— Капитан! — окликнул меня звонкий голос Андре-Луи.

Я не отреагировал, даже бровью не повёл, парни несколько раз ловили меня на подобную уловку во время фехтования. Я отвлекался и проигрывал.

— Капитан! Там парус, на северной стороне! — произнёс юнга, а мне вспомнилась притча про мальчика, который кричал про волков. — Меня Жорж послал, беги, говорит, за капитаном!

Я отвлёкся и ожидаемо получил укол шпагой в грудь, Робер меня всё-таки достал. С нескрываемым раздражением я вложил палаш в ножны, потёр уколотое место. Кожаный нагрудник защищал, но приятного всё равно мало. Ещё и Робер довольно скалился, в третий или четвёртый раз подряд одержав победу.

— Жди реванша, — буркнул я.

В конце концов, мне уже удавалось его достать, даже когда француз дрался в полную силу. Редко, но всё же удавалось.

— Обязательно, капитан, — хохотнул Робер.

— Веди, где вы видели, — сказал я, и малец повёл меня через заросли на другую сторону Грейт Берда.

— Месье Грин, а у них там правда полный трюм золота? — спросил вдруг мальчик, пока мы шли наедине.

Я усмехнулся.

— Кто это тебе такое сказал? — улыбнулся я.

— Да так... — протянул юнга.

— Насчёт золота не скажу, а деньжат мы с них поимеем изрядно, я полагаю, — сказал я.

Наблюдательный пункт, с которого увидели парус, находился на западном мысу, и вид оттуда открывался поистине великолепный. Лазурное море, тёмно-зелёные холмы Антигуа, залив и рифы. И с северо-запада к нам приближался корабль. Бригантина, с прямыми парусами на фок-мачте и косыми на грот-мачте, превосходное судно для любых задач, маневренное и быстроходное.

— Давно появился? — спросил я.

Жорж хмыкнул что-то неопределённое. Спал, небось, и появление корабля прошляпил, но, слава богу, юнгу послал вовремя, до того, как «Поцелуй Фортуны» подошёл к берегу.

Я извлёк подзорную трубу, протёр мутные линзы рукавом рубашки, попытался разглядеть хоть что-нибудь. С тем же успехом я мог приложить к глазам газету, свёрнутую трубочкой. Оптика, конечно, увеличивала, но внутрь, похоже, попал песок и всё исцарапал. Зато я разглядел марсовых на фок-мачте и отсутствие какого-либо флага. Сомнений быть не могло, это тот, кто нам нужен.

— Андре-Луи, — позвал я, складывая трубу и убирая в карман. — Беги, поднимай всех. Общая тревога, действуем по плану.

— Есть! — оживился парень.

Я тоже оживился, будто разряд электрического тока пробежал по нервной системе, заставляя меня приплясывать от нетерпения. План был прост, а поэтому красив, и ошибок быть не могло. Тем более, что я талдычил его каждому флибустьеру, надоев до икоты, и каждый знал, что должен делать, а чего делать не надо. К тому же, пока всё шло как по маслу, бригантина приближалась к северному пляжу, тихо и безмятежно, а мы загасили все костры и притаились. И центральную роль в этом плане играла береговая артиллерия.

Ну а я, при полном параде, одевшись как на праздник, ждал на северном пляже, подкидывая в руке увесистый кошель, набитый медяками, обрезками, дробью и мелким железным ломом. Руку оттягивал, как положено, звенел достоверно, так, что даже бывалые пираты купились на эту уловку. Мне же он нужен был всего на пару минут, отвлечь внимание Гилберта.

Здесь же, в кустах и траве, залегли два десятка буканьеров с мушкетами, готовые в любой момент открыть огонь хоть по небесному воинству, хоть по самому дьяволу, стоит мне только махнуть рукой. Мне, конечно, было немного неуютно бродить по пляжу под прицелом хоть и дружественных, но всё-таки мушкетов. Но я старался не подавать виду, держался гордо и прямо, одной рукой подкидывая кошель, пока вторая покоилась на рукояти палаша.

План, признаю, был откровенно наглый. Тем более, что заложники могли пострадать, но ничего более безопасного для них я не придумал. Как по мне, пусть лучше пострадают заложники, нежели я буду класть своих людей в бессмысленных атаках. Может быть, жестоко по отношению к невинным людям, зато справедливо по отношению к моей команде.

