— Ты собираешься взорвать несколько коров? — спрашивает меня Зио, его лохматые волосы свисают на глаза. Зио всего двадцать, и у него вечно сонный вид и мятая одежда человека, который весь день сидит под кайфом. Но он намного проницательнее, чем кажется.

— Что-то вроде этого, — говорю я.

Мы устанавливаем тяжелую металлическую решетку на место, затем продолжаем спускаться к турбинам.

Разделившись, мы расставляем взрывчатку у основания каждого сооружения. Я проверяю каждую из них сам, отмечая, что лопасти только двух турбин вращаются при легком ветерке. Остальные мертвы, как и сказала Елена. Все восемь выглядят потрепанными и не в хорошем состоянии. Эти штуки стоят три миллиона долларов, по крайней мере, так было, когда они были новыми. Я уверен, что Енин купил их по дешевке, когда организовал свою дерьмовую энергетическую операцию.

Хотя я много раз видел турбины издалека, я никогда раньше не был к ним так близко. Они намного больше, чем я ожидал, почти триста футов в высоту и пятнадцать футов в ширину у основания. Я рад, что захватил с собой много нитроглицерина.

— У нас все готово? — Таппо нервно спрашивает меня.

Он смотрит на взрывчатку с большим недоверием. Никто не является более бесстрашным бойцом, чем Таппо, но он предпочитает работать руками. Он не доверяет взрывчатке и чуть не выпрыгивал из своей кожи каждый раз, когда Стефано проезжал выбоину, думая, что нитро в задней части фургона уничтожит нас всех.

— Да, — говорю я. — Ты остаешься здесь, чтобы взорвать, пока остальные из нас прячутся.

— Ты серьезно? — он говорит, выглядя зеленым.

— Нет, идиот, у меня есть детонатор, — говорю я ему, поднимая пульт.

— О, отъебись, — ворчит он, пытаясь забраться за фургоны, которые мы припарковали на приличном расстоянии.

Пока остальные прячутся, я забираюсь на крышу фургона, чтобы лучше видеть. Я почти уверен, что мы достаточно далеко ушли, чтобы не рисковать осколками, и я хочу насладиться шоу.

Турбины стоят в поле, издалека они кажутся бледными и жуткими, как кладбище пропеллеров, силуэты которых вырисовываются на фоне неба. Я нажимаю на детонатор.

Мгновение ничего не происходит. Затем у основания всех восьми турбин расцветают взрывы, похожие на яркие пылающие цветы, раскрывающиеся в воздухе.

Мы пробурили скважины у основания, сконцентрировав взрывчатку на восточной стороне башен, чтобы все турбины опрокидывались в одном направлении. Звук рвущейся стали похож на возмущенный крик, а затем на грохот падающих 164 тонн металла. В небо поднимаются восемь столбов дыма.

Зио взобрался рядом со мной, желая ясно видеть последствия.

— Чертов ад, — говорит он своим мягким голосом. — В некотором роде красиво, не так ли?

— Это все для меня, — говорю я.

— Потому что взорвал или потому что это действительно разозлит Енина?

— Все вместе, — я усмехаюсь.

— Что нам теперь делать? — Стефано говорит с земли.

— Мы ждем, — говорю я.

Сорок минут спустя черный внедорожник Mercedes с ревом выезжает на ухабистую дорогу. Я смотрю, как он ускоряется. Я узнаю машину, но она слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, кто за рулем.

Честно говоря, мне на самом деле похуй.

Как раз в тот момент, когда внедорожник проезжает через решетку для скота, я нажимаю кнопку на втором детонаторе.

Взрыв подбрасывает машину в воздух, переворачивая ее носом через край. Она переворачивается четыре раза, прежде чем остановиться.

— Давайте посмотрим, кто это был, — говорю я мужчинам.

Мы грузимся обратно в два фургона и едем к месту крушения.

Я подхожу к покореженной машине с пистолетом в руке, хотя сомневаюсь, что кто-то внутри в состоянии отстреливаться. Конечно же, водитель мертв, его голова прижата к рулю, а пустые глаза смотрят на меня. Пассажир рядом с ним в похожей ситуации, прижатый к подушке безопасности, которая не смогла уберечь его череп от столкновения с боковым стеклом на высокой скорости.

