У Дема откуда-то берётся терпение, чтобы не огрызаться и не рычать в ответ на это заявление, и вместо обвинений и прочих громких слов, которые наверняка заготовил, пока добирался сюда, он говорит:

─ Кажется, нам обоим есть, что обсудить. Встретимся позже.

─ Ты реально просто позволишь ему уйти? ─ не понимает Демон, и в его глазах тлеют синеватые угольки.

─ Он никуда не уйдёт – ему теперь отвечать за своё, ещё едва живое государство, ─ уверен Дем, и я с ним согласна. ─ А вот нам пора.

Я тоже мечтаю поскорее уйти, вот только что-то не даёт, взывая ко мне со всем отчаянием и, похоже, из последних сил. Я напряжённо замираю в объятиях, и Демьян чувствует эти перемены во мне.

─ Стой, ─ прошу тихо-тихо, прислушиваясь к каждому звуку, а потом до ушей долетает слабое:

«Помоги…»

Откуда-то берутся силы самой освободиться от оплетающих меня рук и на деревянных ногах двинуться к Древу, которое и просило о помощи. Я прислоняюсь лбом к твёрдой, как кость коре, ловя эмоции умирающего исполина, и чужая многовековая боль пронзает сердце вместе с миллионами образов.

В голове взрываются слова, которые мне многие уже говорили, но я почему-то не придавала им должного значения, не врерила в себя, однако теперь я окончательно понимаю, что у меня есть силы помочь умирающему миру. Потому вгрызаюсь в свою ладонь, пуская кровь, а дальше подношу руку к дереву, делясь своей силой, которая до сих пор скована зельем, но всё равно пульсирует в теле.

─ Это пока всё, что я могу сделать, ─ видя, как мою помощь не спеша принимают, шепчу я. ─ Но обещаю, что вернусь сюда, слышишь? Только дождись…

«Дождусь…», ─ больше похоже на шелест ветра, но бодрости в этом голосе уже гораздо больше.

И только удостоверившись, что я хоть в чём-то сумела быть здесь полезной, соскальзываю вниз, почти не чувствуя, как крепкие руки вновь заключают в свой капкан.

─ Ада!

─ Хочу домой…

Ада

Просыпаться тяжело и совсем не хочется.

Мне кажется, если открою глаза, снова окажусь в плену, а ещё знобит и жутко тошнит от всей той дряни, что до сих пор чувствую, только на сердце тревога, требующая уже пробудиться.

Распахиваю веки и морщусь от слишком яркого лунного света, бьющего из окна, напротив которого стоит Дем – живой и невредимый, а меня затопляет облегчение от того, что с ним и правда всё в порядке, но больше от того, что мы находимся в его особняке.

─ Почему мы здесь? ─ вопрос срывается с губ, но мой доберман даже не поворачивается, и все черты его лица кажутся такими хищными, что мне следует молчать.

─ Ты сказала, что хочешь домой, и я принёс тебя, ─ ответ без эмоций, но воздух буквально пропитан пряными, острыми нотками, и мне становится ясно, как трудно ему сейчас сдерживаться.

Даже на расстоянии я чувствую его гнев, но хоть направлен он вовсе не на меня, сложно воспринимать эту злость иначе. Тем не менее, поднимаюсь, борясь с головокружением, и стоит мне лишь пошевелиться, Демьян тут же напрягается, будто готовый к броску, вынуждая меня сперва замереть на месте под этим сияющим синевой взглядом. Жутко и одновременно завораживающе…

─ Дем, ─ зову его, и на краткий миг пугаюсь рыка, огласившего спальню, но быстро с собой справляюсь.

─ Лучше тебе сейчас не двигаться – я на грани, и могу натворить глупостей, ─ признаётся, напрягая челюсти, а до меня только сейчас доходит, что из одежды на мне вообще ничего нет – видимо, раздевал меня именно он.

Спешно заворачиваюсь в одеяло, чтобы лишний раз не нервировать хищника, но он всё равно внимательно следит за каждым моим движением. На ватных ногах опускаюсь на пол, делая медленные, крохотные шаги, и застываю на границе света – там, где серебристый отблеск ещё не касается моих ног. Так будто безопаснее, хотя кто меня спасёт, если  Дем на самом деле решит напасть? Но мне необходимо задать вопрос, который не давал покоя ещё в ритуальном зале, когда он туда ворвался, потому что показаться мне не могло, и непослушные, грозящие вот-вот задрожать губы размыкаются.

