Яса была одним из элементов идеологической борьбы, в которую включились мамелюки и иль-ханы. В 1269 г. Абага отправил Байбарсу послание, содержащее четыре ссылки на Ясу [Amitai-Press 1994, p. 28–30]. В этом тексте упоминание ясы ассоциировалось с терминами farman и yarligh и титулом хаган, одной ссылкой на Хубилая, от которого Абага зависел. Контекст побуждает перевести farman и yarligh как «распоряжения и указы правящего хагана», что дает им статус, эквивалентный таковым Чингис-хана. В своем ответе Абаге Байбарс провозглашает: «Наша Яса выше, чем таковая Чингис-хана. Бог дал нам возможность, чтобы правили больше чем сорок правителей!» [Amitai-Press 1994, p. 30]. Нет сомнения, что Байбарс использовал здесь термин яса в смысле шариат [ibid, p. 31; Broadbridge 2001, p. 108–109]. Никто не удивился, что эти исторические обстоятельства привели мусульман к восприятию Ясы, которая осталась в силе и после официального обращения иль-хана Газан-хана в 1295 г., как шариата и сунны монголов, как совокупности законов, находящихся в противоречии с исламом.

Персидский историк Рашид-ад-дин обнаружил неоднократные свидетельства приверженности Газан-хана Ясе. Он сообщает, что последний имел обыкновение собирать своих ровесников (atrab, pi. de tirb) и обучать их обычаям (yusuri) и Ясе (yasa). Он обозначил ранг каждого: старшие (aqa), младшие (ini), побратимы (anda) [see: Hamayon 1990, p. 768] и родственники по браку (quday) [Doerfer 1965, p. 296]; тот, кто нарушит эти границы, будет вызван на дорогу ясы [Rashid al-din 1957, p. 251]. Таким образом, Газан-хан чтил классическую иерархию монгольского дочингисовского общества, сохраняемую в рамках нового имперского порядка. Какова бы ни была историчность этого пассажа, благоговение Газан-хана перед Ясой оценивается ильханидским историком положительно. Рашид-ад-дин был одним из редких персидских историков, кто передал императорские указы (yarligh) Газан-хана. Согласно одному из этих указов, он якобы распорядился о раздаче монгольским воинам iqta, т. е. чужих земель, которыми они имели право пользоваться в качестве оплаты за службу. Эта практика была чужда форме вознаграждения армии Чингис-ханидов, основой которого было распределение трофеев. Указ начинался с восхваления Ясы Чингис-хана, которому Газан-хан приписал победоносные завоевания своих предшественников. Но Дэвид Морган считает, что это восхваление Ясы имело целью отвлечь внимание от того, что новый иль-хан начал изымать оттуда некоторые аспекты.

Мамелюкские источники подчеркивают также преданность Газан-хана Ясе. Согласно ал-Сафади, в тот момент, когда Газан-хан пришел к власти, он следовал форме правления (al-siyasa) Чингис-хана и принял Ясу монголов (al-yasa al-mughuliyya). С целью поставить под сомнение искренность обращения Газан-хана в ислам, ал-Сафади показывает его уважение монгольских обычаев. Действительно, вскоре после своего обращения Газан-хан взял в жены вдову своего отца — Булуган-хатун, которая ему нравилась. Он мог жениться на вдове своего отца, поскольку обычай допускал, чтобы сын, чаще младший, брал в жены вдову своего отца, за исключением собственной матери или матерей старших братьев. Но подобная матримониальная практика вступала в полное противоречие с шариатом. Новый иль-хан должен был бы оставить ислам, если бы ученый-теолог не нашел выхода из тупика, провозгласив предыдущий брак Булуган-хатун с Аргуном недействительным с точки зрения шариата, поскольку последний не был мусульманином. Сообщая в деталях о браке Газан-хана с Булуган-хатун, ал-Сафади имплицитно подчеркивает несходство между Ясой и шариатом.

