— Я не собираюсь судиться с ним, — ответила Лия с легким смешком.

Но ее младшую сестру это не заботило.

— Лия, он разобьет тебе сердце!

— О, я знаю, но это моя собственная вина. Я по глупости влюбилась в него. Придумала правила, чтобы обезопасить себя, и сама же их нарушила. Так типично для меня, правда? — Лия услышала горечь в своем голосе и крепко зажмурилась.

— О, Лия, — прошептала Дейзи.

— Все в порядке. Честно. Я знала, на что иду, и Сэм не виноват. Он не сделал ничего, чтобы я влюбилась в него, и даже предупреждал, что для него все это несерьезно. Тем не менее, я ни о чем не жалею.

— Что собираешься теперь делать? — тихо спросила Дейзи.

— То, что должна: защитить себя.

Сэм

Когда Сэм снова включил телефон, высветился длиннющий список сообщений и пропущенных звонков: большинство от Колби, несколько от Тайлера Чемберса, три или четыре от Лалли и два от его матери.

Сейчас он был не в настроении решать проблемы, связанные с работой. Он не испытывал ни малейшего сожаления, что не поговорил с Колби прошлой ночью, и не особенно торопился выяснить, что там случилось на этот раз. Судя по людям, которые пытались с ним связаться, это определенно было связано с Лалли.

Он покачал головой и позвонил матери.

— Привет, дорогой. Я скучала по тебе, — тепло поздоровалась она, и он улыбнулся.

— Привет, мам, как ты?

С момента его приезда в Риверсайд они обменивались только сообщениями, так что было здорово услышать ее голос.

— Нормально. У меня появился новый друг, Малькольм. Прекрасный мужчина. Инструктор по горным лыжам.

Сэм усмехнулся.

«Кто бы сомневался».

— Что случилось с Крейгом?

— В последнее время он стал слишком требовательным. Это утомляло и мне пришлось его отпустить. — Она вздохнула. — Лучше расскажи мне о себе. На сколько скучно в той сельской африканской глуши?

Он рассмеялся.

— Это не глушь, а маленький прибрежный городок с дружелюбными людьми.

— И как ты справляешься? Ты нанял медсестру?

— Я начал реабилитацию. Рука все еще слаба, но становится лучше с каждым днем. К тому же родственники Мейсона очень помогли.

— Ты, наверное, ужасно скучаешь по работе? — сочувственно спросила она.

Сэм нахмурился. Ответь он «да», как предполагала мама, то соврал бы. Он, естественно, беспокоился об агентстве и хотел, чтобы оно продолжало процветать и расти, но совсем не скучал по работе там. Как ни скучал и по своей огромной, стерильной, элитной квартире в Чизвике или друзьям, которые по сути были его коллегами. Спенсер Карлайл был его первым другом, никак не связанным с работой.

— Я бы так не сказал. Лия — невестка Мейсона, работает волонтером. Она берет меня с собой, что бы не скучал в четырех стенах. Ты будешь рада узнать, что мои танцевальные навыки пригодились. В доме престарелых раз в неделю устраивают танцы. Я обещал научить некоторых дам венскому вальсу на этой неделе. Лия заболела и пришлось отложить первый урок, но…

Сэм продолжал оживленно описывать свои успехи с Тревором, визиты к Макгрегорам, вечера кино со Спенсером. Он описал великолепный пейзажи, как хотел попробовать себя в серфинге и заняться здесь греблей. Рассказал, как Берти с приятелями нагло обирали его во время покера, а когда, наконец, выдохся, то понял, что мама все это время молчала.

— Мама? Ты здесь?

— Ты подумываешь о том, чтобы забрать из приюта собаку?

— Э-э, нет. Не с моей работой, ты же знаешь.

— Ты всегда хотел собаку.

— Нет. Я никогда такого не говорил! — возмущенно запротестовал он.

— Ты всегда был таким покладистым ребенком: не хотел собаку, потому что думал, что я не хочу собаку.

— Ты и правда не хотела, верно?

Сэм нахмурился: разговор становился все запутаннее.

— Да. Мы ведь так часто переезжали. Представь, сколько бы добавилось хлопот. Но я никогда не говорила об этом, и однажды даже предложила купить собаку, потому что думала, что тебе одиноко. У тебя не было друзей.

— Трудно заводить друзей, когда не задерживаешься надолго на одном месте, — пробормотал он и сразу же пожалел. — Прости, мам. Нам было весело вдвоем. Мне не нужны были друзья.

