Понимание, сколь опасно такое положение для прочности императорского трона, отразилось в письме Чжу Ди к Чжоу-вану в мае 1403 г. Император писал: «Поднебесная только что усмирена [войной]. Сердца людей еще не спокойны. [Они] еще не воспряли от усталости. [К тому же] постоянно повторяются засухи и [налеты] саранчи. Люди по-прежнему страдают от голода и холода. Сейчас самое время [дать им возможность] отдохнуть и спокойно плодиться» [23, цз. 19, 344].
В связи со всем сказанным выше, уже в указе об амнистии от 30 июля 1402 г. декларировалось освобождение от налогов на три года хозяйств, пострадавших от военных действий в провинциях Шаньдун, Бэйпин и Хэнань [23, цз. 10 (I), 146]. В декабре того же года по той же причине были освобождены от налога на первую половину следующего года хозяйства провинции Шаньеи [23, цз. 15, 270] Наконец, в июле 1403 г. местным властям было предоставлено право отменять на два года налоги во всех пострадавших от войны районах [23, цз. 20 (II), 368].
В порядке возмещения урона, понесенного во время войны, в сентябре 1402 г. население областей вокруг Нанкина, Тайпина, Чжэньцзина, Нинго и Гуандэ было освобождено от принудительных работ в столице, которые ежегодно исполнялись им вместо выплаты определенной части налога [23, цз. 11, 190]. В декабре того же года в провинциях Бэйпин, Шаньдун, Хэнань и в других районах страны, так как «силы народа здесь еще не восстановились», было приказано уменьшить взимание долгов по государственной ссуде населению (хэмай) [23, цз. 15, 269].
Одновременно уже с августа 1402 г. безвозмездно оказывали помощь наиболее пострадавшим районам тягловым скотом и сельскохозяйственным инвентарем [23, цз. 11, 176, цз. 15, 280, цз. 23, 420].
Вместе с тем следует упомянуть и такой шаг, как прекращение «всех не срочных дел» в стране, декларированный вскоре после вступления Чжу Ди на престол и подтвержденный еще раз указом от 19 апреля 1403 г. [23, цз. 18, 333]. Эта формулировка скрывала за собой временное освобождение широких масс населения от несения значительной доли отработочных повинностей. Последние, как известно, служили издавна сложившейся обременительной формой эксплуатации, основную тяжесть которой несло китайское крестьянство.
Мероприятия по восстановлению разрушений, нанесенных хозяйству страны войной, четко прослеживаются во второй половине 1402 и в 1403 г. Однако и позже правительство продолжало уделять внимание этой проблеме. Сведения об этом встречаются вплоть до 1409 г. [23, цз. 89, 1178–1179].
Нет сомнения, что меры по ликвидации разрушительных последствий войны были весьма своевременны и могли принести некоторые положительные результаты. Вместе с тем необходимо учитывать, что, осуществляя их, правительство Чжу Ди исходило из тех основных посылок, которые диктовались общей теорией «заботы о народе». Весьма характерно, например, следующее высказывание императора: «После войны и засух какие же можно собрать налоги!» [23, цз. 31, 560]. Он также отмечал, что одним из путей правильного управления народом является проявление к последнему «милости и заботы в критические моменты» [23, цз. 27, 492]. Положение, создавшееся после войны, не без основания именно так могло расцениваться двором. Поэтому шаги к восстановлению хозяйства, вписываясь в общую схему «заботы о народе», вместе с тем были продиктованы особыми обстоятельствами, спецификой момента.
Если же говорить об основных, непреходящих аспектах политики «заботы» правительства Чжу Ди о народе, то главное место здесь принадлежит стремлению привлечь к сельскохозяйственному труду, к обработке земли как можно большее число тяглецов. Свои побудительные мотивы к подобному стремлению император формулировал предельно ясно: «Каждый человек, привлеченный государством для пахоты, может прокормить [своим трудом] несколько человек, и в этом заключена польза [государству]» [23, цз. 25, 450].
