— Тогда предлагаю не терять времени, — произнёс я, повернувшись к нему.

Меньше чем через час, мы с герцогом, остановились возле сходней иссиня — чёрной яхты.

Вблизи это чудо конструкторской мысли было выглядело ещё больше чем сверху и стоявшие рядом с ней десяти двадцатиметровые катера, выглядели детскими игрушками.

Это же семидесяти метровое чудо, словно предало свет вокруг себя и казалось чёрной дырой.

И первое, что мне бросилось в глаза, чего я не видел из дома, в носовой части были балконы, где стояли столы и лежанки.

— Добро пожаловать! Проходите! — раздался голос кардинала, вставшего у трапа.

Мельком взглянув на герцога, я взявшись за металлические цепи по бокам трапа, зашагал на яхту.

Где встретивший нас матрос, подал охлаждающие напитки и кардинал повёл нас на экскурсию по яхте.

Внутри, в каютах, на капитанском мостике и коридорах, да даже в гальюне, было выполнено в белоснежно-бежевом цвете.

Как и сама яхта, выполненная в стремительных угловатых линиях, интерьер был сделан в таких же акцентах. Острые углы и линии, треугольные иллюминаторы.

— За движением судна отвечают четыре двигателя общей мощностью двадцать четыре лошадиных силы. Крейсерская скорость составляет двадцать узлов, максимальная — по бумагам двадцать восемь узлов, — произнёс кардинал, когда мы спустились к воде по лестнице в кормовой части судна. — Двигатели под нами, — топнул он ногой. — Вся эта система поднимается и там моторы с топливным и водяным баком. Да, кстати, бак для пресной воды рассчитан на сорок тысяч литров.

— И сколько же человек может поместиться тут? — поинтересовался герцог,

— Экипаж из восемнадцати человек и двенадцать гостей, — пожал плечами кардинал.

— А скорость в узлах, это в километрах сколько? — поинтересовался я, осознав, что под капотом этой малышки спрятаны двадцать четыре Бугатти Вейрона.

— Один узел, это около, грубо скажем, два километра, — задумавшись на пару мгновений, ответил кардинал.

— Сорок километров в час? Двадцать четыре тысячи лошадок? — фыркнул я. — Кажется каким-то бредом.

— Ну тут только топливный бак на сто восемьдесят три тысячи литров, — развёл он руки. Представляете, сколько всё это весит?

— А да… Это я не продумал, — смутился я. — Хорошо, мы убедились, что ваша яхта, это просто потрясающая вещь. Но зачем мы тут? Наша встреча в Риме была всего пару дней назад.

— А тут мы переходим к самому интересному. Вы же не против прогуляться по морю на этой красавице? — улыбнулся он.

Переглянувшись с герцогом, мы синхронном качнули головой

— Кто же откажется?

— И сколько же это будет стоить? — поинтересовался у кардинала, не отрывая взгляд от документов на яхту.

Мы провели в море около трёх часов, когда герцог, напившись, решил, что он хочет покормить нас ужином, пойманным своими руками и потребовав себе удочку, уселся на палубе.

Мы с кардиналом, укрывшись под зонтиком неподалёку, спорили о цветеяхты, когда он достал пачку документов, подвинул её ко мне. Объявив, что это теперь моё.

— Это бесплатно! — пожал он плечами.

— Звучит дороговато, — хмыкнул я в ответ. — Бесплатный сыр, он знаете, в мышеловке бывает. А это даже не сыр… — развёл я руками.

— Это подарок. — развёл он руки. — Я видел ваш взгляд, когда вы увидели эту яхту. А уж я в людях не ошибаюсь. Вы ведь влюбились в эту красавицу. А явам говорил, что мнеона не подходит. По многим причинам, поэтому я заказал новую, копию этой, но двадцатиметровую. Ну и более современную.

— Это слишком дорогой подарок, — качнул я головой. — Вы могли бы продать её.

— Продать? — удивился кардинал. — Это подарок! Их нельзя продавать.

Признав его правоту, я пытался найти аргументы, чтобы отказаться.

— Но почему я? А не кто-то более близкий человек для вас.

— Если вы про мою семью, тоони не разделяют мою любовь к воде, а кто-то наподобие нашего герцога, — кинул он на сидевшего на палубе мужчину с удочкой в руках. — Выделение кого-то, сочтут за появление любимчика, что не принесёт пользу этому человеку.