─ Скажи, ты ведь вспомнил всё? Всё, что не мог…

Резкий поворот тела, и мне кажется, меня сейчас сметёт этим взглядом, разрушающим стены.

─ Вспомнил, ─ кивает он, запуская мой пульс. ─ И знаешь, зайка, у меня есть к тебе некоторые вопросы.

Подступает неспешно, а я нервно сглатываю, только этого не хватает, чтобы смочить пересохшее горло.

─ Какие?

─ Вообще-то только один, но боюсь, что если задам его, совсем слечу с катушек, ─ даже уголком губ дёргает в намёке на улыбку, а я обмираю внутри от нехорошего, тягучего чувства, что мне совсем не стоило начинать этот разговор. Но когда его вообще, в таком случае, начинать?

─ А ты попробуй.

На секунду прикрывает глаза, словно так ему станет легче, и я напрягаюсь в ожидании приговора.

─ Тогда скажи мне вот что… ─ произносит спокойно, а потом резко взрывается, подаваясь вперёд: ─ Как ты могла усомниться в том, что я вернусь к тебе?!

Любой на моём месте сейчас бы сделал ноги, а вот я стою и не могу двинуться – только сердце сходит с ума.

─ Я думала, что не нужна тебе.

─ Не нужна?! ─ уже не боясь ввергнуть меня в ужас, рычит он, оказываясь совсем близко. ─ Тогда зачем я, по-твоему, строил этот огромный дом? Для себя одного? Зачем приставил к тебе парней, чтобы с твоей головы не упало ни одного волоска? Зачем я, как одержимый покупал эти книги, всякий раз, когда видел знакомое имя на обложке в витрине магазина?! ─ Схватив с полки одну из моих историй, уже не сдерживает себя, бросая книжку в стену над моей головой, а затем хватает за плечи, обжигает взглядом и спрашивает совсем тихо, обречённо: ─ Как я могу тебя не любить?

─ Я всего этого не знала… ─ звучит откровенно жалко, и мне за это стыдно, правда, сильнее всего в душе всё равно горит обида, а мне бы смолчать, да только не выходит. ─ Ты ведь просто исчез и даже не удосужился оставить пару слов! Откуда мне было знать, что ты от меня просто не отказался и не держишь зла за собственную смерть? Я уже со счёта сбилась, считая дни, пока ты соизволишь не то, что на пороге появиться, а хотя бы напишешь…

Пальцы на плечах всего на миг сжимаются, несколько поубавив градус моей злости, но тут же отпускают.

─ Потому что я был трусом, ─ выдыхает он, безмерно меня удивляя, потому что уж кого-кого, а Демьяна Лисицына можно назвать, кем угодно, но только не трусом. ─ Каждый раз, когда у меня был шанс увидеться с тобой, я предпочитал малодушно провести это время, избивая кого-нибудь на ринге или просто стоял в тени, наблюдая, как ты сидишь в саду и пишешь очередной свой роман…

─ Ты наблюдал за мной? ─ выхватываю главное, и меня обдаёт жаром от осознания, что этот мужчина, всё то время, что не проводил в плену чужого мира, был совсем рядом, а я даже не знала.

─ Наблюдал… Как одержимый, зайка, ─ признаётся, опять хватая руками, и на этот раз они смыкаются на моей талии, а меня дёргают ближе, и вдруг доходит, что Дем полуобнажён. ─ Следил за каждым твоим шагом и каждый раз обещал себе поймать тебя, если ещё раз рискнёшь своей жизнью так бессмысленно! Но приходилось останавливать себя, потому что я боялся сделать тебе больно…

В голову мгновенно ударяют совершенно дикие картинки того, как именно он собирался меня наказывать, и по тому, как поменялся вдруг его запах, чуть скрадывая злость, я поняла, что мысли у нас сходятся.

─ От тебя всё ещё несёт этой эльфийской падалью, ─ едва дышит, упираясь своим лбом в мой. ─ Но твой запах всё равно сводит меня с ума… Рядом с тобой я превращаюсь в животное.

─ И что же нам с этим делать?

─ Я не имею ни малейшего понятия.

Этот поцелуй со вкусом моих слёз и его отчаяния.

Я будто снова впервые пробовала его губы, а он мои, как в тот первый раз в переулке после нападения магов, на адреналине. Поцелуй, сорванный им наспех, но навсегда что-то между нами изменивший, и сейчас это происходит заново. Дем будто весь состоит из частиц силы, каждая из которых проникает в меня всё глубже, и я теряюсь от его долгожданной близости.