Как говорил один мой знакомый следователь.

Нет тела — нет дела.

Оперевшись на здоровую ногу, я спомошью самодельной трости, смешал остатки непрошеных гостей с песком.

Убедившись, что следов и улик не найти, я отправился вглубь базы. Откуда уехала машина.

Там же нашлись ещё пара похожих пикапов.

Обшарив машины, в которых обнаружился небольшой рюкзак с галетами и сухим мясом с бутылкой воды, я направил машину вдоль моря.

По моим прикидкам, я был или на территории Египта или в Ливии, но относительно неподалёку от границ с Египтом.

План был относительно простой. Добраться до Каира и там уже решать, куда мне двигаться дальше.

Поездка по пустыни под палящим солнцем и в лучшие дни, была не самым приятным развлечением, а в старом прогнившем пикапе — было средне каким-то изощрённым пыткам.

Обливаясь потом, я старался как можно меньше нажимать педаль газа.

Из-за особенностей местного климата старый бензиновый двигатель сильно перегревался и бывшие хозяева этого корыта, не придумали ничего лучше, как включить печку на максимум и выкинуть кнопки управления. Отчего из всех возможных дефлекторов меня обдувало кипятком, а больше всего страдала правая нога. Дефлектор печки был расположен ровно напротив педали газа.

Перебравшись через пару барханов, я остановил машину.

Внизу виднелась укатанная дорога, извилистой змеёй уходящая в стороны.

Виднелись чёрные, сгоревшие остовы техники, лежащие на боку на обочине.

Картина привычная для многих стран этого региона. Да и те истории про войну за ресурсы, что наслушался дома…

Съехав вниз и залив канистру бензина, висевшую на крышке багажника, я направился дальше на Восток.

Судя по счётчику километров, я проехал сорок семь километров, когда мне попался первый город.

Руины города.

Эль-Даба гласила табличка на въезде, за которой виднелась лишь башня мечети.

По дороге к единственному, уцелевшему, зданию, на столбах висели тела.

Зажмурив глаза и тряхнув глаза, я повёл машину дальше по дороге.

Слишком это всё знакомо.

В сумерках, спустившихся на землю, я остановился у дорожного знака Александрия.

Бросив машину, я направился в город пешком.

Не было никакой необходимости, привлекать к себе внимание таким транспортом.

Город разочаровывал. Не знаю чего я ожидал. Но точно не этого.

Это был не город, а просто одно сплошное гетто.

Рассадник туберкулёза, сифилиса, гонореи, татуировок и насилия. Взаимные упрёки и неприязнь, вросшие в жизнь этих кварталов с глубокой древности.

Скромные и непрезентабельные дома за высокими заборами. Металлические двери, на окнах решётки.

Люди, которых я встречал на улицах, вызывали или жалость в своих обносках или же те — от которых хотелось держатся подальше.

Бандиты, на лицах, которые были татуировки с цифрами.

Наркоманы с трясущимися руками, поджидающие свою новую жертву.

И, конечно, пьяные солдаты и наёмники. Часть из которых я знал по нашивкам на рукавах.

А вот эту наглую особу женского пола, я знаю и вовсе отлично.

На площади остановились несколько мотоциклов, за рулём одного из них была Хела.

Люди, если это слово можно применить к обитающим тут изгоям общества, разбежались по тёмным углам.

Следом да байками на площадь въехала несколько тентованных грузовиков, из которых на улицу посыпались солдаты в боевом снаряжение.

В обтягивающем чёрном костюме на молнии, которая была нагло расстёгнута до пупка.

— Он должен быть в этом районе! — крикнула она. — Носом землю ройте, но через десять минут, он должен быть передо мной!

Достав пистолет, она застрелила какого-то замешкавшегося человека.

Я в дерьме!

Развернувшись, я поковылял в обратную сторону. Уж не знаю, кого они тут искали, но попадаться им, я не желал точно.

Я успел пройти один квартал и мою ногу прострелила острая боль.

После продолжительной поездки, она и так давала знать о себе, заставляя сжать зубы и искать хотя бы что-нибудь похожее на медицинский крест.