— А я не заслужил такой подарок, — развёл я руками.

— После того как вы встали на мою сторону, я считаю и этот подарок слишком дешёвый, чтобы выразить свою признательность.

Я хотел эту яхту. Очень сильно хотел.

Мне было плевать, за какие заслуги, но сейчас во мне правил мальчишка, который увидел игрушку в магазине и не желает с ней расставаться.

И этот мальчишка стоял сейчас на коленях и ревел во весь голос с требованием забрать эту малышку себе и никому не отдавать.

— И вы не явитесь через месяц или шесть и не заявите, что вот я тебе целый корабль отдал бесплатно, а теперь твоя очередь оказать мне услугу? — прищурился я.

— Я даю вам слово, что за эту яхту, я не попрошу от вас ничего и никак не стану давить на вас этим подарком в будущем. Герцог Медичи! Можно вас?

Недовольно посопев, мужчина, вставив удочку в специальный держатель, пошатываясь, дошёл до нас.

— Аверадо, я хочу, чтобы ты стал свидетелем, что я даю слово, что никоим образом не буду влиять на князя Барклай-де-Толли фактом передачи этой яхты в его владения. Этот подарок от чистого сердца.

— У тебя нет сердца, ик, Энцо, — хмыкнул герцог. — Но слово дано, я подтверждаю. Ик.

— Я согласен, — устало произнёс я.

В то, что происходящее не случайно я перестал верить ещё вовремя экскурсии, но я не мог понять в чём тайный смысл, дарить эту яхту.

Ещё час мы потратили на составление всех договоров и подписей. Кардинал рассказал, где и как обслуживал, что нужно делать и кому звонить. Подсказал также морскую школу, где я мог получить права на управление яхтой. И где мог найти новую команду, если эта меня не будет устраивать.

Ещё через полчаса, к моему удивлению, к нам на яхту сел небольшой двухместный вертолёт.

Со стеклянной кабиной и необшитым пластиком хвостом, выставляя напоказ весь трубчатый каркас.

— Я отдал приказ, отправить за мной вертолёт, когда вы согласились подписать бумаги. Мне нет смысла возвращаться в Сорренто, а до Рима отсюда будет ближе, — ответил кардинал на мой молчаливый вопрос.

Кивнув и приняв этот ответ, я всё больше начал сомневаться в искренности этого человека.

Проводив задумчивым взглядом улетающий вертолёт, я осмотрел капитанский мостик и людей, ожидавших мои указания.

— Ну и куда мы поплывём? Ик, — поинтересовался герцог, вставая рядом со мной.

— Поплывём, куда в голову взбредёт. Вот что такое корабль! Корабль — это не просто киль, палуба, паруса. Хоть без них и нельзя. Корабль — это свобода.

— Да вы философ Сергей, — хмыкнул он. — Но меня устраивает! Вперёд! За приключениями! Ик и выпивкой, — отсалютовал он кубком. — К рулю господа! Плывём… Вперёд!

Мы же направились вниз, на балкон на носу судна.

— Князь! Человек за бортом! — раздался крик одного из моих матросов.

— Ну и что? — оторвавшись от изучения документов, я поднял взгляд на вбежавшего парня.

— Но… Там же у человека беда, — растерялся парень, обведя меня и спящего герцога растерянным взглядом.

— А у меня отпуск, — фыркнул в ответ.

— Но… Это…

— Да спасите вы уже его… — нетерпеливо произнёс я. — Вы у меня ещё, как подтираться спрашивать приходите…совсем уже, что ли безмозглые?

— Есть спасать! — вытянулся в струнку матрос и побежал обратно.

Покачав головой, я толкнул Медичи за плечо.

— Пойдёмте герцог, там какой-то бедолага за бортом.

— Кто-то из ваших людей? — сонно произнёс он, открыв глаза.

— К моему удивлению, нет, — качнул я головой

— Тогда я продолжу свой сон, если вы не против, — произнёс он, закрыв глаза и повернувшись на другой бок.

Выйдя на корму и облокотившись на перила, я смотрел, как от моей новенькой яхты, отходит маленькая шлюпка с пятью людьми на ней

Покачиваясь на волнах, она спешила к двум людям, лежавшим на какой-то доске или двери, в нескольких десятков метров от нас.