Если первые выполняли, как мы видим, военную функцию, прежде всего, то вторые — лесные урянкаты — были связаны, во всяком случае, согласно Рашид-ад-дину, с не менее, если не более, важной для традиционного общества функцией — сакральной. О потомках Удачи Рашид-ад-дин пишет: «После Чингиз-хана его дети со своей тысячью охраняют запретное, заповедное их место [гуруг] с великими останками Чингиз-хана в местности, которую называют Буркан-Калдун, в войско не вступают, и до настоящего времени они утверждены и прочно закреплены за [охраною] этих самых останков…» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 158–159]. Выше говорилось о месте проживания лесных урянкатов — в пределах Баргуджин-Токума. Для времени Рашид-ад-дина территории, входившие в конфедерацию Чингис-хана, назывались Монголией. «В стране Могулистан холод бывает чрезмерным, а в особенности в той ее части, которую называют Баргуджин-Токум… В том владении… безмерное количество шаманов [кам]… в частности, в той области, которая близка к границе отдаленнейшей обитаемости. Эту область называют Баргу, а также называют Баргуджин-Токум. Там шаманов больше всего» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 157]. В этом пассаже обращает на себя следующее: территория, именуемая Баргуджин-Токум, находится на самой окраине монгольского мира; на ней проживают хори, баргуты, туматы и лесные урянхайцы; вероятно, все эти народы тюркоязычные (см. выше: не коренные монголы), поскольку шаманы у них обозначаются тюркским словом кам. Уже по тому, какие функции выполняли представители племени урянхай/урянхат (шаманы, кузнецы, хранители хорига, полководцы), можно выразить сомнение в верности интерпретации термина богол как рабы. Некоторый свет на характер категории богол, причем того, который в переводе обозначается как раб порога, могут пролить сведения об уже упоминаемом урянхайце, связанном с Бурхан-Халдун (одним из наиболее сакральных локусов монгольской традиционной культуры), — Чжелме, который был нукером Чингис-хана и сыном Чжарчиудай-Ебугена. Правда, по отношению к нему употребляется термин богол без какого-либо определения, что вообще характерно для «Сокровенного сказания». После того как Темуджин подарил Ван-хану доху из черного соболя, полученную им от свекрови — Цотан (матери Бортэ-уджин), Ван-хан обещал вернуть разбежавшийся от Темуджина народ. В это же время к Темуджину пришел урянхаец Чжарчиудай с раздувальным мехом за плечами и со своим сыном Чжелме, которого когда-то, при рождении Чингис-хана, отдавал вместе с собольими пеленками последнему, но его не взяли по малолетству. Теперь же Чжарчиудай отдавал Чингис-хану своего сына Чжелме со словами: «§ 97…Вели ему коней седлать, вели ему дверь открывать» [Козин 1941, с. 96]. Именно исключительностью службы при дверях обусловлено неоднократное упоминание в тексте «Сокровенного сказания» этого, одного из лучших нукеров Чингис-хана — Чжелме, служение которого у порога начинается с его вступления в дружину. Чингис-хан говорит своему соратнику-нукеру Чжелме: «§ 211. При самом моем рождении спустился к нам с Бурхан-халдуна Чжарджиудай-Евген, с кузнечным мехом за плечами и со своим Чжелме, малюткой от колыбели. Он подарил для меня собольи пеленки. Вступив в дружину мою вот с каких пор, Чжелме, рабом при пороге, моим вратарем ты служил» [Козин 1941, с. 164]. (Монг. «jarci’udai-ebügen gürege-ben ürcü jelme ölegei-te’e-ce burqan-qaldun-aca bawuju irerün onan-nu deli’ün-boldaq-a namayi töreküi-tür buluqan nelke ökcü büle’ei tere nököcekse’er bosoqa-yin bo’ol e’üden-ü emcü bolba-je» [Rachewiltz 1972, p. 121]. Более точный перевод такой: «Он, будучи нукером (служа нукером), стал боголом порога, эмчу (слугой, слово маркирует личную принадлежность) дверей». Выше я приводила точку зрения исследователей на место категории богол в социальной структуре, согласно которой нукеры ей противопоставляются. Но здесь мы можем видеть обратное: функцией члена дружины — нукера — является несение определенной службы своему господину. Что же до употребления термина в контексте, то он, скорее, является наименованием должности (титула?) — раб порога, и, на мой взгляд, лица, обозначенные этим термином, не имеют никакого отношения к реальному рабству[56].
