Я растерянно бегу по сырой, прохладной улице босыми ногами по асфальту и грязным лужам. Не убавляю темп ни на секунду, боясь быть пойманной в очередную ловушку. Я уже насквозь промокла, продрогла из-за мерзкого проливного дождя. Пытаюсь натянуть рубашку, прилипшую к коже, пониже, скрыть обнаженное тело под тонкой чёрной тряпкой.

Все внутри разрывается на части, превращается в пепел и разгорается снова. Я раздавлена!

Растоптана!

Уничтожена!

В горле застрял огромный комок, перекрывший доступ кислороду. Задыхаюсь. Нечем дышать.

Я ненавижу его! Ненавижу настолько, насколько сильно люблю. Боль, что он причинил, снова и снова вонзается в меня, как острый клинок, оставляя кровоточащую, болезненную рану в груди.

Хочу исчезнуть, и никогда, никогда не появляться в его жизни. Не видеть этих чёрных жгучих глаз на лице, нависавшем надо мной. Не помнить этих губ, целовавших меня и до безумия ласково признававшихся в чувствах.

Грош цена всему после того, что со мной произошло. После того, что он дал со мной сотворить.

Моя жизнь до встречи с ним была такой скучной и неинтересной. Она была тихой, спокойной, обыденной. Но оказалось, жизнь — непредсказуемая штука, а судьба — безжалостная гадина.

Теперь у меня нет ничего. Ничего, кроме него…

Того, кто разрушил все мои планы, переворачивая всё с ног на голову.

Того, кто раскрыл мою душу и вывернул её наизнанку.

Того, кто показал, какая я на самом деле под покровом запретов и сдержанности.

Но теперь я не знаю, благодарить его за это или ненавидеть…

За три месяца до этого

Луиза

Стою в центре Манхеттена, подняв голову вверх, и с любопытством разглядываю гигантский, стеклянный небоскреб. Парк Авеню 432 — одно из самых высоченных зданий в Нью-Йорке.

Я уже бывала в этом районе, но только как турист и зевака. Лицезрела всю красоту и масштабы сооружений как неандерталец, увидевший чудо. Но теперь я буду здесь работать, а это на много серьезней.

Когда с пасмурного неба на лицо падают капли дождя я, выпрямляясь, забегаю внутрь здания.

Темные тучи в конце мая, как прощальный весенний дождь, переходящий в летний зной. Хотя, в этом году не обещали знойного лета. Так что дожди еще долго будут нас встречать по утрам.

В просторном холле высотки меня встречает миссис Мерид. Женщина со смуглой кожей и густой копной черных вьющихся волос. Она теперь уже бывшая работница, и по совместительству подруга моей мамы.

— Луиза! — сияет она, когда я подхожу ближе. — Наконец-то ты пришла. Я уже переживала.

— Здравствуйте, миссис Мерид. В метро с утра, как всегда, много народу, — вытягиваю я из себя что-то наподобие улыбки.

— Пойдём. Нам нельзя тянуть. Хозяин проснётся с минуты на минуту. Áдам Бейтман не любит, когда опаздывают.

Мы заходим с ней в просторный лифт светло-серого оттенка с зеркалами по обе стороны и миссис Мерид нажимает на кнопку.

— Восемьдесят восьмой этаж? Ого? А сколько в здании всего этажей?

— Восемьдесять девять, — вытягивает она брови домиком. — Парк Авеню 432 — третий по высоте небоскрёб Нью-Йорка.

Впечатлённая, киваю головой. Похоже, хозяин любит красивые виды. Хоть что-то общее.

— Миссис Мерид, я хотела сказать вам спасибо, что поручились за меня. Найти работу с приличным окладом сейчас не так уж легко.

— Брось, Луиза. Все хорошо. Мы с твоей мамой давние подруги, и мне не сложно помогать, особенно после того, что случилось с вашим папой.

Я замолкаю и смотрю на отражение в зеркале, на свои темно-каштановые волосы, волнами падающие вдоль плеч. Поправляю сарафан выше колен с коротким рукавом и невысоким вырезом на шее. Он был сшит мной в качестве униформы. Чёрный — сдержанный цвет и, думаю, подойдёт как можно лучше для формы домработницы. Да и пятна не будут заметны.

Раздается сигнал лифта, и двери распахиваются, выпуская нас наружу. Миссис Мерид показывает, куда она прикладывает карту от пентхауса и пропускает меня внутрь, когда дверь открывается.

