Кстати, а когда я выпивал последний раз? Даже не помню. Я вечно то на работе, то за рулем, даже на шашлыках тогда не выпил, на машине ведь был. График у рабочей лошади такой, что и напиться некогда, но завтра обязательно выпрошу у ба бутылочку домашнего вина, чтобы с ним увести свою красоту на дикий пляж вечером. И там уже задать жару.

Пока думаю обо всем этом, Таня возвращается из ванной, одетая в легкую пижаму, с пучком на голове и совершенно без косметики. Я как увидел однажды этот ее вечерний ритуал, чуть не упал на месте. Сначала стирает все, затем одной фигней умывается, потом еще одной, потом три крема разных намазывать на себя. Фак, не понимаю, и как женщины в этих своих баночках не путаются? Она тогда пошутила опять про возраст, мол, хочешь быть красивой после тридцати, надо каждый день за собой следить. Выглядит она бомбезно и без всяких своих косметических штук. И все-таки что-то я такое сделал в этом мире, чем-то заслужил, чтоб мне такая охеренная женщина досталась. Чмокнув коротко, дабы себя не разгонять, оставляю ее одну, быстро принимаю душ, возвращаюсь и предлагаю сразу лечь спать. После работы и дороги в несколько часов сил у нас действительно мало, а на ближайшие дни они ой как нужны. Мы укладываемся рядышком, на инстинктах подгребая поближе, и я кайфую от мысли, что сейчас не четыре утра, и целая ночь впереди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Будем спать, Алехина? Целая ночь – это праздник, правда?

- Лёш, праздник не может продолжаться вечно, – человек не может просто порадоваться и сразу занудствует.

- Танюш, ради этого праздника, ради самой возможности я пахал четыре ночи подряд до бессознательного состояния.

- Я все знаю, Лёш, я о другом говорю. Сейчас все прекрасно, но ведь так не будет всегда. Мы живем сегодняшним днем, но если смотреть дальше, на перспективу…

- Я тебя люблю, – я не даю ей закончить мысль, перебиваю, да еще и какими словами. Давно надо было. А сейчас так легко получается, словно готовился. Правильные слова слетели с губ в правильный момент.

Кажется, ее разрывает от этих трех коротких слов. Всё, что я говорил до этого, уже не имеет значения. Всё, что мы делали до этого, – тоже.

- Что ты сказал?

Таня

- Что ты сказал?

- Сказал, что я люблю тебя. Эй, ты что слезу пустила? Тань, ну ты чего? Иди сюда давай, – притягивает к себе, позволяет уткнуться носом в его шею, чтобы залить теперь уже его подушку соленой реакцией организма на признание в любви. – Чего ты ревешь, дурочка? Я же это сказал для того, чтобы ты знала – для меня наши отношения намного больше, чем сегодняшний день. Да, вечного праздника не будет, но для меня просто вот быть здесь с тобой – это уже такой праздник, что коней двинуть можно. Я тебя люблю, сладкая, с самого начала люблю, – он продолжает свой поток мыслей, поглаживая мои волосы, а я все никак успокоиться не могу. – Ну к чему эти слезы, а, Тань? Разве что-то не так?

- Прости. Нет, все так, все больше, чем просто «так», я просто не думала, что для тебя это настолько серьезно и…

- Ну ты чего? До сих пор думала, что я не наигрался еще?

- Не знаю, Лёш, мы же знакомы всего ничего, мы не так много времени провели вместе, а я вообще только недавно была с другим, и говорить о любви уже сейчас...

- Да насрать мне на деда твоего, слышишь? – Лёша вынуждает оторваться от него, опереться на локти и нависнуть сверху, глядя глаза в глаза. Обнимает мои плечи и держит крепко-крепко, так, что даже при желании никуда не сбегу. – Даже если бы ты два дня назад с ним рассталась, это что, мешает как-то нам?

- Есть некоторые приличия, Лёш.

- Похеру, нет? Кому они нужны? Только время терять. Может, мне надо полгода подождать? И зачем я бы терял столько времени, которое могу провести с тобой, не расскажешь? Так и не понял, чего ты ревешь.

- Я с тобой рядом вообще странной становлюсь. На работе – железная леди, а с тобой – какая-то глупая девочка.

