— Хочу дать тебе совет, Фабулер.

Ведьмак нахмурился. Должно быть, подумал, что я начну уговаривать его оставить поиски Чаши. Но кто я такой, чтобы давать такие советы?

— Не потакай своим чувствам. Целее будете.

Болезненный спазм сжал горло. Всем своим напыщенным видом он демонстрировал, что это ему чуждо. Однако я видел, каким взглядом он смотрел на браслет. Я не мог его не узнать.

☁ ☁ ☁

Я возвращался в знакомые стены с большой неохотой. Тот факт, что мою комнату заполнили другие ведуны, лишь вконец испортил настроение.

— Значит так, шалупонь, считаю до пяти…

Ещё один из семейки Красовских оборвал меня на полуслове. И как только он закончил вещать что-то о своей сестре и остальных в деревне, по одному взгляду на лицо Фабулера стало понятно — он уже проиграл.

Туман скрыл очертания Анивы. Ветер крепчал, поглощал крики чаек и другие звуки. Лишь шум волн пробивался через его порывистые объятия и достигал кромки земли. Я уже не различала: брызги волн или моросящий дождь чертили холодные линии на коже, но дрожа от холода, продолжала всматриваться в зыбкую линию горизонта. Дурное предчувствие тревожило с тех пор, как Эир увидела то мрачное предзнаменование. Карты, словно издеваясь, постоянно твердили только одно — беда случится здесь, на островке вблизи маяка.

— Если простудишься, у тебя разболится голова, испортится настроение и, в конце концов, ты разоришься на салфетках.

Я позволила себе бросить ещё один взгляд в сторону Маяка, прежде чем обернуться к нему с улыбкой:

— Почему на салфетках?

— Потому что слёзы и сопли принято скрывать от других.

Хорошее настроение, передавшееся от Стэнли, боязливо попятилось назад. Непринуждённая атмосфера сошла на нет почти сразу, как мы переступили порог рыбацкой хижины.

— О, глядите! Тут и холодильник есть, — присвистнул айтишник, и оба брата, наконец, оторвали от меня взгляды. Вернее от шарфа.

Фабьен явно мстил мне за что-то.

Чёрные доски скрипели под каждым шагом Стэнли, пока он без зазрения совести гремел посудой и дверцами шкафчиках в поисках съестного. Крошечная кухонька была совмещена с такой же крошечной гостиной, в общем-то, которая была и спальней, и кладовой для рыболовных снастей.

Фридрих и Вигвар играли в шашки. Деревянные табуретки и хлипкий столик жалобно поскрипывали под весом этих двоих, но пока держались. Было любопытно понаблюдать за игрой, но я не спешила покидать кухню и компанию Стэнли. Вероятность того, что я и Вигвар учиним скандал, была примерно…абсолютная?

— Не желаешь сыграть с победителем, Софья? — поинтересовался Фридрих.

Вигвар помрачнел, но ничего не сказал. В последнее время он неплохо держался. Мне не следовало соглашаться, но этот Фридрих. Хитрый маленький ведьмак, спекулирующий на моей любви к подобным играм.

☁ ☁ ☁

Сама того не заметив, я оказалась сидящей за столом. Фридрих с невозмутимостью удава расставлял шашки, а Вигвар докуривал вот уже вторую сигару за последние несколько минут.

Я съедала фигуры ведьмака одну за другой, однако тот не подавал виду, что боится проиграть. Мой ход. Его. И вот я оказываюсь загнанной в ловушку. Любой вариант вёл к поражению.

— Давно мечтал увидеть это выражение, — Вигвар рассмеялся и потрепал брата по волосам.

Прищёлкнув языком, я потребовала ещё одной партии. А затем ещё одной. И ещё. В шестой раз Фридрих заявил, что потерял интерес к игре в одни ворота. Азарт всегда застилал разум, подобно тому, как туман окутывал этот остров. И даже росток сомнений, взошедший из-за странного взгляда Фридриха, не прижился на благодатной почве желания победить.

— Ты не словесница, но должна знать цену слову, верно?

— К чему ты ведёшь?

— Если проиграешь, то ответишь на любой вопрос.

На плите засвистел чайник. Ножки стула, на котором вальяжно покачивался Вигвар, с грохотом стукнулись о дощатую поверхность. Вигвар клацнул зубами, его нервно сжатые кулаки дали понять — он думал о том же, что и я.