Сейчас же, боль в ноги, была настолько сильной, что я сполз по стене со слезами на глазах и вытянув ногу, пытался её убаюкать.

А пару мгновений спустя я и вовсе потерял сознание.

Очнувшись от яркого света, резавшего мои глаза и воды, которую лили на мою голову.

— Просыпайтесь князь, — насмешливо произнесла Хела.

— Свет убрали, пока ноги не оторвал, — хрипло произнёс я, жадно глотая попавшую в рот воду.

— Мак, убери свет. Князь у нас нервный, может и правду лишить тебя ног, — сочувственно произнесла девушка. — И отнесите его в машину. Пусть док его проверит.

Доведя меня до машины и уложив на деревянный пол, моя бывшая охрана уселась на скамейки по бокам кузова.

В кабину залез человек в чёрном костюме-тройке и белоснежных перчатках с небольшим кейсом и стал выгружать из него какие-то странные блестящие штучки, предметы, бутылочки и всё, что там есть.

Отбросив все мысли, я стал внимательно смотреть за его действиями.

Последнее, что он положил мне под нос, была бутылочка с зеленоватой жидкостью, похожая на тонизирующее питьё и приказал выпить.

С небольшим сомнением я взял её. Это был крепкий коктейль, по вкусу напоминающий коньяк.

Незнакомец, что-то сказал охранникам, и те послушно выпрыгнули из кузова.

Мужчина, слегка наклонившись и став на колени, снял остатки моей самодельной шины и разрезав штанину, осмотрел ногу, а другой рукой потянувшись в кейс, достал оттуда детский зелено-красный молоток.

— Сильно больно не будет, — обратился он ко мне.

Короткий размах и удар.

Зажмурившись от боли и резко поднявшись, я хотел было закричать, но из моего рта не вылетело ни одного звука.

Пиджак, хмыкнув, положил руку, горевшую зелёным огнём, мне на лоб и откинул меня на пол.

— Добрых снов князь. Вы очнётесь, когда кости срастутся.

Очнулся я от тряски.

Фургон, в котором ехала моя, бессознательна тушка, ощутимо тряхнуло, от чего голова, с гулким стуком ударилась о пол, заставив, проснутся.

Инстинктивно дёрнувшись дабы потереть место удара, я обнаружил себя связанным широкими ремнями.

Осознание этого факта, что привязан, заставило меня начать истерически дёргаться.

— Тише князь! — раздался смутно знокомоый голос. — Это ради вашей безопасности!

— Какой на фиг безопасности, — процедил я, пытаюсь освободиться из ремней.

— Чтобы вы ни пострадали во время поездки, — усмехнулся парень, склонившись надо мной.

Его слова удачно совпали с очередной ямой и повернув голову по сторонам и увидев, как болтаются сидящее в кузове солдаты, я успокоился.

— Мы можем поменяться, если тебе не по кайфу лежать, — пробасил кто-то позади меня.

Изогнувшись, я взглянул на говорящего.

Араб, лет сорока — пятидесяти. Точнее, определить мешало его состояние.

Перед тем как его повесить за руки в закованные наручники, его основательно избили.

— Не, мне тут хорошо, — отрицательно помотал головой.

— Слабак, — сплюнул он сгусток крови.

Поднявшийся на ноги, охранник возле него, вытащив дубинку, коротким замахом ударил его по лицу.

— Рот закрыл.

Дальнейшая поездка прошла в молчании. Просится чтобы меня развязали, мне совсем ни хотелось.

Парни в своём снаряжение занимали столько места, что и сами были как селёдка в бочке, а я лучше буду хорошо лежать, чем плохо сидеть. Да и сидеть то было негде, так или иначе, придётся на полу сидеть.

Это всё равно лучше, чем быть подвешенным за крюк, как мой сосед, араб.

Сколько длилась наша поездка, я не знал. Задремал от постоянной качки и монотонного гула двигателя.

Проснулся я во второй раз от запаха кофе.

Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на диване в просторном и пустом кабинете.

Длинный стол, несколько стульев диван, у которого был столик, на котором и стояла чашка с напитком.