- Привет, Эля.

- Приветствую. Ты уже знаешь, что завтра губернатор с Буйновым хотят проехаться на электробусе по новому маршруту?

Да блин! Лучше бы господин Быстрицкий вот это мне сообщил, а не трепался со мной о наших уже завершенных отношениях.

И да, теперь понятно, зачем было сегодняшнее совещание. Во время поездки надо будет рассказывать губернатору о планах по освоению самой лучшей транспортной отрасли.

- Еще не знаю.

- Нужна одна телекомпания, пусть снимут эксклюзив, и еще фотограф. Мы с тобой тоже поедем, разумеется. Это будет самый обычный электробус, не какой-то специальный для шефа. Только проговори все детали со службой протокола.

- Да Элеонора, конечно, все сделаю.

- Самое главное, – добавляет она в конце, и я уже чувствую какой-то подвох. – Выезд в семь утра. Губернатор хочет посмотреть, работает ли транспорт по графику в такую рань.

Не знаю, как транспорт, а моя голова в такое время точно не работает, и чувствовать себя на утреннем выезде я буду ужасно. Может, мне пора в отпуск? Я уже любую задачу воспринимаю в штыки, хотя ничего сверхъестественного завтра не произойдет.

- Я поняла. Маршрут у протокола узнаю.

- Ну все, будь на связи, пока.

Это фиаско. Семь утра, твою мать… Или даже какое-нибудь словцо покрепче из лексикона Фила. Так, нет, если я начну сейчас еще и о Филе думать, мой мозг точно взорвется. Пауза. Нужна пауза.

Может быть, в столовой еще хоть что-то осталось с обеда? Есть хочу, умираю. Хоть какая-нибудь самая обыкновенная котлета должна достаться мне за несколько минут до закрытия столовой на сегодня.

- Дим, я в столовую на пятнадцать минут, надеюсь, никто не будет искать меня с собаками, – говорю ему в служебный телефон, вешаю трубку и шагаю на выход.

Поесть в тишине, разумеется, мне никто не даст, поэтому я жую свою котлетку и одновременно слушаю подробности завтрашнего утреннего апокалипсиса от начальника службы протокола губернатора. Потом звоню Валентиновичу и предупреждаю, что он будет мне нужен в дикую рань, ему надо начальство в гараже заранее предупредить.

- Ты, главное, будильник поставь, Танюха, – смеется в трубку мой водитель.

Вот вроде раздражает, но он же прав. Сегодня косяк был серьезный.

- Не переживай, Валентинович, в этот раз все будет хорошо. А ты тогда завтра пораньше уедешь, я сама домой доберусь.

- Жалко мне тебе, Тань. Я пораньше уеду, а ты до ночи тут засидишься? Знаю же тебя. Работа таких дураков любит.

- Ой, Валентинович, ну хватит.

Отключаюсь. Он как мой папа, вечно сетует, что я заработалась, а уже пора детей рожать. Именно поэтому в последнее время я все меньше наведываюсь к родителям – каждый раз слушать о том, что в мои годы детей надо в садик водить, очень надоедает.

Остаток дня провожу в звонках и подготовке завтрашнего утра. Не буду врать, если скажу, что в процессе разговоров по телефону раз десять трогаю свои губы, словно они все еще горят от соприкосновения с губами Фила. К тому же мне кажется, что я до сих пор пахну табаком. То ли потому, что сама курила, то ли потому, что язык малолетки так настойчиво вдалбливал в меня этот запах.

Не засиживаюсь и в 18:02 прощаюсь с охранниками на проходной. На парковке перед зданием уже дожидаются своих «клиентов» заведенные и охлажденные кондёром одинаковые черные тачки, среди которых выделяется лишь одна. Понятно, кому она принадлежит. И фак, я вижу, кто возле нее стоит.

- Почему минивэн такой грязный? Куда протокол смотрит? – Стас высказывает претензии водителю губернатора.

Ой, сколько же он на себя берет. Успокоился бы.

- Мы же только сегодня «в поля» ездили. Вечером на мойку покачу, – мужчина отвечает спокойно, не таким тоном, которым обычно оправдываются.

- Надеюсь, утром все будет в порядке, я прослежу.