Но я слышу, как кто-то стонет сзади.

Дверь сильно помята, и ее почти невозможно открыть. Нам со Стефано приходится работать вместе, чтобы открыть ее.

Мужчина на заднем сиденье покрыт порезами, в которые вонзились осколки стекла. Его лицо в крови, что мне требуется минута, чтобы узнать его. Это дядя Вейл, брат Енина. Придурок, который стрелял в Елену.

Я хватаю его за руку и вытаскиваю из машины, игнорируя тот факт, что указанная рука сломана, как минимум в двух местах. Он кричит, катясь по гравию, не в силах встать.

Я пихаю его ботинком на спину.

— Возьми его телефон, — говорю я Таппо.

Таппо обыскивает карманы, но безуспешно.

— Он здесь, — говорит Зио, вытаскивая телефон из-под обломков заднего сиденья.

Экран треснул в дюжине мест, но все еще работает.

— Какой пароль? — я спрашиваю Вейла.

— Гори в аду со своей гребаной матерью-пиздой, — рычит Вейл сквозь окровавленные зубы.

Я поднимаю пистолет и стреляю ему в правую коленную чашечку.

Он воет, как волк, корчась на дороге.

— У меня есть еще одиннадцать пуль, — спокойно говорю я ему. — Не нужно умирать, как собака, из-за чего-то, что все равно не поможет твоему брату.

— Ты, блять guido кусок…

Я снова поднимаю пистолет.

— 1974! — кричит он.

Я опускаю пистолет и киваю Зио, который вводит код. Экран телефона разблокируется.

— Хороший выбор, — говорю я.

Я стреляю ему в голову, прямо между глаз.

— Никакой пощады, да? — говорит Стефано, приподняв одну темную бровь.

— Это было милосердие, — говорю я ему.

У меня в кармане жужжит телефон. Я вытаскиваю его. На экране высвечивается номер Миколаша.

— Как все прошло? — я спрашиваю его.

— Безупречно, конечно. Мы стерли их серверы. Подожгли склад. И перевели каждый пенни, который он хранил, на мой личный счет. Это почти двенадцать миллионов, я переведу твою половину.

— Очень щедро, — говорю я.

— Простая справедливость, — говорит Миколаш своим холодным, отрывистым голосом. — Я уверен, что ты поступишь также со всеми другими трофеями, которые найдешь.

— Да, — я согласен.

Я вижу Карло Марино на другой линии, поэтому переключаюсь на его звонок. Похоже, он запыхался и страдает.

— Проблемы? — я спрашиваю его.

— Несколько, — признается он. — У них было больше людей, чем мы ожидали. Боско ввалился прямо в комнату, полную Братвы, играющей в Дурака.

— Они застрелили его?

— Нет. Он перебежал и выпрыгнул в окно. Выбил из себя все живое дерьмо и вывихнул плечо, но в остальном с ним все в порядке. На самом деле, это было довольно хорошее отвлечение. Пока они пытались схватить его, мы с Антонио начали стрелять.

— Ты говоришь так, словно в тебя стреляли, — говорю я, слыша напряжение в голосе Карло.

— Да, — говорит он, — Но не Братва. Мы спустились вниз. Большинство девушек уже убежали, потому что услышали стрельбу наверху и испугались. Но одна из них ударила охранника сковородкой по голове и забрала его пистолет. Это она стреляла в меня. Почувствовала себя плохо из-за этого, когда увидела, что мы не пытались их убить. Однако слова прости не загоняет пулю обратно в пистолет.

— Куда ты сейчас направляешься?

— Повидаться с доктором Блумом.

— Хорошо, — киваю я.

— Боско везет меня, так что посмотрим, доеду ли я. Я отправлю Антонио обратно.

— Хорошо. Скоро поговорим.

Я вешаю трубку. Пока не так уж и плохо. Но это только начало. Я сделал свой ход. Теперь очередь Енина. Если я достаточно ему пригрозил, ему пора пустить в ход свои мощные орудия.

Как только они будут устранены… король останется без защиты.

Незаметно выбраться из дома Себастьяна не так уж и сложно. Легко слышать Грету, потому что она не прилагает никаких усилий, чтобы вести себя тихо, когда она суетится уборкой, особенно напевая себе под нос.