Ларский притянул рамку полиэкрана и стал устанавливать параметры сканирования допроса: излучение, колебание, давление, расшифровка образов. Все потолочные датчики кабинета сфокусировал на фигуре, развалившейся у стола. С капитаном Граувом было бы проще, достаточно мозговых волн, чтобы понять, говорит ли он правду. А вот изоморф — дело другое, никакой уверенности, что получится отличить ложь от правды.

— Расскажи о встрече с инсектоидом. Где, когда и что именно произошло.

— Рассказывать нечего. Вонючий выползень напал на меня. Присосался к моему кораблю и проломился внутрь.

— Твой корабль? На Орфорте нет космических кораблей.

О боги, у Граува прорезался голос! Сиплый от долгого неиспользования.

— Ты его там бросил, Чага. Крейсер висел над планетой. Пустой и мертвый. Мертвее тысячелетнего огранга. Я его забрал.

— Но ты же не можешь им управлять! Никто из орфортцев не может!

Изоморф резко развернул кресло в сторону Тима, высверливая его взглядом.

— Что ты можешь знать обо мне, человечек? Это я знаю тебя всего до кровяных кишок.

Тот сразу стал белым, как китель, сжался.

— Хватит! — зло оборвал Ларский. — Я жалею, что согласился на эту сделку.

— Ладно, ладно, — вскинул вверх ладони Ирт. — Извини, генерал-майор, больше не буду, ничего о внутренностях. Не хотел тебя испугать, капитан Тим. Просто поверь, дружок, я знаю, как летать на твоей жужелице.

Оказалось — не совсем. История встречи двух чудищ в космосе вырисовывалась более чем странная. Нелепая даже. СимРиг насильно состыковался с крейсером, на котором Флаа летел, как он считал, в сторону Земли. С целью найти и порвать сбежавшего симбионта.

Как разобрался в управлении корабля и проложил маршрут, Ирт отвечать категорически отказался. Утверждал, что к делу не относится. Осталось не ясным, около какой именно галактики он столкнулся с инсектоидом. Все потому, что двигался изоморф сквозь космос, преимущественно находясь в спячке.

Пролистанная перед носом Ирта звездная карта их никуда не продвинула. Судя по всему, ни в картах, ни в управлении кораблем изоморф, действительно, не разбирался. Но как-то летел и чем-то привлек внимание СимРига. Привлек настолько, что тот силой проник в корабль и попытался что-то выяснить или найти. Этим вызвал ярость у вырванного из сна, голодного Ирта. Чудища сцепились и, вероятно, разнесли полкрейсера.

Пока махали конечностями, изоморф запустил временную мину. У него возникла какая-то странная уверенность, что если нажать нужный рычажок, то все прокрутится назад. Как было до абордажа. Ирт, похоже, действовал по обрывкам разнородных знаний. Ларский начал подозревать, что надергал тот их непосредственно из головы Граува. За время в плену.

Мина рванула, и стало еще хуже. Время натянулось вокруг сцепившихся монстров. Искажало, смешивало то ускоряющиеся, то замедляющиеся куски пространства: слои секций крейсера, коммуникации служебных отсеков, космический мусор. В какой-то момент изоморф решил, что сам оказался в сдавливающей его утробе таракана. Будто вечность бьется в зеленой жиже, не в силах вырваться. Даже покрылся мертвой корой, чтобы не раствориться в кислоте. Возможно, так и было. Когда время и пространство зависли, перестали ощущаться, врагов выбросило на Землю.

Ирт Флаа уверял, что инсектоид лежал целехонький рядом, а мешанина из частей корабля исчезла. СимРиг в какой-то момент очнулся, приподнял башку с вывернутой наружу чудовищной челюстью. Изоморф попытался выпустить ростки, чтобы отразить нападение. И тут таракан взорвался медным фонтаном и превратился в горку теплой плоти. Сил не осталось, и Ирт пустил слабые корни в землю. Забирал соки и грелся на чужом, но жарком солнце.

— Ты несколько часов пролежал около трупа?

— Уходить не хотелось, — плотоядно протянул Флаа. — Было тепло, и он стал пахнуть гораздо лучше, когда превратился в мягкое мясо.