Притязания иль-ханов на страны Леванта способствовали возникновению в мусульманской среде негативного восприятия монгольского господства, которое исчезло вскоре после распада империи иль-ханов. Появившись в первое время как язычники-разрушители, монголы воспринимались после их обращения в ислам как мусульманские патриархи, которые сохраняли свои древние практики.

Мы располагаем сведениями о монгольской Ясе из совокупности оригинальных источников разного происхождения: монгольских, персидских, арабских, сирийских и армянских, а также из рассказов на латыни западных миссионеров, которых посылали в империю. Мы привлекали только те источники, в которых содержатся существенные сведения о Ясе.

Монгольская историческая литература

Самым древним монгольским источником является Сокровенное сказание монголов, составленное после смерти Чингис-хана [Rachewiltz 1965, p. 185–205], чтобы прославить его великие дела. Сокровенное сказание — основа монгольской идентичности, один из важнейших источников для изучения социальной организации, ценностей и культурного мира племен. Этот текст, включающий разнообразные жанры, может привести в растерянность историка. Во-первых, он «история рода», которую члены линиджа должны знать на память. Действительно, было необходимо знать имена предков, союзников и врагов, чтобы ориентироваться в системе мести [Hamayon 1980]. Сокровенное сказание может быть названо также эпосом, функцией которого является трансляция идеалов данного общества. Этот текст, наконец, — исторический рассказ, который содержит «сагу чингизидов» от рождения Темуджина до прихода к власти Угэдэя в 1229 г.

Наше знание о Сокровенном сказании — из китайских источников. Оригинальный текст дошел до нас не на монгольском письме (монгольский язык, принадлежащий алтайской языковой семье, использовал уйгурский алфавит), но в слоговой транскрипции китайскими иероглифами, близкими по звучанию [Hung 1951, p. 433–492]. В Сокровенном сказании термин jasaq встречается девять раз [§ 74, 189, 193, 197, 199, 257, 278]. По-китайски он интерпретируется как fa-tu, слово, которое означает «правило, урегулирование, устав» (regies); не все правила исходят от Чингис-хана.

Персидские источники

Информация о Ясе содержится главным образом в официальной историографии иль-ханидов. Ала ал-Дин Ата Малик ал-Джувейни (умер в 1283 г.) — выходец из известной хорасанской семьи, члены которой были на службе у монголов после завоевания ими Восточного Ирана. Он прожил в Монголии с 1249 по 1251 г. и после короткого пребывания на родине второй раз — с 1251 по 1253 г., во время правления Мункэ.

Ал-Джувейни посвятил Ясе десятую главу своей книги Tarikh-i jahangusha (История завоевателя/завоевания мира), названную «Правила (qawa’id), введенные (приводить в действие, пускать в дело) Чингис-ханом, и Яса, изданная после его прихода к власти» [Al-Juvayni 1912, I, 16–25]. Qawa’id и yasa, о которых говорит ал-Джувейни, касаются главных дел государства: охота как подготовка к войне, организация армии, почтовая связь для официальных коммуникаций (уат) и сбор налогов с завоеванных территорий. В Tarikh-i jahangusha ал-Джувейни часто сближает термин яса с другим словом того же лексического поля, например с qawa’id (правило) wa yasa-ha; ahkam (указ) wa yasa-ha. Часто он употребляет термин яса в смысле «правило, урегулирование» или «наказание».

Мы не найдем в этой главе перечисления или описания обычаев и запретов, упомянутых западными миссионерами или арабскими авторами. Зато ал-Джувейни описывает множество табу в главе, посвященной описанию «Деяний и действий хагана [Угэдэя]» [Al-Juvayni 1912, I, 158–191]. Он передает эти запреты, ассоциируя их чаще всего с термином Яса и в форме поучительных историй, чтобы показать снисходительность Угэдэя по отношению к мусульманам, которых он не уважал.