Естественно, что широкое привлечение людей к крестьянскому труду и тем самым увеличение числа налогоплательщиков (а главное — общей суммы налоговых поступлений) не могло осуществляться без наличия определенного фонда свободной, необработанной земли. Такой фонд, как отмечалось выше, существовал еще при Чжу Юань-чжане. Источники подтверждают наличие подобного явления и в начале XV в. Это особенно характерно для северных районов страны. В июне 1403 г. двору сообщалось, например, что в близлежащих к Пекину округах имеется 181 454 цина прежде обрабатываемой, а затем заброшенной пахотной земли [23, цз. 20 (II), 374]. Однако в данном случае понятие «северные районы» отнюдь не ограничивалось лишь широтами Пекина и Юнпина. Много данных о пустующих землях относится к Хэнани и всему бассейну течения р. Хуанхэ [23, цз. 18, 329, цз. 116, 1476, цз. 124, 1557]. Северные районы в широком смысле простирались вплоть до р. Янцзы, т. е. охватывали и центральные районы страны. В указе от 17 января констатировалось: «К северу от р. [Янцзы] земли обширны, а население редкое и занимающихся сельскохозяйственным [трудом] мало» [23, цз. 15, 287]. Фонды необработанной земли имелись также в Фуцзяни и даже в районе столицы [23, цз. 101, 1319, цз. 111, 1419].
Однако возрастание норм эксплуатации крестьянства к концу царствования Чжу Юань-чжана, а также разорительные последствия — войны «Цзиннань» привели к тому, что в начале XV в. крестьяне не были заинтересованы в обработке казенных земель. Как отмечалось исследователями, они еще в конце XIV в. без особой охоты шли на предлагаемые им властями земли [55, 165]. Это было не менее характерно и для рассматриваемого времени. Гораздо типичнее было стремление оставить свой обрабатываемый участок и тем самым «скрыться» от уплаты налогов в казну. Поэтому привязывание тяглецов к земле вызывало определенные трудности и было сопряжено с рядом усилий, включавших как различные льготы, так и принудительные меры.
Выше уже отмечалось, что, будучи заинтересовано во всемерном расширении обрабатываемых площадей, правительство Чжу Ди шло на передачу государственной земли в частное владение, закрепляло стихийно складывавшееся перераспределение земельной собственности и предоставляло налоговые льготы поднимавшим новь. Из прочих мероприятий, преследовавших ту же цель, нужно назвать практиковавшееся переселение крестьян на пустующие земли, направление для обработки полей ссыльнопоселенцев и осужденных, а также попытки прекратить бегство крестьян с земли и возвращение беглецов к хозяйству.
Переселение крестьян на пустующие земли неизменно поощрялось правительством Чжу Ди. Вместе с тем, насколько можно судить по имеющимся в источниках данным, оно практиковалось не настолько широко, чтобы в этом можно было бы обнаружить последовательную программу освоения невозделанных площадей. Переселение, как правило, сопровождалось следующими сопутствующими целями: разгрузить районы, где имелась относительная перенасыщенность в людях и не хватало земли, наладить хозяйство в тех или иных районах, обеспечить приток населения в округу новой столицы — Пекина. При этом инициатива центральной власти заметна лишь в осуществлении последних двух целей. Но в данном случае мотивы, которыми руководствовалось правительство, выходили за рамки чисто экономического мероприятия. Они определялись стремлением создать прочную базу вокруг северной столицы, что могло бы способствовать укреплению позиций нового двора.
В остальных случаях правительство предпочитало при переселениях опираться больше на инициативу снизу, т. е. местных властей, нежели само проявлять ее. Зафиксированные в источниках случаи переселения представлены следующим образом. На имя императора подавались доклады с изложением мотивов необходимости переселения. Содержание подобных документов передается весьма скупо и лаконично. Например, под 9 апреля 1403 г. в «Мин Тай-цзун ши лу» записано: «Из округа Цзя в Хэнани докладывают, что земли здесь обширны, а население редкое. В Шаньси же во всех уездах, что [входят] в округа Цзе, Лу и другие, земли мало, а население обильное. Просят прислать [в округ Цзя] для полевых работ взрослых мужчин [из Шаньси] из семей, не имеющих земли» [23, цз. 18, 329]. Императорский двор, как правило, санкционировал подобную инициативу без проволочек и проверки положения дел на местах. При этом мотивировка стихийными бедствиями была столь же действенна, как и нехватка земли [23, цз. 115, 1474].
