Я прислонилась к плечу Сойера неповрежденной стороной лица и прижалась к нему.

— Спасибо, — прошептала я. — За то, что вернул нашу дочь и доставил нас домой живыми.

Он нежно поцеловал меня в макушку.

— Я всегда буду приходить за тобой, Каро. Тебе придется прояснить это для себя, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я остановился. Потому что я не смогу. — Он отстранился, чтобы я могла посмотреть в его поразительные голубые глаза, в которых не отражалось ничего, кроме правды, честности и глубин его души. У него не осталось секретов, которые он мог бы скрывать. — Я не знаю, как тебя отпустить.

— И не надо, — умоляла я его, слезы эмоций снова подступили к моим глазам. — Пожалуйста, никогда не останавливайся. Пожалуйста, никогда не уходи. Я люблю тебя, Сойер. Я всегда буду любить тебя. Что бы ни случилось в нашем прошлом, что бы ни было в нашем будущем, это ты и я навсегда.

Его лицо смягчилось, тепло и удовлетворение омыли его черты.

— Тогда навсегда, — пообещал он. — Это начало нашей вечности.

Он запечатал это поцелуем, прижимая наши губы друг к другу таким образом, который был мягким и осторожным из-за моих травм, но также свирепым и постоянным. Этот человек был для меня всем. Он был моим другом и любовником. Моим спасителем и родственной душой. Он был началом и концом. Он был причиной всего и всякой надежды, которая у меня была в будущем.

У нас было тяжелое прошлое. Но у нас впереди было прекрасное будущее. Не было больше опасности, не было больше страха… больше никакой лжи, обмана или минусов. Это были только он и я на всю оставшуюся жизнь — и Джульетта, конечно.

И я никогда не была так счастлива.

Я никогда не была так уверена в своем выборе и в мужчине, которого любила. Я никогда не была так уверена в будущем, которое он нам даст.

Он был моей константой, скалой, на которой строилось все остальное. И я любила его больше, чем когда-либо думала, что это возможно.

Мы сделали неправильный выбор. Мы заплатили за последствия наших опасных жизней. Но теперь мы будем жить в постоянной свободе этой любви, которую мы создали для себя.

Игра в доверие была окончена. Остаток нашей жизни будет прожит в правде.

И любови.

И на правильной стороне закона.

Сойер

Пять месяцев спустя

Там была она. Босая, беременная и более красивая, чем я когда-либо ее видел.

Кэролайн Валеро была моей, наконец, навсегда. И она носила моего сына.

Мне не довелось увидеть ее беременной нашим первым ребенком, и я был слишком наивен, чтобы понять, что я пропустил. Ее раздутый живот был самым прекрасным зрелищем, которое я когда-либо видел. Она светилась, сияла.

Я не мог оторвать от нее своих рук. Я был ненасытен по отношению к ней, как будто мог каким-то образом подарить ей еще детей, в то время как она уже была беременна одним.

Она улыбнулась мне из бара, где болтала с Франческой и Касс, моим барменом. Она сделала этот ресторан своим вторым домом после того, как мы вернулись во Фриско. В основном она приставала к Касс и злила моих клиентов, заставляя их пить целую вечность, но я решил, что они справятся с этим. Она была в моем пространстве, она была рядом со мной, и я мог привести ее в офис в любое время, когда захочу. Все остальные могли бы отвалить.

Мы закрылись на три часа раньше обычного, и обслуживающий персонал наконец-то начал расходиться. Я сказал ей, что пригласил наших друзей на вечеринку. Джульетта, наша дочь, взяла своего дедушку за руку и провела его по инсталляциям Гаса. Несмотря на то, сколько горя этот человек причинил мне в моей жизни, Колорадо, казалось, подходил ему.

Или, может быть, это была жизнь дедушки. Он души не чаял в Джульетте так, как никогда не чаял в Кэролайн. Несколько недель назад я спросил ее, что она думает о преображении своего отца. Она грустно улыбнулась и сменила тему.

