел, я пришлю тебе записку, когда можно будет, а сейчас иди. Кстати, где ты сейчас живешь?

– В «Гранде Отеле Европа».

– Завтра Новый год справлять будем, ты приходи в десять вечера в съемную квартиру купца Сничкина на третий этаж, номер восемь. Будем тебя принимать в Исполнительный комитет, получишь новый паспорт. Там и увидимся. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Иван Федорович и повернулся, чтобы уйти.

– Жди, – бросила она ему на прощанье.

C тем и покинул Иван Фёдорович ее и пошел в уже привычный трактир. День на удивление пролетел быстро, и Катерина Ивановна отправилась на встречу с незнакомой ей женщиной. Придя в комнату для свиданий с нею на полчаса раньше, она села на стул, стоявший рядом со столом, и стала ждать. В назначенный час дверь комнаты приоткрылась и вошла Софья Перовская в сопровождении Желябова. Катерина Ивановна ждала кого угодно, только не такую маленькую девочку с мальчишечьим лицом, одетую в гимназическое платьишко с белым воротничком. Но в ту же секунду подавила в себе это удивление.

– Наш разговор не должен проходить в присутствии мужчин. Видите? Я одна пришла, – потребовала Катерина Ивановна.

– Андрей, выйди, – сказала Перовская.

Желябов нехотя вышел за дверь комнаты.

Как только они остались одни, Катерина Ивановна чуть не засмеялась, подумав о том, что зря она это все затеяла.

– Я, признаться, очень удивлена, увидев вас такую. Я-то, грешным делом, думала: придет дама невиданной красоты, во всем убранстве, некая светская львица, – с улыбкой сказала Катерина Ивановна, – А тут мне сначала подумалось: а не служанка ли вы? Но, увидев вашего сопровождающего, я убедилась, что это не так.

– Зато вы выглядите – хоть на бал вас веди. Запах ваших духов я еще в коридоре почувствовала, – без капли смущения ответила Перовская, садясь на стул напротив Катерины Ивановны.

– Я пригласила вас поговорить о своем муже – Иване Федоровиче Карамазове, – сказала Катерина Ивановна, предупреждая вопрос Перовской.

– А что о нем говорить? Вы вся такая эффектная, и остались без своего мужа, а вот меня, такую, казалось бы, простушку, любят двое мужчин. Видимо, ваша родословная подвела. Вы откуда приехали? Из провинции? Чьих родов будете? Неизвестно.

– Мой отец в войсках служил.

– А я дочь бывшего генерал-губернатора Петербурга. Вот так. Происхождение здесь играет не последнюю роль, его издалека видишь. Чем вы занимались, будучи в своем уездном городишке? Ничем. Так проживали благодаря кому?

Тетке из Москвы.

– Ну вот, настоящей работы не знали и образования путного никакого не имели. А он человек деятельный, вы же, видимо, как только вышли за него, так в тихое болото превратились. Ему просто скучно с вами стало, он человек идейный, а у вас никакой мыли нет, вот он и ушел от вас. А теперь пришли и требуете от меня отдать вам мужа. Да он со скуки с вами пропадет.

– Ушел-то он к вам? Или вы какую-то другую представляете?

– Да какая разница, к кому – ко мне или еще к кому-нибудь. Ему главное, чтобы интересно жить было, а не сидеть с пустой головой около вашей юбки.

– Но, если пришли вы, значит, он к вам ушел.

– Disons.

– Я не понимаю иностранного языка, потрудитесь перевести.

– Я сказала «допустим».

– Оставьте его, пожалуйста, он отец нашего семилетнего ребенка.

– Которого нелюбимая женщина родила. Он же женился на вас из-за чувства благодарности. Он мне рассказывал всю вашу историю.

– Ваши взаимоотношения тоже не крепки, у вас все построено на его страсти, и она скоро пройдет, и вы будете так же несчастны, как я сейчас, – парировала Екатерина Ивановна.

– Нет, все не так. Он служит очень серьезному делу, он идейный человек, я же вам говорю, но вы в силу своей необразованности допустить этого не можете.

– Убийство царя?

– А это уж, простите, дамочка, не вашего ума дело. Забудьте навсегда про это и никому не говорите, а то ваш ребенок останется сиротой. J’ai bien compris? Я понятно сказала? – и тут же перевела, вспомнив, что ее собеседница по-французски не понимает.

– Вы мне угрожаете?

– Нет, просто предостерегаю.

– Мне до этого нет дела, мне мой муж надобен.

– Да с чего вы взяли, что он ваш муж? Сходили в церковь, обряд совершили – и все, муж, что ли? Ни он, ни я в Бога не веруем, и все ваше венчание – полная profanation – профанация.

– Он больной человек, ему необходимо лечиться.

– И чем же?

– У него белая горячка, он два раза лежал в психиатрической больнице. Возможно, он не отдаёт себе отчета о своих действиях. За ним уход необходим.