Я шагаю мимо него, кивнув водителю минивэна, и машу рукой примостившемуся в дальнем углу стоянки Валентиновичу. Под пристальным наблюдением Быстрицкого сажусь в служебный автомобиль. Какого хрена Стас вообще думает, что без него ни одна машина в этом городе не поедет? Тоже мне великий деятель. Зам министра! Зам… по хуям, ну честно. Очень уже хочется закончить эту «транспортную неделю» и переключиться на что-нибудь, например, экономическое. Или на молодежную политику. Не могу, не хочу каждый день видеть Быстрицкого.

«Зато малолетку своего хочешь», – с укором шепчет мне подсознание.

- Погнали, Валентинович. Мечтаю скорее оказаться дома.

Таня

Утром я приезжаю вовремя и даже успев немного накраситься и привести волосы в порядок. На мое удивление, людей в электробусе в семь часов оказывается до фига и больше. Губернатор с Буйновым заходят через среднюю дверь и останавливаются на центральной площадке. Мы с Элей встаем рядом с ними, чтобы слышать все детали разговора. Правда, я оказываюсь именно под открытым окном, и за пятнадцать минут покатушек мои нос и уши отмерзают.

А чуть позже в офисе я догоняюсь кондиционером, хоть и надеваю пиджак, чтобы мне еще и шею не продуло. Дима в таких ситуациях говорит, что для профилактики можно плеснуть коньяка в кофе, и коньяк у нас даже есть в малюсенькой фляжке. В загашнике стоит. Но я обычно не позволяю себе такого на работе. Почти...

Вторник пролетает как-то незаметно в бесконечных разговорах с Элеонорой, подготовкой релизов и анонсов на оставшиеся дни недели. Валентинович, как мы и договаривались, уезжает сдаваться в гараж пораньше, и после работы я решаю немного прогуляться пешком, проветриться и развеяться. Стоит только на секунду отключить мысли о своей деятельности, как тут же в голове прорисовываются картинки с Филом в главной роли. Вот же засранец! Мы не общались со вчерашнего обеда, прошло полтора дня, я загружена работой, а он никак не изгоняется из моего сознания. Нельзя же так! Мне пока пауза нужна, чтобы привести мысли в порядок, а он в эти самые мысли лезет и только еще больше наводит хаоса. Внушаю себе, что мой интерес чисто физиологический, потому что он заметный и яркий пацан. Может, его внешность вообще не в моем вкусе, особенно, если сравнить его со Стасом Быстрицким, но ведь эта серьга в ухе, выбритая бровь и маленькая татушка на шее точно притягивают к себе взгляды. Да и мужская энергетика, исходящая от него, очень сильная, пусть ему и всего двадцать один. Я повелась на то, что от него веет решительностью, он берет и делает, а не как Стас. Но это же ничего не значит. Он просто мальчик, которому гулять да гулять, он явно не будет искать серьезных отношений, а мне простой секс не нужен, не интересует.

Я так не могу. Не сейчас точно. А потом я подумаю об этом. Завтра, как сказала бы Скарлетт О’Хара. А прямо сейчас мне нужен отдых от чувств и полный эмоциональный вакуум.

В среду на работе мне приходится обложиться бумажными платочками, пить горячий чай, пользоваться спреем от насморка и леденцами от боли в горле. Докатилась. Видимо, на мою усталость наложились чудо-поездка с утра и вечно работающий кондиционер в кабинете. И вот теперь я просто задыхаюсь, чихаю через каждые две минуты и едва разлепляю глаза, которые слезятся. Девочки гонят меня домой, и я их понимаю – никому не хочется заразиться от меня в самый разгар лета. Когда осознаю, что больше не могу вывозить, отпрашиваюсь у руководителя пресс-службы, Буйнова и предупреждаю Элю, что дальше я на удаленном режиме. Валентинович привозит меня домой, где я сразу же включаю ноут и ставлю на зарядку телефон, чтобы оставаться на связи, но падаю на кровать и, кажется, отключаюсь.

Просыпаюсь от звонка. И это не мое начальство, а доставший за последние дни Быстрицкий.

- Ты заболела, Таня?

Он откуда знает?

- Кто тебе сказал?

- Секретарь Буйнова. Я хотел с тобой поговорить о поездке в выходные, а мне сказали тебя не трогать.

- Впервые в жизни тебе сказали настолько умную вещь, Стас. Прислушайся к совету.

- Ты правда заболела? – усиливает свою громкость, а у меня от этого противно звенит в ушах.