Категории, обозначаемой термином раб порога (bosoqa-yinbo’ol), часто сопровождаемой сочетанием слуга двери (е ’üden-ü emcü), следует уделить особое внимание, поскольку, как следует из выше приведенных данных (Чжелме, представитель лесных урянхайцев, которые были ötölebogol — раб порога), этот частный случай может свидетельствовать и об общем принципе социальной стратификации. Употребление этого словосочетания встречается в «Сокровенном сказании» неоднократно. После битвы с кереитами, в которой победил Чингис-хан, он рассылал послов к главам племен, в частности Тогорилу через посла он повелел сказать: «Мой младший брат Тогорил, ты — раб порога дверей моих предков (выделено мной. — Т.C.), и в этом смысле я назвал тебя младшим братом, потому что Чаракэ-Лингум и Тумбинэ-каан оба разбили Ноктэ-буула, который был дедом твоего отца» [Рашид-ад-дин 1952б, c. 130]. Возможно, побежденный предками Чингис-хана (Чаракэ-Лингумом и Тумбинэ-кааном) Ноктэ-буула (не богол ли?) был захоронен под порогом их ставки или они исполнители обрядов почитания предков, захороненных под порогом. Более подробно содержание происшедшего излагается в «Сокровенном сказании». «§ 180. Еще наказывал он передать младшему брату Тоорилу: „Причина прозвания „младший брат“ вот какова. Вернулись из похода некогда Тумбинай и Чарахай-Линху, вернулись с пленным рабом по имени Охда. У раба Охдая был сын — раб Субегай. Субегаев сын — Кокочу-Кирсаан. Кокочу-Кирсаанов сын — Егай-Хонтохор. Егай-Хонтохоров сын — ты, Торил. Чей же улус надеешься ты получить, что так угодничаешь? Ведь моего улуса Алтай с Хучаром, конечное дело, никому не дадут. Только потому ведь и зовут тебя младшим братом. Только затем, что прапрадеду нашему Предок твой был у порога рабом. Только затем, что и прадеду нашему — Стал по наследству работ вратарем. Вот это я только и хотел сказать тебе“» [Козин 1941, с. 138]. «180. basa cinggis-qahan to’oril de’ü-de ügüle ke’en ügülerün de’ü ke’egü yosun tumbinai caraqai-lingqu qoyar-un oqda-bo’ol-i’ar bilaju ireba-je oqda-bo’ol-un kô’ün sübegei-bo’ol büle’e sübegei-bo’o Eun kô’ün kôkôcü-kirsa’an büle’e kôkôcü-kirsa’amu kô’ün yegei-qongtagar büle’e yegei-qongtagar-un kô’ün to’oril ci ken-ü ulusut ôksü ke’en jusuridun yabuyu ci minu ulus altan qucar qoyar ken-e ber ülü mede’ülkün buyu-je cimayi de’ü ke’egü yosun borqai-yin minu bosoqa-ÿin bo’ol elincüg-ün minu e’üden-ü emcü bo’ol ke’ejü ilegü-yi minu eyimü» [Rachewiltz 1972, p. 91]. Здесь мы не только узнаем «историческое» обоснование подчиненного положения Тоорила и его рода Чингис-хану, но и можем сделать вывод о том, что, действительно, термином богол маркируется уровень социально-политических отношений: в данном отрывке совершенно открыто указывается на то, что категория богол соответствует подчиненному социальному статусу, обозначаемому понятием младший брат. Если в случае с Чжелме слуга двери[57] обозначался термином эмчу, то в этом тексте употребляется парное слово эмчу богол, что позволяет сделать вывод о равнозначности этих терминов. Безусловно, должность «привратника», которою награждался богол, не состояла в простом открывании дверей. Это, на мой взгляд, одна из почетных должностей, которую получали сподвижники (нукеры)[58] Чингис-хана. Не случайно при назначении специально упоминались не только дверь, но и порог, — они были сакральными частями юрты, что подчеркивается в следующем отрывке из «Сокровенного сказания», где порог называется золотым, а дверь — широкой. Когда Чингис-хан громил