Я начинаю аккуратно, со странной опаской рассматривать темную вытянутую прихожую. Миссис Мерид быстро проходит, и я иду следом. Гостиная оказывается очень просторной. С тёмными стенами, массивным изумрудным диваном в центре, мраморным камином и деревянным столом, имитирующим широкий пласт дуба.

— Это просто кусок дерева? — иронично бросаю я.

— Срезанный в пласт. Да. У него немного необычный вкус, — поясняет она, но я уже не слушаю.

Все мое внимание привлекает фантастический вид из панорамных окон, растянувшихся на всю южную стену гостиной. Не скрываю своего изумления и иду к ним ближе. Весь Манхэттен как на ладони. Небоскрёбы на фоне реки Гудзон. Любимый «Эмпайр Стейт билдинг» красуется и возвышается совсем неподалеку. Неужели он видит это каждый день? Теперь я начинаю понимать слова миссис Мерид про его любовь к видам. Я бы и сама любовалась этим вечно. Ещё ни разу не видела город с этого ракурса. Конечно, мы ходили со Стеллой на Эмпайр, но это не входит ни в какое сравнение с видом отсюда.

— Вы кто? — неожиданно раздаётся за спиной мужской голос, отрывая меня от любования видами

Резко оборачиваюсь и удивлённо, слегка растерянно, смотрю на хозяина. У входа в гостиную стоит высокий полуголый мужчина, с низко обёрнутым вокруг бёдер полотенцем.

— Я…

Глаза непроизвольно опускаются вниз на его мускулистое тело, отчего я снова теряюсь. Широкие татуированные плечи не дают сосредоточиться на заданном мне вопросе. Он голый! В одном полотенце!

«Прекрати это, Луиза!»

Я бросаю резкий взгляд на нахмуренный отточенный взор, все ещё уставившегося на меня мужчины, и нервно сглатываю.

— Я пришла…

— Разве я задал столь сложный вопрос? — изогнув одну бровь вверх, интересуется он.

«Нет, что вы, нисколько. Просто ваше полотенце уж слишком привлекает… внимание».

— Он вполне мне ясен, — отвожу я в сторону глаза, чтобы попытаться собрать растерянные мысли во едино. Я, наверное, выгляжу как тупица.

— Мистер Бейтман, доброе утро! — прерывает «зрительный батл», окончившийся моим проигрышем, миссис Мерид, — она пришла со мной. Мы говорили вчера об этом.

Мужчина вопросительно качает головой, будто не припоминает, о чем они вообще говорили. Я же, сама того не замечая, разглядываю его профиль: остро очерченный подбородок, четкие линии скул, о которые можно прорезаться и нос с легкой горбинкой губы, что он начинает нервно кусать белоснежными зубами и чертовски пронизывающий взгляд.

«Не смотри на него, Луиза!»

— Говорили? — бросает он ей.

— Моя замена, — двигает она бровями.

— Точно. Предлагали кандидатуру на свое место. Теперь вспомнил, — зарывается он рукой в мокрую густую шевелюру.

Потом разворачивается, на мгновенье одаряет меня странным взглядом исподлобья и уходит по тускло освещенному коридору в глубь дома.

Не так я представляла первую встречу с хозяином дома. Не в полотенце и не в окаменелой стойке с напуганным выражением лица.

— Луиза, следуй за мной — кивает миссис Мерид и уходит на кухню.

Я взбегаю по широким ступенькам, прежде чем хозяину приспичит вернуться и снова хмуро посмотреть на меня.

Кухня соответствует интерьеру всего дома. Она оказывается в таких же тёмных тонах. В центре стоит массивный мраморный стол-остров, а справа красуется сама кухонная мебель. Напротив, с левой стороны на всю площадь расположены панорамные окна, создающие контраст между мраком дома и уличным светом.

— Первое правило, которое тебе нужно запомнить, Луиза, — никогда, ни под каким предлогом не обращай внимания на то, как он одет, как выглядит или что делает. Тебя это не касается. Он хозяин дома, мы с тобой — его служащие. Тебе ясно?

Я быстро киваю головой, во все уши слушая свою «нянечку».

— Хорошая домработница не создаёт хозяину неудобств, поэтому твоё присутствие должно быть максимально незаметным. Он должен видеть тебя лишь тогда, когда сам зовёт. Вся работа выполняется тихо. Поверь, они раздражаются, когда чувствуют постоянный дискомфорт в собственном доме.