Я знал, что ей было больно видеть, что он мог быть хорошим человеком, что он мог быть честным, чистым и обожающим, когда для нее он таким не был. Но она не стала бы желать несчастья своей дочери. И она была слишком довольна, чтобы сейчас обижаться на своего отца.

Кроме того, у нее был я, чтобы защитить ее, если Леон Валеро вернется к своим старым привычкам. Хотя по затравленному взгляду Леона я понял, что он изменился. Пять лет без Каро измотали его, уничтожили в нем последние остатки безрассудства. Он никогда не рассказывал о своей жизни в братве, никто из нас этого не делал, но того, что произошло, пока он был там один, было достаточно, чтобы напугать его до смерти.

Гас появился на верхней площадке нашей лестницы. Последние несколько месяцев он был тише обычного. Смерть Аттикуса оказалась более трудной, чем он себе представлял, и он боролся с нежелательными эмоциями и гневом.

Он был таким же после смерти своего отца. Это был человек, который ненавидел семейные узы, с которыми ему пришлось столкнуться. Двое мужчин, которых он ненавидел больше всего в жизни, были мертвы, но он остался с последствиями своих действий.

В конце концов, он справится с этим. На данный момент мы все дали ему пространство, в котором он нуждался.

Фрэнки тоже изо всех сил пыталась двигаться дальше. Дело было не в том, что она хотела вернуться к прежней жизни, скорее, она не знала, что делать с собой теперь, когда ей не нужно было жить в подполье.

Ее дяди прошли через свои индивидуальные испытания, каждый из которых получил несколько пожизненных приговоров. Они были переведены в отдельные тюрьмы строгого режима. Александр умер вскоре после прибытия. Он был избит до смерти.

Мы не были особо удивлены этой новостью, но она выбила каждого из нас из колеи. Фрэнки была вызвана обратно в округ Колумбия его адвокатами по недвижимости и узнала, что она унаследовала от него крупную сумму денег.

Когда Фрэнки вернулась, она была другой… более спокойной… более вдумчивой. Я знал, что Мейсон Пейн сопровождал ее из аэропорта на встречу и обратно в аэропорт, но она была сдержанна в своей поездке.

Каро сказала мне, что Фрэнки планировала отдать свои деньги на благотворительность, но она этого еще не сделала.

Если не считать наших друзей и их проблем, нам с Каро никогда не было лучше. Теперь мы были настоящей семьей, свободной от цепей нашего прошлого и ограничений братвы.

Мы были друг у друга. И у нас были наши дети. И это было все, что было нужно любому из нас.

Я понятия не имел, что существует такое счастье или что я могу чувствовать себя таким свободным. Мне было комфортно, и мы были в безопасности. И это была самая блаженная жизнь, какую я когда-либо знал.

Каким-то образом, несмотря на все мои неудачи — включая травму и целую жизнь грехов — мне удалось получить единственное, чего я когда-либо хотел в жизни. Кэролайн Валеро.

И как можно скорее я планировал сделать ее Кэролайн Уэсли. Или, скорее, Смит, поскольку наши псевдонимы все еще были необходимы.

Мэгги вошла в ресторан и окинула меня оценивающим взглядом. Я улыбнулся и помахал ей рукой, приглашая войти. Она все еще не полностью доверяла мне, но у меня возникло ощущение, что Мэгги не доверяла полностью никому. И это было нормально. У меня была целая жизнь, чтобы доказать ей, что я достаточно хороший мужчина для Кэролайн.

Я никуда не собирался уходить.

Теперь, когда вся банда была здесь, я направился к Каро. Фрэнки увидела, что я приближаюсь, и нашла предлог, чтобы уйти. Касс сделала то же самое, отбежав на другую сторону бара.

Кэролайн посмотрела на меня, когда я занял свое место рядом с ней, и улыбнулась.

— Привет.

— Привет. — Я поддался желанию провести пальцем по ее лицу. — Ты прекрасно выглядишь сегодня вечером.

Она поморщилась, глядя на свой раздувающийся живот.

— Лжец.

— Нет, — настаивал я. — Никогда больше.