татар (тогда был взят мальчик, одетый в телогрейку штофной парчи с золотыми кольцами на шнурах, подаренный Оэлун и названный ею Шикикан-Хутуху), Чжуркинцы (племя юркин) напали на кочевье (a’uruq) Чингис-хана ограбили его и убили десять человек. Чингис-хан, припомнив также историю с избиением кравчего Шикиура в Ононской дубраве и рассеченное плечо Бельгутая, выступил в поход против племени юркин и разгромил его в местности Долон-болдаут на Керулене. «§ 137. Когда он возвращался домой, покончив с Сача и Тайчу и гоня перед собою пленных Чжуркинцев, то среди них оказались сыновья Чжалаирского Тергету-Баяна: Гуун-Ува, Чилаун-Хайчи и Чжебке. Гуун-Увка представил тогда Чингис-хану двух своих сыновей, Мухали и Буха, и сказал так: вернуться Это явление было достаточно архетипичным. Для сравнения можно привести данные по древней Индии. «В качестве слуг в грамотах перечисляются лица, имеющие титулы …(охранник…) …(отправитель посланцев…) …(сподвижник) …(владелец, правитель)… (букв., воин и носитель зонта)… Охранником (или защитником), сподвижником (царя), исполнителем, владельцем мог считаться правитель и глава организации любого уровня, в том числе клана или деревни. Привратник, выпускающий приказы, камердинер и писец вряд ли были простыми слугами, как и „дутака“, посланец царя, который иногда наделяется популярным в более поздних надписях термином пратихара (привратник)» [Лелюхин 2001, с. 101–102]. «Примечательно, что и комментарии „Наячандрика“ явно отсылает нас к КА I.12.6, толкуя в этой фразе термин (antaramatya) — „главный привратник, глава дворцовой охраны и другие“, буквально продолжая перечисление тиртха» [Лелюхин 2001, с. 25]. вернуться И опять обратимся к сравнительному материалу, где выявляется типологическое сходство в маркировке социальных групп: и в древнеиндийской традиции термином слуга маркируются сподвижники, что соответствует монгольскому соотношению богол-нукер. «Использование в трактате (Артхашастра. — T.C.) модели отношений в „домохозяйстве“ выглядит вполне оправданным и закономерным. Такого рода уподобление, в равной степени так же, как и неразделенность, отождествление службы царю лично и службы царю как главе царства в КА совсем не выглядит результатом отстраненного осмысления отношений в рамках царства. Основанием для него является действительное сходство отдельных черт организации управления царством и домохозяйством. Это, подчеркнем, опять же не выглядит специфичным ни для КА, ни для индийской культурной традиции вообще. С такой точки зрения выглядит закономерным и то, что отношения царя и его „подданных“, прежде всего „больших людей“, осмысливаются в КА как отношения „господина“ и „слуг“. „Слугами“ царя называются здесь не только непосредственное его окружение (его двор). Слугой царя, „подобным слуге“, исполняющим царскую службу или „дело“ („карман“), в трактате может быть назван любой представитель общественной иерархии: „большой человек“, „сановник“ — „махаматра“, „начальник“ — „мукхья“ и даже зависимый царь» [Лелюхин 2001, с. 41]. «Поэтому не выглядит противоречием иным сведениям трактата описание в КА 1.19 деятельности царя, лично контролирующего своих „слуг“» [Лелюхин 2001, с. 42]. «Важную роль в КА играют отношения слуги и господина, также распространяемые на все общество. Понятие „слуга“ в теории политики намного шире обычного — под ним подразумевается не столько прислуга, дворня, сколько лица, подчиненные правителю, действующие по его поручениям и в его пользу — представители „группы сторонников царя“ (paksa). Как группа слуг (bhrtyavarga) толкуются в КА VIII.1.13 „советник, домашний жрец царя и другие“ (скорее всего, здесь подразумеваются „лица, достойные уважения“, tirtha, перечисленные в КА I.12.6). В одном контексте рассматривается вопрос о восстановлении прерванных связей с союзником (судя по содержанию КА VII.6.22–32, царем) и слугой (bhrtya), который ушел и вернулся… В КА VII.15.21 говорится о царе, который, получив поддержку от более сильного правителя, подчинившись ему, вынужден действовать подобно слуге… Различные соседи-цари (samanta), перечисляемые в КА VII.18.29, именуются „подобные слугам“ (bhrtyabhavin). Поэтому не выглядит странным и то, что в списке „выплат слугам“ (bhrtyabharaniyam) наряду с платой для дворни царя фиксируется плата жрецу (rtvij), учителю (acrya) и домашнему жрецу царя, наследнику царя, матери царя, его главной царице, царевичам (kumara) и иным. Распространение отношений „слуга-господин“ на все общество или уподобление им отношений между любыми представителями общественной иерархии — важная особенность концепции социально-политического устройства общества в КА» [Лелюхин 2001, с. 23]. вернуться Другим подтверждением типологической синонимичности категории сподвижник (монг. нукер) и слуга (монг. эмчу богол) являются следующие данные индийской традиции. «Одним из важнейших элементов концепции КА является понятие amatya (сподвижник, спутник), фиксирующие особый аспект социально-политического устройства общества в КА, взаимоотношений царя и его окружения. О значении его можно судить, исходя из того, что о нем идет речь уже в одной из первых глав трактата… Этот термин широко употреблялся во многих древних и средневековых текстах, эпиграфике. И если он первоначально обозначал домашнего слугу царя, то в КА он обычно переводится как „министр“ или „чиновник“, что выглядит очевидной ошибкой — подобного рода акценты не свойственны КА (нет здесь также понятий правительство, государство). Примечательно, что даже в позднем (конец I тыс. н. э.) комментарии к „Нитисаре“ Камандаки, политическому трактату в стихах, составленному в русле традиции артхашастры, термин этот также толкуется как обозначение „домашнего слуги царя“. Очевидно, двор царя, его ближайшее окружение изначально формировалось из его слуг (при широком толковании этого термина). Знать, местное руководство, благодаря службе царю, включались в группу его приближенных, становились его „сподвижниками“. „Идеал аматьи“ в КА понимается как „идеал слуги“, соответствие которому является одним из важнейших критериев при назначении посла, судьи, надзирателя-адхьякши, сборщика и иных слуг царя» [Лелюхин 2001, с. 23–24]. «„Аматьей“ (сподвижник, спутник. — Т.С.) в КА может обозначаться любой „начальник“ — „мукья“, „сановник“ — „махаматра“ или иной представитель слоя „больших людей“, член „группы сторонников царя“, который может также толковаться как „слуга“ (бхритья). Смысл этого термина в том, что так обозначаются лица, связанные определенными отношениями только с царями» [Лелюхин 2001, с. 26]. «Слугами» царя считали «не только приближенных царя, но и любых представителей общественной иерархии (т. е. тех же „прадхана“, „мукхьев“, „махаматров“ и даже зависимых государей-данников). С такой точки зрения естественным в КА выглядит сближение понятий „союзник“ (митра) и „слуга“ (бхритья), которым обозначается в КА широкий круг лиц от царей до дворни — доминирующий царь в таком случае, естественно, называется „господин“. Превращение правителей территорий, окружающих владения доминирующего царя, в зависимых „союзников“, „слуг“, формирование „группы сторонников“, куда вместе с родственниками царя, царями-„союзниками“ включались знать, общинное и клановое руководство, олицетворявшее организации, которые они возглавляли, — все эти методы, предлагаемые в КА как инструменты „построения“ царства и „мандалы“, отличаются тем, что они основываются уже во многом не на родственных и территориальных, а на личных отношениях царя и его подданных» [Лелюхин 2001, с. 42–43]. «Идеально царство у царя, имеющего идеальные достоинства, все „слуги“ которого (в широком значении, т. е. выполняющие царскую службу) соответствуют идеалу „аматьи“» [Лелюхин 2001, с. 26]. |
