В аэропорт ехали в грузовой трехтонке. Обтянутый брезентом кузов защищал только от ветра. Сидели на Алексеевом чемодане и тощем Варькином узле. Варька тесно прижалась к Алексею, и он знал, — не только от холода. Она отыскала его руку, сняла с нее рукавичку и прижала его руку к своей щеке…

В порту долго ожидали самолета. Алексей, выстояв длинную очередь, взял билеты и, перешагивая через чужие пожитки и ноги, прошел в угол, где примостилась Варька. Она потеснилась, и он устало опустился на узел рядом с ней.

Ну, вот и все… Билеты взяты… в Иркутск. Все сомнения и терзания позади. В эту минуту он искренне верил, что принятое им решение стоило ему многих терзаний…

— Чего приуныл? — спросила Варька.

— Я ничего, — возразил Алексей.

Варька печально усмехнулась.

— Думаешь, куда билеты брать?

Алексей показал ей билеты.

— Обменить можно!

Алексей, будто не слышал, смотрел в сторону.

— Давай билет! — сказала Варька жестко. — Если самому неловко, я обменю.

Алексей сумел понять: это не раздражение, даже не обида, — боль.

Попросил ласково:

— Не надо, Варя!

А у Варьки дрожали губы.

— Смотри, Леша, чтобы потом не подумал: захомутали силком.

В Иркутске прожили недолго.

Поначалу все складывалось хорошо. Нашли работу, нашли и пристанище — одна из Варькиных подруг уступила проходную комнату. У Алексея роились планы их дальнейшей жизни, и он увлеченно рассказывал Варьке, как они накопят денег на дорогу и уедут в Среднюю Азию на большую стройку, только надо до этого «оформить» все с Фисой и взять Толика, и тогда… все будет хорошо…

Варька слушала его, не подавая виду, что понимает: говорит он все это не столько ей, сколько себя убеждает…

Время потихоньку шло, отношения с Фисой не «оформлялись», и о планах будущей жизни заговаривал Алексей все реже. А когда и заводил об этом разговор, не было в словах его даже и прежней доли убежденности.

И Варька не вытерпела.

— Не про то, Леша, говоришь, про что думаешь, — перебила она его. — Не в том дело, здесь жить или в Среднюю Азию податься. Ты до сих пор не знаешь, с кем жить. Я тебя не торопила и не тороплю. На развод не подаешь? Почему? Только начистоту!.. Петлять станешь… плюну в глаза и уйду.

Алексей опустил голову. Ответил не сразу.

— Не могу… Не знаю… Может, Шилишперов, сволочь, все наврал…

— На подлеца Шилишперова все сложить хочешь? Эх, Леша! Не думала я, что ты мужик только в постели!..

А утром, когда Алексей собирался на работу (он уходил раньше), сказала:

— Увольняйся и поезжай на Порожную. Не смотри на меня так. Я с тобой хитрить не собираюсь. Надумаю уйти, при тебе уйду: поеду с тобой на Порожную. Сама посмотрю.

Из Иркутска выехали с расчетом успеть на первый пароход, уходящий вниз по Лене. Можно было, не дожидаясь начала навигации, лететь прямым рейсом на Север. Но Алексей сказал, что нет расчета тратиться на самолет, деньги еще будут нужны на обратную дорогу.

«Время тянешь!» — подумала Варька, но возражать не стала.

Ей тоже торопиться было некуда. Поездка на Порожную не сулила радости.

Не радовала поездка и Алексея. За несколько дней пути он изменился до неузнаваемости, от былой его разбитной веселости не осталось и следа. А когда погрузились на ленский теплоход, и вовсе превратился в молчуна. Уходил на корму и часами стоял там, глядя с тупой сосредоточенностью на вспененную винтом воду. Иногда, словно встрепенувшись, пытался шутить и балагурить, но Варька отлично понимала, чего стоит эта показная бодрость. И не раз подумала, что зря решила ехать с ним на Порожную.

Алексей почти перестал замечать ее. И, конечно, не обратил внимания, что к Варьке упорно присматривается высокий грузный средних лет мужчина в сером габардиновом плаще. Впрочем, и Варька не обратила на это внимания. Она находилась в необычном для нее состоянии растерянности, не могла решить: как ей следует поступить? Ехать на Порожную или повернуть с дороги обратно?..