Главное, чтобы англичанин ничего не заподозрил и не заметил артиллерию на мысу. В своём подозрительном виде я даже не сомневался, даже не знаю, что может быть подозрительнее здоровенного головореза в чёрном костюме, да ещё и увешанного оружием. Вот если Гилберт не станет высаживаться на берег и просто пришлёт за мной шлюпку, аргументируя это тем, что иначе заложников повесят, тогда дело будет провалено. Но я хотел думать, что капер и его команда не откажутся ступить на твёрдую землю Грейт Берда, тем более, что в его письме говорилось прямо и чётко. Через месяц. На острове Грейт Берд. Не возле острова.

Бригантина приближалась к северному пляжу на всех парусах, и я уже мог различить людей на борту невооружённым взглядом. А ещё я видел пушечные порты с одной стороны и насчитал аж восемь пушек. Плюс восемь с другого борта, итого минимум шестнадцать пушек, и это, на мой взгляд, было вполне солидным вооружением для такого судна. Осадка у бригантины была не слишком большая, чуть больше, чем у «Ориона». Зато паруса, белоснежные, наполненные ветром, невольно внушали уважение, обводы и изгибы бригантины приковывали взгляд, как его приковывает летящий по небу орёл. Красивое судно. На секунду я даже позавидовал Гилберту. На таком корабле можно уйти от любого патруля и догнать любого торговца, мечта любого пирата.

Меня вдруг пробрало холодом, стало зябко на секунду, не то из-за порыва ветра, не то из-за волнения, которое накрыло меня ледяным шквалом. В голове сразу пронеслась куча мыслей, куча сомнений, я начал нервничать. Но потом окинул пристальным взглядом окрестности, прокрутил свой план в голове ещё раз и сумел это волнение побороть. Пожалуй, его можно было сравнить с тем волнением, которое возникает перед выходом на сцену и исчезает в одно мгновение, стоит только открыться занавесу. Занавес ещё не открылся, но публика уже на подходе.

Я увидел, как на носу бригантины, у самого бушприта, стоит дородный мужик в накрахмаленном парике и разглядывает меня в подзорную трубу.

— Ну, кто ещё хочет комиссарского тела... — буркнул я себе под нос и снова подкинул на ладони кошелёк.

Монеты и железо внутри приятно звякнули, а я вдруг подумал, что скоро буду подкидывать на руке такой же, но полный золота.

Бригантина бросила якорь неподалёку от берега, матросы начали спускать шлюпки. Я терпеливо ждал, когда англичане доберутся до пляжа. Наконец, две шлюпки ткнулись в берег Грейт Берда, матросы выскочили, подтащили их на песок, чтобы не унесло прибоем, и тот самый мужик, разглядывавший меня в подзорную трубу, ступил на землю.

Я, конечно, представлял Джона Гилберта совсем иначе, мне виделся какой-то хищный поджарый зверь, безжалостный и жестокий, а не этот... Бульдог. Иначе я назвать его не мог. Толстый, с красными прожилками на лице, обвислые щёки создавали впечатление, что он постоянно чем-то недоволен, белый парик ниспадал на плечи, осыпая их пудрой. Одет он был довольно просто, в синий сюртук и бриджи, на поясе покоилась простая шпага.

Англичанин прошёлся по пляжу, окидывая всё вокруг пристальным взглядом. Я вдруг понял, что несмотря на внешность пожилого депутата, Гилберт всё же хитёр и ловок.

Его взгляд, наконец, упал на меня, и я уставился на него в ответ. Матросы капера тоже вышли на берег, демонстративно смеясь и перешучиваясь.

— Где же ваш корабль, мистер... — прогудел англичанин.

— Грин. Меня зовут мистер Грин, — представился я.

— Джон Гилберт, эсквайр, — представился он в ответ.

— Мой корабль ждёт в другом месте, сэр, — улыбнулся я.

— Вы либо чертовски смелый, либо чертовски глупый, мистер Грин, — скривился капер. — Я полагаю, вы привезли остаток выкупа?

Я посмотрел на него, на его парней. Одеты все и впрямь были хорошо, сытые морды лоснились, команда явно не бедствовала у него на борту.

— Сначала я хотел бы увидеть заложников, — сказал я. — Здесь, на берегу.