Труп врага. Что может быть приятнее? Но, возможно, изоморф просто не понимал, что с ним происходит? Где он, куда исчез корабль. Опасался, не принесет ли любое движение неприятные последствия.

Позже надо будет еще раз пересмотреть данные допроса. Но вряд ли удастся найти в них хоть что-то интересное и проливающее свет на события. Появилось больше вопросов: почему СимРиг атаковал, где именно они находились, насколько сместился временной пласт, и почему два тела так точно выбросило на Землю?

Хрономины, которыми был оснащен крейсер «Сияющий», обладали приличной мощностью. Их проектировали для открытого космоса. Использовали, чтобы трансформировать, перемещать или создавать крупные космические объекты — искусственные и естественные планеты, станции. Каждый раз технические специалисты программировали хрономины под задачу. Этого изоморф, естественно, сделать не мог. Неудивительно, что два корабля просто исчезли в потоке времени. Удивительно, что два инопланетных существа выжили и оказались на Земле.

Спасло, конечно, то, что инсектоиды и изоморфы способны к незащищенному перемещению по космосу. Возможно, программа мины распознала и выбросила их как единую биомассу на безопасную планету. По вшитым в мину и корабль-носитель координатам. Хорошо, если сплав двух кораблей отправился в ядро какого-нибудь астероида или звезды. И не вырастет через пару месяцев из-под земли в центре какого-нибудь города.

Но как бы ни сработала незапрограммированная хрономина, она делила пространство на крупные куски и никак не могла измельчить тело СимРига. Не могла быть причиной такой смерти. Да и умер он позже, если верить показаниям.

— Мы можем быть свободны, генерал-майор?

Ровный голос и холодный, совершенно официальный тон. Граув отошел от окна и стоял рядом со столом, буквально в полушаге от изоморфа. Сколько раз капитан прокрутил в голове эту фразу, прежде чем произнести? Собранный и деловой вид почти удался. Свободно опущенные руки, легкий наклон головы и вопросительно приподнятая бровь. Вот только бисеринки пота по-прежнему виднелись между темных, падающих на лоб локонов. В глубине глаз прятался страх.

Допрос не дал существенного результата, и этот болван пропадал ни за что. Или за что-то такое, чего Ларский в материалах допроса не видел в упор. Ирт уже жадно пялился на своего симбионта. Рот дернулся в голодной усмешке, пальцы ласковым движением прошлись по темной древесине столешницы. Нетерпеливо ждал и старался не спугнуть.

— Генерал-майор, так вы отпустите меня осмотреть вашу планету вместе с капитаном?

Сволочное растение пело бархатно, с легкой ленцой на выдохе. Ларский открыл и закрыл рот. Не находил в себе достаточного количества дерьма, чтобы давать добро на живодерню.

— Уже поздно раздумывать и отказываться, Ларский, — зло произнес Граув. — Дело сделано. Вставай, Ирт, мы уходим.

Он развернулся и пошел к двери. Гладкие фарфоровые плечи строились в идеально ровную, гордую линию. Как долго он надеялся ее продержать в компании со своим чудовищем? Изоморф плавно поднялся. Движения выглядели пугающе текучими и хищными. Его охота началась.

— Прощай, генерал-червяк.

— Я буду следить за каждым шагом! — гаркнул Ларский.

Как только дверь закрылась, он смахнул со стола рамку полиэкрана, а следом и невостребованную бутылку. Проклятое прокурорское логово.

Прошел час, но Ларский так и не подключился к удаленному наблюдению за парочкой. Взлетел к потолку и припарковал кресло к картине с грудастой Данаей. Так и сидел, свесив ноги над закрытой дверью. Время от времени переливал темную, приятно пахнущую жидкость из свежей бутылки в одной руке в бокал в другой, а после внутрь самого себя.

В самом процессе пития заключена животворящая сила. Оно вечно и естественно, как дыхание, и, подобно всему несущему отпечаток вечности, дарует успокоение. Когда-нибудь он бросит работу и напишет трактат о питии. И какое ему дело до Граува, который раз за разом делал неправильный выбор. Принимал блуждающие на болотах огни за ценности, ради которых стоит рискнуть и бухнуться в трясину. Два похода в камеру к изоморфу с перерывом в один день, имеют только один исход — уничтожение собственной личности.