— Вот видишь? Ты все тот же покладистый ребенок. Пытаешься заставить свою мамочку чувствовать себя лучше. Тебе нужны были друзья, но ты никогда не жаловался. Нам правда было весело — это наименьшее, что я могла сделать, учитывая, как подвела тебе в другом.

— Мама…

Он был абсолютно потрясен ее словами, не совсем понимая, откуда это взялось.

— Мальчику нужна собака. Может быть, ты смог бы освободить место для Тревора в своей жизни.

— Я уже не мальчик, мама.

— Расскажи мне об этой Лии.

— Что?

— Ты часто упоминал ее, пока рассказывал, как проводишь время.

— Она… — Сэм сглотнул и беспомощно пожал плечами, несмотря на то, что мать не могла это увидеть. — Тут нечего рассказывать.

— Сэм, я твоя мать. Я носила тебя в утробе, наблюдала, как няни меняют тебе подгузники, наблюдала за твоей первой поездкой на велосипеде, вместе с тобой пережила ужасную стадию подросткового возраста с брекетами и прыщами. Я знаю тебя тридцать четыре года, и раньше ты ни разу не называл женщину, которая тебя интересовала, по имени.

— Она меня не интересует. Не в том смысле. — Мама рассмеялась. — И я также упомянул ее сестер. Почему ты сделала такое предположение о ней, а не о них?

— Твой голос меняется, когда ты произносишь ее имя.

— Это какое-то клише! — Он фыркнул. — Ты превращаешься в одну из тех старух, которые пытаются свести сыновей с любой случайной одинокой женщиной? Хочешь женить меня? С нетерпением ждешь возможности стать бабушкой?

— Прикуси язык. Я не старая, я зрелая. И мои внуки будут звать меня Кэтрин.

— Мама, не знаю, как тебе это объяснить, но, если у тебя нет тайного ребенка, который сможет подарить внуков, ты их не получишь, — сказал Сэм, но в голосе не хватало убедительности. Он подумал о Лии, о том, как она дразнила его насчет случайной беременности, и теперь такая возможность, хоть и маловероятная, не вызывала яростного сопротивления.

Мама снова рассмеялась.

— Она хорошенькая?

— Она прелестна, — ответил он, не задумываясь, и поморщился.

Молчание мамы само по себе говорило о многом.

— Понимаю, — в конце концов произнесла она нехарактерно торжественным тоном. — Я хотела бы с ней познакомиться.

— Я возвращаюсь домой через пару недель. Один. Не знаю, какой подтекст ты увидела в моих словах, но уверяю, что ты ошиблась.

— Ты всегда был упрямым. — Она вздохнула. — Милым, покладистым, но ужасно упрямым. Когда что-то хорошее шло тебе в руки, ты всегда сопротивлялся, предпочитая пожертвовать своими желаниями. Я надеялась, что ты это перерос.

— Мне нужно идти, — солгал Сэм. — Люблю тебя, мамуля.

— Называть меня мамулей, когда ты саркастичен, не считается, — запротестовала она.

— Пока, мам, — усмехнулся он.

— Береги себя, Сэмюэль.

Он отложил телефон и задумался.

Его голос правда менялся, когда он заговаривал о Лие? Не удивительно, учитывая, что происходило с ним, когда думал о ней. Не только физически, но и эмоционально. Каждая его частичка — включая самую очевидную — приходила в возбуждение. Дыхание учащалось вместе с пульсом. Он ухмылялся, как идиот, и сгорал от нетерпения перед новой встречей, гадая, что Лия скажет и сделает, во что будет одета? Будут ли ее волосы собраны в хвост или распущены? Сколько пройдет времени, прежде чем он сможет заставить ее улыбнуться? Прежде чем он сможет заставить ее стонать его имя?

Рассуждая логически, он знал, что надо заканчивать их интрижку. Поскольку Лия так отличалась от женщин, с которыми он обычно спал, мозг не относил ее к категории «случайных сексуальных партнеров», а выделял собственное место с аккуратной табличкой «Лия». И поскольку его мозг сделал это различие, то и Сэм думал, что она особенная. Лия была другой, потому что Сэм сделал ее другой. Но он обманывал самого себя. Прямо сейчас они существовали в пузыре, и как только в него вторгнется реальный мир, все изменится. Так зачем затягивать?