— Не надо, Фридрих… — я постаралась вложить в голос всю искренность, на которую была способна.

— Почему? — всегда спокойный ведьмак смотрел на нас с несвойственным ему вызовом. — Мне надоело делать вид, что я ничего не замечаю. Вы грызетесь друг с другом, но при этом единственным дураком остаюсь я.

Вигвар побледнел. Врать легче, когда другой притворяется, что верит. Но лгать вот так, в открытую. Возможно, он справился бы с этой задачей, будь перед ним любой другой ведьмак.

— Мы переспали.

Вигвару тяжело дались эти слова, но ещё больнее они ударили по его младшему брату. Стэнли недоумевающе сморщил нос. Должно быть, решил, что тот говорил обо мне. Но Фридрих понял верно.

— Что ж, Ева свободная девушка и вольна делать что захочет.

— Мы переспали, — голос Вигвара стал чуточку выше, — когда вы ещё были вместе.

Между нами повисла неловкая тишина. Даже Стэнли тактично перестал греметь посудой. Кровь отлила от лица Фридриха. Он переводил взгляд то на меня, то на брата, ища подтверждение сказанному. И, к сожалению, он его нашёл.

От вида пристыженного Вигвара не было ни радости, ни злорадства. Я пользовалась его грязным секретом, но никогда не хотела им владеть. Фридрих и Ева встречались два года. Как-то Эир проболталась, что он просил её помочь с выбором кольца. Которое и вовсе не понадобилось.

Наверняка, это мучило ведьмака ни один день. Извечный вопрос: «Что я сделал не так?». Но порой даже получив ответы, счастливым не становишься.

Разочарование Фридриха напомнило о собственном — что когда-то удалось пережить. Кислый металлический привкус обжёг горло и намертво вцепился в желудок. Тело вмиг обмякло и скатилось по жёсткой спинке стула. Глаза закрылись под тяжестью чужой боли.

Ведьмака никто не останавливал.

☁ ☁ ☁

— Знаете, я, может, чего-то не понимаю в этой жизни? Но вы реально считаете, что пить сейчас лучше, чем идти за ним?

Стэнли задал этот вопрос в третий раз, но так и не услышал вразумительного, на его взгляд, ответа. Я и Вигвар выпили уже по две стопки какой-то терпкой настойки, отыскавшейся на закромах ящиков. Мы ничего не обсуждали, только переглядывались друг с другом, обмениваясь скупыми кивками или обреченными вздохами.

Терпение Стэнли лопается. Бутылка исчезает со стола так же быстро, как Вигвар заключал сделку с совестью и вымещал раздражение на других. Но какая теперь разница: срывал немец собственную злость или действительно испытывал ко мне презрение?

— Господа, хочу напомнить, что вы хлещете подозрительную субстанцию, словно воду. Пока ваш, кхм, товарищ, возможно, уже помышляет, как бы получше справиться с горем.

С губ срывается смешок. Кто-кто, но Фридрих никогда не опустился бы до таких глупостей. Скорее, это наш с Вигваром удел — придаваться унынию и жалости к себе.

Немец неожиданно прислушивается к Стэнли и отодвигает от себя стопку. По коже прокатилась волна мурашек, когда он зарылся всей пятерней в волосы и едва слышно всхлипнул.

—Херовый из меня брат.

— Так и есть.

Мой резкий ответ его отрезвил. Он низко зарычал, но что-то во мне заставило его вновь опустить голову. Неужели, он полагал, что я начну вытирать ему сопли? Да, я не хотела подобного исхода, но это не моя ошибка. И хоть от них никто не застрахован, всё произошедшее — совокупность только его действий.

— Тебя не тянули за ширинку. Не заставляли засовывать язык в рот чужой невесты.

Жестокие слова щедро сыпали соль на свежие раны, но нельзя молчать, воображая, что так — тот поцелуй перестанет быть реальным.

— Ты круто облажался, — хмыкнул Стэнли, садясь с нами за стол. — Но извинения не то, чего стоит избегать.

Пришлось прикусить язык. Стэнли был прав. Хоть извинения всегда давались мне с трудом.

— Сделанного не вернёшь. Но лучше попытаться всё исправить. Пока не ещё не поздно, — голос сорвался, и я поспешила откашляться. Пожалуй, на сегодня хватит и чужих поводов для грусти.