На второй день вечером толстяк в габардиновом плаще подошел к Варьке, стоявшей на палубе, с традиционным путевым вопросом:

— Далеко едете?

— На Порожную, — ответила Варька.

— Значит, пароходом до Ленска?

— Да, — ответила Варька.

— Муж работает на Порожной?

— Да.

— Ясно! — сказал толстяк. Помолчал и добавил: — Если трудно с самолетом будет, зайдите в контору базы, помогу. Спросите Григория Марковича, начальника базы.

На пароходе Варька ничего не сказала Алексею о своем разговоре с начальником ленской базы.

Сказала потом, в Ленске, когда выяснилось, что билеты на рейсовый самолет на Порожную проданы на две недели вперед и что быстро улететь можно только на грузовом, если разрешит начальник базы.

В кабинет к начальнику вошли вместе.

— Вам два билета? — спросил Григорий Маркович.

— Два, — ответил Алексей, — со мной вот… попутчица.

Григорий Маркович перевел глаза с Алексея на Варьку и чуть приметно усмехнулся.

— Один билет! — резко сказала Варька.

— Варя, что ты! — испуганно воскликнул Алексей.

— Меняю попутчика! — отрезала Варька.

Подошла к столу и, чуть сведя к переносью густые брови, смело и строго посмотрела прямо в глаза оцепеневшему Григорию Марковичу.

— Найдете мне работу какую-нибудь, — она многозначительно усмехнулась, — не очень пыльную, товарищ начальник?

— Варя! — закричал Алексей.

— Не шуми! — строго сказала Варька. — Сам этого хотел. Поклонись, что развязала тебе руки!

На следующий день Алексей улетел на Порожную. Варька проводила его до ворот гостиницы-времянки, обняла и поцеловала.

— Пусть будет у тебя все хорошо, Леша!..

С аэродрома до поселка Алексей дошел пешком. Можно было уехать с машинами, поданными под груз, но Алексей не хотел встречаться ни с кем из знакомых, пока не побывает дома, не поговорит с Фисой, не выяснит всего и не решит, как жить дальше?..

И в поселок спустился не по главной улице, а обошел стороной, мимо гаражей, по краю низкорослого, оттесненного человеком леска. Узеньким проулком вышел на свою улицу.

И остановился в нерешительности.

Налево — свой дом, направо — дом, в котором живет Шилишперов. Куда вперед пойти?..

На улице было светло, почти как днем, хотя солнце давно уже село. Домики-близнецы смотрели на улицу темными окнами. Во всех домах уже спали. Алексею показалось унизительным в двух шагах от своего дома заходить ночью в чужой. И он уже двинулся к своему, но сзади него звякнуло окно, и знакомый, со ржавчинкой голос Шилишперова окликнул его:

— Алексей Иваныч, заходи!

У Шилишперова Алексей пробыл недолго. Столько времени, сколько нужно, чтобы распить с разговором поллитровку.

И вполне достаточно, чтобы замутить душу.

— Конечно, баба не колодец, не вычерпаешь, — сказал ему Шилишперов, кривя губы, — ну все же… на мой характер…

И до хруста в суставах стиснул крупный волосатый кулак…

На крыльце Алексей остановился, словно собираясь с силами, потом хватил три раза наотмашь по застонавшей двери.

— Кто там? — спросила из сеней Фиса.

— Кого не ждешь!

Быстро прошел мимо нее в комнату. Швырнул сидор на пол. И, едва Фиса перешагнула порог, спросил с хмельной улыбочкой:

— Другого ждала? Чего смотришь? Наведывались к тебе друзья мои? Приходили? Все приходили? Убить тебя мало, стерва!

Рванулся к ней и тут же, будто ткнувшись в стену, отпрянул.

— А ну тебя к такой матери!.. — Круто повернулся и выбежал, во всю силу шваркнув дверью…

Фиса не обратила внимания, что адрес написан чужой рукой. Торопливо вскрыла конверт и чужие слова: «Здравствуйте, Анфиса Степановна!» — напугали ее. От Алексея так долго не было писем…