- Ну ничего, я тебя и такой буду любить, – он улыбается, а я толкаю его по ключицам, заставляя сильнее вжаться в подушки, но тут же сама падаю сверху на него и пищу от неожиданности. – Можешь быть любой. Главное, не безразличной ко мне. А так я парень без претензий, на все согласен. Мне и так слишком сильно повезло с тобой.

- Это еще очень большой вопрос, Филиппов, кому и с кем повезло из нас двоих.

- Тебе со мной тоже, – он нагло кивает, а я хочу укусить его, чтобы не зазнавался.

Мы еще довольно долго просто лежим, не разговаривая, но обнимая друг друга, трогая и упиваясь этим чувством, словно мир застыл для нас двоих. Хочется, чтобы ночь не заканчивалась никогда, продлилась целую бесконечность, но рассвет все равно наступает. Радует лишь то, что этот день тоже будет принадлежать нам.

Утром я поднимаюсь позже Леши. Наверное, я слишком заспалась. Возрастные люди обычно встают рано, видимо, Леша легко подстроился под этот ритм бабушки, но я уже не могу подстраиваться чисто физически. Мой организм за неделю выматывается, и поэтому сон в субботу – это святое.

- Эй, соня, уже утро, – Фил будит меня, начиная щекотать под одеялом.

- Ну и что, море от нас не уплывет.

- Пора вставать, шутница моя. Там бабушкины блины ждут.

- Тогда знай, что я отрываю себя от постели только ради блинов.

Странно или даже, вернее сказать, неожиданно, что я так спокойно и уверенно чувствую себя этим утром в доме Лешиной семьи, хотя еще вчера ощущала стеснение. Так быстро привыкла? Как и к самому Филиппову. С ним вообще все случается крайне быстро.

Первый поцелуй произошел еще в день знакомства. Первое свидание, хоть я усиленно пыталась его так не называть, уже через день. А потом он сам приехал ко мне без спроса, когда я заболела. И вообще у меня такое чувство, будто бы Фил поставил себе цель с четким графиком и неукоснительно этому графику следовал.

- Таня, доброе утро! – приветствует меня бабушка Леши. Прошмыгнуть в ванную мимо кухни незаметно не получается.

- Доброе!

Интересно, куда за секунду делся Филиппов? Только что был тут, и вот уже оставил меня с бабушкой один на один. Я вроде и понимаю все, но пока не знаю, о чем мы можем с ней поговорить.

- Хорошо спалось у нас?

- Спасибо, да, отлично.

- Уговорил тебя Лешка к нам приехать? – спрашивает, улыбаясь.

- Уговорил, не то слово. Просто приехал за мной на работу и говорит «Мы на море».

- Он такой у нас. Если что-то задумал, берет и делает, всех построит, командир.

Не сказала бы, что считаю его именно командиром, но в целом согласна – Леша может организовать то, что ему нужно, и любого уговорить.

- Он с детства такой?

- Конечно. Сразу был за старшего в семье.

Я помню, Леша крайне не любит говорить про отца, и могу его понять. Но почему-то сейчас, когда слышу эту фразу от его бабушки, что-то больно колет в груди. Это не чувство жалости, а скорее, чувство несправедливости. Я-то росла в полной семье, и хотя особо близких отношений с родителями у меня нет, все равно знаю, что я для них – любимая дочь. А Леша с детства вынужден был стать главным мужчиной семьи, как верно подметила его бабушка.

- И о чем вы тут шепчетесь, пока меня нет? – Леша неожиданно появляется, подходит ко мне со спины и укладывает руки мне на плечи. Территориальный такой стал до невозможности.

- А может, мы тебе не скажем? Это женские секреты, – умничаю, не поворачиваюсь к нему, хотя зря – увидела бы удивленное лицо.

- А вы уже успели и секреты завести? – он убирает руки и аккуратно разворачивает меня лицом к себе.

- Представь себе.

- Ты блины-то будешь, секретная моя? – Филиппов наклоняется и тянется ко мне за поцелуем, а я уворачиваюсь. Ну не прямо же при бабушке!

- Конечно, – фыркнув в ответ на его публичные домогательства в виде поцелуя, я обращаюсь к бабушке Леши. – Мы же попьем чай все вместе?